Холодные каменные стены тюремной камеры и тусклый свет луны, плавно очерчивавший силуэт решетки на полу. Да, не такой представлял Владимир себе свою последнюю ночь на этой бренной земле. Впрочем, он вообще не представлял, да и рано было. Какой мужчина в свои 24 года будет думать о смерти? Разве что о смерти в бою или на дуэли ради чего-то стоящего. А сейчас...была ли Ольга Калиновская чем-то стоящим? Нет. Для него она была лишь очередным увлечением, которое, к сожалению, обернулось крахом.
Вопреки ожиданиям тюремщиков, привыкшим видеть муки и нервозность заключенных, или же их усердную молитву последние несколько часов, Владимир вел себя совершенно иначе. Спокойный и хладнокровный, как и всегда. Казалось, что он не поменялся и в нем не проявился тот страх, который обычно вырастает у людей.
Он не был трусом, он смирился со своей участью. Скажете, что надо бороться до последнего? А вот оно - последнее. Все. Финита ля комедия. Корф считал, что надо вовремя остановиться и достойно уйти, подняв голову гордо вверх, глядя смерти в лицо. Он был готов. Ему терять было нечего. А вот Мишель.
-Ах, Мишель, как Вам не повезло со мной, - Владимир сидел на полу, подпирая ледяную, не успевшую прогреться после зимы стену, совершенно не заботясь о том, что наутро он может заболеть воспалением легкий, но возможно, наутро в легких уже не будет воздуха. -Прости меня, - впервые он извинился и не потому, что перед смертью следует раскаяться, и не потому, что так надо, а потому, что он так хотел.