Ответом было молчание. Владимир постучал сильнее и незапертая дверь подалась под его рукой. Он вошел, недоумевая, и обвел взглядом пустую комнату. Когда же он успел уехать, и даже не попрощался? Впрочем ранг особы царствующего дома да еще в отношении с друзьями освобождал его от правил хорошего тона. И хотя в мыслях хозяина промелькнуло ленивое любопытство о причинах, заставивших Александра уехать так неожиданно - но все же он не слишком удивился. Раз и навсегда предоставив свой дом в распоряжение своего царственного приятеля, он даже и не собирался задавать вопросы. Владимир уже собирался закрыть дверь и прислать сюда кого-то из прислуги чтобы прибрали, но неожиданно остановился. Не сразу он сообразил что именно его насторожило. Но ведь именно такая интуиция в горах Кавказа не раз спасала ему жизнь, и приучила безоговорочно доверять своему чутью. Вот и сейчас. Что-то было не так в этой комнате. Что именно?
Владимир прошел в комнату, остановился, оглядываясь, глубоко вдохнул и нахмурился. Запах. Запах женских духов - терпких и пряных. Тут была женщина? Взгляд упал на смятую и перекрученную постель и он подошел ближе. Среди складок наполовину сползшего на пол покрывала блеснуло что-то чего там быть явно было не должно. Он подошел еще ближе, и наклонившись поднял с пола серебряную заколку-шпильку.
Шпилька. Такие носит Натали, он это знал - но что эта шпилька могла делать здесь? Корф выпрямился и медленно поворачивал заколку в пальцах.
Так.
Натали, верно, вчера была здесь. Прибежала ночью, в слезах, в состоянии близком к истерике, и запах спиртного столь не приличествующей девушке из общества - не оставлял сомнений в том что с ней случилась какая-то беда. Но прибежала она явно не к Владимиру а к Александру. Об их дружбе он знал, и поэтому без колебаний оставил их наедине - цесаревич был единственным чьего утешения она искала.
Но ведь он оставил их в гостиной, избавив ее от своего общества и позволив излить душу другу. Что же ее заколка делает в спальне цесаревича? Что делает здесь запах ее духов?
Он снова взглянул на кровать и передернулся. Нет, это же невозможно. Вот же придет в голову всякая чушь. Они никогда не пошли бы на это - и даже если девушка была не в состоянии контролировать свои действия то Александр слишком благородный дворянин чтобы воспользоваться... или нет? 
Владимир поднес к лицу сжатый кулак и прикусил костяшки пальцев, размышляя. Сомнений оставаться не должно, и каким бы постыдным делом не казалось разбираться в чужих альковных тайнах -  деваться было некуда. Еще шаг, и оказавшись у изголовья кровати молодой человек содрогнулся. На белой кипени сбитых подушек отчетливо выделялся длинный волос. Темный. Вьющийся.
Не может быть. Этого не может быть! Неужели все-таки...
Резким рывком он сорвал с кровати одеяло и замер, глядя на простыню.
Нет. О, Господи нет! Возглас едва не сорвался вслух и Владимир прикусил губу. Это произошло. Она ему отдалась и он.. цесаревич... Черт возьми да как же он посмел!
Владимир метнулся к дверям но остановленный какой-то мыслью остановился на полпути. Ведь сейчас зайдет горничная прибираться. И увидит ЭТО? В доме битком набитом прислугой никогда нельзя быть уверенным -видели ли они что-нибудь или нет, кто поручится что вчера Натали не видел никто кроме него? Само по себе не страшно то что сестра его друга пришла ночью в его дом побеседовать с другим его другом. Но то к чему это привело не должна видеть ни одна живая душа! Сплетни крепостных разносят новости по уезду лучше любых почтальонов, а бабы везде бабы - в светских ли салонах и шелках или у колодца в сарафане. Этого допустить было никак нельзя - особенно пока он не разберется и не найдет правильного выхода, а значит следовало уничтожить все следы этого опрометчивого события. Владимир настежь распахнул окна, проверил таз и кувшин на умывальнике, по счастью оба оказались полны воды. Пошарив по карманам он вынул уокеровские спички, чиркнул одной из них, зажег и бросил на простыню, на зловеще красноречивое пятно. Тонкий лен вспыхнул, матрас под ним занялся и задымил, но Владимир держа кувшин наготове выждал пару минут и вскоре от обличающего пятна осталась мокрая обугленная дыра и прогоревшая матрасная набивка дымилась удушивым дымом. Вот и хорошо - это заглушит запах духов который еще не успел выветриться. Для верности он вылил на матрас содержимое таза, сорвал постель с кровати, сбил ее в кучу, оглядел комнату еще раз - не осталось ли что-либо от присутствия тут Натали, и стремительно вышел из комнаты.
- Григорий! - здоровенный малый тут же возник в коридоре, словно из-под земли. Владимир прошел мимо него не останавливаясь, и бросил на ходу - Пришли кого-нибудь прибрать в комнате князя. Он читал ночью в кровати и опрокинул свечу, убрать немедля это безобразие
- Слушаюсь, барин
Но Владимир уже не слушал.
- Барин, когда же кофе подавать! - высунулась Анфиска из столовой когда он проходил мимо, но увидев с каким лицом хозяин прошел мимо ойкнула и юркнула обратно.
В кабинете было уже светло, и аромат цветущих за распахнутым окном роз наполнял комнату. Утро играло солнечными зайчиками на тяжелых складках зеленых занавесей, но сейчас Владимиру было не до того чтобы оценить умиротворяющий покой занимающегося дня. Он стремительно подошел к столу, выхватил перо из чернильницы и придвинул к себе лист бумаги. Писал он быстро, не перечитывая и не затрудняясь в подборе слов. И меньше чем через несколько минут уже оттискивая печать на горячем воске кликнул крепостного
- Отправить. И сию секунду, понял?
- Как не понять, барин! Сейчас же отвезу.
- Ступай. - дверь за крепостным закрылась а Владимир опустился в кресло и тяжело опустил голову на руки.

Отредактировано Владимир Корф (02-01-2015 00:27:46)

Владимир принял решение неожиданно. Из разрозненных мыслей и хаоса возможных путей развития событий выплыло лишь два. И каким их них следует воспользоваться - это решится после разговора с Натали. Ну где же она наконец! Нетерпение и волнение с каждым днем терзали его все больше. А ответа все не было. И каждый прошедший день словно гирька на весах тянул и тянул чашу вниз.

Владимир услышал шаги до того как увидел княжну. Шорох платья, стук туфелек по паркету, для человека так долго ждавшего этих звуков в притихшем доме прозвучал громче парадных фанфар. Он вскинул голову, и едва ли веря своим глазам стремительно поднялся ей навстречу. На пол полетела толстенная расчетная книга, мягко спланировало перо, и неаккуратным вопросительным знаком протянулось по полу чернильное пятно.
- Натали! Господи, неужели вы здесь! Я уже и надеяться не смел... - слова вырвались прежде чем он смог осознать о чем спрашивает девушка. Быстрый взгляд на письмо, потом на ее встревоженное лицо с бездонными глазами и он понял все без дальнейших пояснений. Действительно - о ком она еще могла спрашивать его? - Вы о Мише?
Пристальный взгляд глаза в глаза и он выдохнул напряжение подкатившее было к горлу, и даже попытался улыбнуться, мягко беря ее за руки
- Простите Бога ради, Натали. Вас встревожило мое письмо? Оно не о Мише. С ним все хорошо, он был у меня недели три назад, проездом. Просто... я беспокоился за вас. Вот уже целых три месяца я пытаюсь отыскать вас по всем адресам какие только знаю, и...- Владимир вздохнул и потер лоб ладонью - Простите, если напугал вас.
Вихрь мыслей закружился в голове. Ну вот. Вот она здесь. Как теперь объяснить ей то, что мучило его все это время? Как помочь ей, не вызвав при этом протеста оскорбленной гордости? С чего черт побери начать этот разговор, и как, как ради всего святого преодолеть сложившееся светское клише о самом себе. Да и надо ли его преодолевать? Владимир знал что все вокруг, все друзья, бывшие возлюбленные, Анна, и даже собственный отец, все кроме Михаила всегда воспринимали его как самовлюбленного эгоиста, без сердца и совести, зато с апломбом и иронией заменяющей малейшие толики тепла. Так ли это было? Никто этого не знал и до сегодняшнего дня его это вполне устраивало. А сейчас? Вот она стоит, смотрит на него и в ее взгляде первоначальный испуг за брата мало-помалу начинает переходить в возмущение.
Она все такая же, та же пылкая, смелая и открытая девушка, что влетела в камеру к ним, смертникам, и со слезами обнимала брата. Та же что набросилась на него с кулаками в гостиной его дома в Петербурге. Та же, что промывала и перевязывала его рану... Только вот глаза у нее сейчас другие. А ведь в тот день в них мелькнуло и другое.... да, мелькнуло. Или может он просто выдает желаемое за действительное?
Он медленно выдохнул и поглядел в глаза девушке. В его взгляде была печаль.
- Я всего лишь хотел поговорить с Вами Натали. И... да, это может быть очень важно и для Мишеля. Может быть...

Отредактировано Владимир Корф (04-01-2015 03:22:15)

- Натали, присядьте, прошу вас. - Владимир усадил ее на софу и прошелся взад-вперед по кабинету, собираясь с мыслями. Наконец он опустился на краешек той же софы, лицом к ней и лишь мельком глянув на конверт, кивнул .
- Да, я просил вас приехать. Потому что не мог приехать к вам сам, мало того что незваным, так еще и не знал где вы находитесь. - Он опустил голову. Костяшки сжатых в замок пальцев побелели. Впервые с того вечера в Петербурге она оказалась так близко - и если тогда - как ему казалось - ее неприязнь дала трещину то сейчас он ощущал ее словно закованную в шипастую броню. Впрочем... разве это внове?
- Я хотел поговорить с вами - Владимир наконец поднял голову и заговорил очень тихо, тщательно разделяя слова. Лицо его было совершенно спокойным, лишь глубоко в глазах внимательный взгляд мог бы прочесть беспокойство и... искренность? У этого-то сорвиголовы и задиры? Что за вздор скажет любой. Любой кроме самого близкого друга. - О том что произошло в ту ночь когда вы были тут в последний раз.
Он прикусил губу и продолжил медленно подбирая слова
- В ту ночь, вам, и чести вашей семьи было нанесено тяжкое оскорбление... И отчасти я в нем виновен, ибо в отсутствие Мишеля я отвечаю за вас перед ним... А вместо этого допустил чтобы вас оскорбили под моей крышей... Натали, я знаю что вы сейчас скажете - чтобы я не лез не в свое дело, но Мишель мой друг. Когда он узнает о произошедшем - а рано или поздно он узнает - это будет для него смертный приговор... Он достаточно порывист и горяч и любит вас больше всего на свете. Он вызовет обидчика - мы оба с вами это знаем - вызовет чего бы это ему не стоило. И на этот раз навряд ли произойдет очередная милосердная осечка и уж точно Император не отменит расстрел в последний момент. Я вижу лишь два пути как уберечь его от этого самоубийственного вызова, и лишь от вас зависит какой из них предпочесть. - Владимир осторожно взял ее руку в свои и поднял на нее взгляд - Прошу вас, Натали. Знаю вы меня недолюбливаете, но надеюсь искренность моей дружбы с Мишей не вызывает у вас сомнений? 

Отредактировано Владимир Корф (05-01-2015 09:30:38)

- Я беру на себя ровно столько сколько обязан взять, Наташа. - мягко произнес Владимир в свою очередь поднимаясь. Теперь стоял напротив нее, глядя в глаза. Голос оставался негромким и ровным. Он умел, когда хотел, быть бесконечно терпеливым - только мало кто это знал. И к такой вот ершистости заранее был готов. Только вот сумеет ли она услышать и понять его - заранее предугадать не мог. - Мы с Мишей дружим много лет, и если бы у меня был брат - он не мог бы быть мне дороже. Когда-то очень давно, когда вы, Натали, только-только закончили институт, а мы с Мишей уже служили вместе - мы попали в переделку. И тогда он дал мне слово - случись что со мной - позаботиться о моем отце. А я поклялся что буду заботиться о вас как брат если он почему-либо не сможет сделать этого это  сам. Поэтому я отвечаю за вас перед ним, когда его нет рядом. Ту клятву с тех пор повторял и не раз. - он поднял голову, глубоко вздохнул. К чему он говорит все это? Зачем пытается переубедить ту, что так предубеждена против него что глядя на него слышит но не слушает? Он знал зачем. Но вот объяснить не смог бы... да и надо ли... И все же говорил. Спокойно, в противовес ее возмущенным словам, безо всякого напора, словно пересказывал какую-то старую историю
- Поймите, прошу.. я уже сказал - в данный момент меня беспокоит не только ваша честь, но более всего - его жизнь. В конце концов кому как не мне понимать что репутация не главное в жизни. Все сплетни рано или поздно перетираются и забываются, но есть вещи необратимые. Послушайте, Натали, забудьте на минуту о том кто вы есть и поставьте себя на место Мишеля. Вы - горячий и порывистый молодой офицер, идеалист и романтик, которому проще пустить себе пулю в лоб чем стерпеть оскорбление, короче говоря вы - Миша, сами знаете что он именно таков. Вашу сестру, которую вы любите больше всего на свете, с ее согласия или нет - неважно, обесчестил человек, который казался вам другом. Что вы предпримете? Вызовете оскорбившего на дуэль, ведь верно? И остановит ли вас то что оскорбивший -цесаревич? И остановит ли вас то знает ли об этом Император или нет? И... О, Боже.... - Владимир внезапно осекся на полуслове и побелел как мертвец. Зрачки расширились так, что серые глаза стали казаться почти черными. По мере того как он говорил до него дошли возможные последствия так небрежно брошенного ею "Его Величество обо всем знает" Он отвернулся и оперся о письменный стол, невидяще глядя в стену. Господи.... разумеется Мишеля это не остановит, он в любом случае попытается отомстить - Владимир хорошо знал Репнина и знал что подобное оскорбление в его глазах смоется только кровью.  Но ведь Император тоже знает чем грозит его сыну шалость с фрейлиной чей брат - Михаил Репнин. И предпочтет предупредить возможные осложнения - как всегда это делал. Император которому везде мерещатся заговоры со времен декабрьских событий не потерпит в живых потенциально опасного для наследника трона человека. А это значит, что Мишель отныне ходит по лезвию ножа, и при малейшем намеке на недоброе отношение к цесаревичу... Шлиссельбург или расстрел. Превентивная мера, вот как это называется... Нет... этого допустить нельзя...

Отредактировано Владимир Корф (08-01-2015 13:20:26)

Владимир молчал, отвернувшись от нее и силясь совладать с собственным лицом и голосом. Ему казалось что он бьется об каменную стену. Зачем, к чему он пытается объяснить что-либо девушке которая попросту не хочет понимать! Он знал, превосходно знал что ее неприязнь возникла именно после той дуэли - но не объяснять же ей что это вовсе не он втянул Репнина в эту историю а Александр который настоял чтобы тот был его секундантом и ничего не докладывал. И не сказал бы даже если бы она предъявила это обвинение вслух - оправдываться в том в чем ты невиновен было в его понимании верхом унижения.  Когда он наконец заговорил то голос его был так тих что она едва ли могла его слышать.
- Знает Император. Знает Александр. А что знает Император то знает и двор. Наверняка знает кто-то из ваших подруг. Возможно знает и моя челядь - управляющий и горничная торчали как раз перед дверью и вполне могли увидеть то что увидел я. - он медленно выдохнул сквозь сжатые зубы, стараясь подавить все возрастающий гнев. А потом снова заговорил - все так же тихо и медленно но теперь голос звучал сдавленно от душившего его бессильного бешенства. -  Все тайное становится явным, Натали, слухи, сплетни. Мишель узнает - рано или поздно. Вы сущее дитя раз думаете что возможно скрыть это от него. - он круто повернулся к ней, на белом как мел лице глаза пылали еле сдерживаемой яростью.
- Но раз вы так искренне считаете что волноваться вам не о чем - то это сознание собственной правоты надеюсь будет вам утешением, когда Михаил погибнет мстя за вашу честь.  Вы словно не слышите ничего что я пытаюсь вам объяснить. Вам опасаться нечего - что, ж превосходно но как вы не желаете понять тот простой факт что произошедшее касается не только вас самой но и его - мужчины смывают подобные оскорбления лишь кровью. Не желаете даже подумать о том как оградить его от тех бед которые он наворотит - когда узнает, а он рано или поздно узнает.  Странно - вы ненавидите меня за то что Мишель оказался замешан в дуэль на которой дрался я сам - но при этом преспокойно готовы отправить его под пулю или на эшафот. У вас поистине избирательная ненависть, Натали...

Отредактировано Владимир Корф (08-01-2015 20:07:34)

Он ждал пощечины. Всего чего угодно - но только не этого. Перед ним стояла не девушка а мраморная статуя. У статуи Фемиды повязка на глазах. Если кто-либо высечет статую Натальи Репниной - то у нее должны быть закрыты уши.  Она так и не поняла. Ничего не поняла. Из всех его слов похоже слышала лишь то что касалось ее самой и пропуская мимо ушей абсолютно все что он говорил о Мишеле - все время возвращалась к тому с чего начала - моя честь лишь моя и я сама разберусь...
Что уж тут скажешь? Снова пытаться объяснить ей что между придворными сплетнями - "ах цесаревич сегодня тааак на нее смотрел" - о которых она сама рассказала брату что это был лишь фарс - и ее визитом в его дом и пятном на простыне есть большая разница?
Пояснить, что за прошедшее время ничего страшного не случилось лишь по счастливой случайности - потому что Мишель почти не бывал в Петербурге и в Двугорском появился всего раза три. Но ведь рано или поздно - все равно узнает. От самого ли Александра, от петербургских знакомых - или здесь, от челяди, или от обстоятельств которые всегда найдут способ рано или поздно проявить шило даже в самом плотном мешке....
Зачем?
Объяснить что он не знал что вызывает цесаревича и честно попытался принести извинения и уже сам Александр довел дело до дуэли - как он сам потом пояснял "просто потому что хотел узнать что чувствуешь когда стреляешься"...
Никогда.
Владимир не проронил более ни слова. Его внутренне трясло от напряжения, от бессильного бешенства и он не сделал ни одного движения, ни единого жеста чтобы ее остановить. И даже ее последние слова о "шутки ради" прозвучавшие в его ушах форменным издевательством - не вызвали ответной реакции - он так и остался стоять, глядя себе под ноги остановившимся взглядом.
Что ж. По крайней мере теперь выбор был сделан.