- Угу, тоже мне тайна - недобрая ирония в его голосе правда не походила на испорченное настроение, но свидетельствовала о том что ненависть к теще никуда не делась - Похоже у Лидии Алексеевны весьма любопытные представления о браке и долге женщины и хозяйки, но я что-то не очень заметил чтобы она трудилась их выполнять.  Потому что долг матери - любить детей и заботиться о них, долг жены и хозяйки - быть учтивой и доброжелательной с гостями, и далее и далее. Весьма выборочно она этим всем постулатам следует - так что не вижу причин тебе следовать хоть одному из них если он тебе не по вкусу. Или мне.
он вынул ожерелье из футляра который она держала в руках, и обойдя ее вокруг, опустил нитку жемчуга ей на шею и застегнул застежку.
- А к рождению нашего ребенка, если такое когда-нибудь случится - я не буду дарить тебе фамильных ценностей. А закажу что-нибудь изготовленное специально для тебя, и специально для этого события.

Владимир тем более не горел желанием обсуждать тещу. Он обошел Дашу и уголок его губ тронула улыбка
- Тебе к лицу.
Он осторожно вынул футляр из ее пальцев,  положил его на стол и вынул из ящика тот самый нож с резной рукоятью из слоновой кости, который привез из Индии и использовал для разрезания бумаг, хотя явно не был для этого предназначен. Короткое черное лезвие было острым как бритва. Обычно он лежал у него на столе, но с тех пор как Егор стал проводить много времени в его кабинете и проявлял большой интерес к содержимому стола ему пришлось убирать нож в ящик, а футляр с пистолетами держать запертым, чтобы мальчик заглянув сюда как-нибудь в его отсутствие не мог себе повредить. Он уже вполне мог взобраться с ногами на кресло и перебраться с него на стол, а значит не стоило рисковать.
- У тебя найдется коробочка чтобы уложить в нее жемчужину на завтра? - не поднимая головы он взял браслет, и зажал его в кулаке чтобы жемчужины не рассыпались, и самым кончиком острия, лишь секунду помедлив, одним движением разрезал скреплявшую его нить. Раздался еле слышный треск и нитка жемчужин зажатая в кулаке расслабилась. Он разжал ладонь над футляром и жемчужины посыпались на темно-синий сяфьян. Замок с обрывками нити остался у него в руке.

Владимир пока она ходила  срезал остатки нити с замка, сосчитал жемчужины вынул одну, закрыл футляр и положил ее сверху. А потом приоткрыв окон опустился в свое кресло и как раз раскуривал трубку когда она вошла. Бонбоньерка заставила его улыбнуться и он указал чубуком на жемчужину лежавшую на крышке футляра
- Вот и уложи ее туда. И подарим мы ее вместе. А все остальные пусть так и лежат в футляре, ожерелью я думаю найдется место у тебя в шкатулке. Там было двадцать пять жемчужин. Если дарить по одной на именины и на рождество - то к восемнадцатым именинам с последней жемчужиной нужно будет подарить и замочек от браслета. И она соберет его заново.

Отредактировано Владимир Корф (01-04-2015 12:09:03)

Владимир лишь неопределенно кивнул, выдыхая дым. Его мысли явно были где-то далеко от перечня гостей. Одним больше, одним меньше, не все ли равно. Упоминание о Елецком не вызвало никакой особенной реакции. Да, он флиртовал с Дашей и на свадьбе у Ильи, и на их собственной - ну и что с того, цесаревич и Мишель рассыпались в игривых комплиментах ничуть не меньше. К тому же неплохо зная Митю он попросту не воспринимал его всерьез, словно вчерашнего мальчишку застывшего в возрасте семнадцати лет. Он задумчиво погладил ее колено, откинул голову к спинке кресла, глядя на сизые витые спирали дыма, и спросил после небольшой паузы
- Когда именины у мальчиков?

- Двадцать девятое апреля, я помню... - он медленно кивнул головой. - А у матери?

- Господи - Владимир прикрыл глаза и качнул головой. Уголок его губ снова тронула какая-то странная задумчивая улыбка  - Надо же. Никогда не приходилось запоминать столько дат сразу.  И как ты в них не путаешься...

- У Андрея тринадцатого июня, это могу сказать точно - не задумываясь отозвался Владимир. - Про остальных... даже не интересовался. Меня вообще никогда не интересовал этот вопрос. Странно казалось отмечать и поздравлять человека с тем что минул еще один год из отсчитанных ему на земле.  Но отцу тем не менее исправно писал. Если был в Петербурге - приезжал, чтобы поздравить его, обнять и уезжал обратно в тот же день..

Владимир склонил голову набок, и легко провел ладонью по ее колену
- Хуже всего что чем дольше ты здесь тем меньше мне хочется вспоминать о делах и уж тем более за них приниматься. Ты колдунья, сознайся

Владимир тихонько засмеялся, и затянувшись предусмотрительно отвернулся в сторону чтобы выдохнуть облачко дыма. И вправду - не вынуждать же жену купаться в скипидаре
- Учту на будущее. И инквизиции тебя так и быть, не выдам.
он потянулся, бросил взгляд на часы. Через пару часов уже обед, время так тягуче остановившееся на рассвете сейчас полетело вскачь.
- Так.... наворожила, превратила меня в лентяя, разнежила -  - теперь сама разбирайся. Но пока трубка не дотлеет я отсюда никуда не выйду, и тебя не отпущу. Будешь в следующий раз осмотрительнее. 

- С какой это радости? - нарочито прохладно поинтересовался Владимир вздернув бровь с деланным высокомерием. И дунув дымом в воздух продолжал - Что я слышу, баронесса? А как же долг хозяйки дома? До праздника дней десять, не вижу столь высокой срочности, дабы позволить вам так бессовестно отлынивать от исполнения ваших обязанностей. Довольно и того что за завтраком детей оставили лишь на попечение Софьи Павловны!

От такой покорности Владимир рассмеялся в голос. Очень уж непривычно было позволить себе даже в шутку такой надменно-поучительный тон по отношению к ней.
- Начинаю ощущать себя настоящим домостройским мужем. Вы довольны, дорогая?

Ее движение не укрылось от него и он чуть нахмурился
- О чем ты думаешь? Ведь явно не о чем-то веселом

- Что же именно? - тихо спросил он, не реагируя на замечание о погоде

Владимир чуть изменился в лице и поднявшись подошел к ней и мягко обвил одной рукой за талию
- Я не знал. Прости.
Он подчас забывал обо всем. О князе, об Императоре, ощущал себя так, словно взял ее замуж из отчего дома. А ведь это было не так, и напоминания об этом иногда кололи пережитой ею болью, обидой за нее, яростью на покойного князя и жгучими, удушающими вспышками непонятного ему самому ощущения, при воспоминании о том времени что она была с Императором, притом что это была явно не ревность.

Он коснулся губами ее волос, обнимая одной рукой.А на звук шажков поднял голову и улыбнулся
- Я даже знаю кто. - поглядел на нее сбоку с полуулыбкой - Ну как? Совесть пока не мучает? Бедняжка так соскучился что сам пошел искать

Владимир тут же выбил трубку за окно, хотя табак едва дотлел до половины, и направившись к двери подхватил ребенка на руки, словно это было самым обычным делом
- Вот и нашел нас. Соскучился?

Владимир невольно потерся щекой о его головку и повернулся к Даше
- Даш.... Мне надо в уезд съездить - совсем ненадолго. Отпустишь Егора со мной? Дождь уже перестал, обернемся часа за полтора, к обеду успеем

- А на ком же еще - Владимир чуть подбросил его на руке и опустил на пол - Обними маму, а потом бегом одеваться. - и глядя на Дашу пожал плечами словно оправдываясь - У остальных сейчас все равно занятия

- Сам как-нибудь - усмехнулся Корф, подходя к ней и обнимая за талию обеими руками - Иначе Егору придется ждать меня до ужина. Оставаться наедине с тобой мне категорически противопоказано особенно если надо торопиться. Забываю о времени и.... - он мягко коснулся губами ее губ а потом развернул и легонько подтолкнул к выходу

Владимир обычно сам седлавший коня, сейчас не пожелал тратить на это время и пока пока сбегал наверх за сюртуком и теплым плащом - Никита уже оседлал жеребца и как раз подводил его к ступеням, когда Даша спустилась с мальчиком вниз, а Владимир застегивал сапоги в холле.
С улыбкой осмотрев обоих он взял ребенка с ее рук, поглядел на нее неодобрительно качая головой - дескать опять на руках таскаешь, а весит он уже  как половина тебя. И вышел на улицу. Первым делом разумеется было дать Егору поздороваться с конем. Вороной как и все лошади просто физически не способный причинить вред ребенку всхрапнул и дернул головой, отбрасывая длинную густую челку с глаз, что вполне можно было счесть за ответное приветствие. А потом усадил мальчика в седло, поднялся и сам, и подобрав повод направил коня со двора шагом переходившим на рысь.

Странным и удивительным было ощущение, которое в прошлую поездку все-таки довольно сильно разбавляли двое старших мальчишек. Но сейчас когда они были только вдвоем - оно казалось всепоглощающим. Удивительное, новое и непередаваемое ощущение от этого маленького существа рядом, теплого и доверчивого. На широкой спине вороного Егору приходилось сидеть едва ли не на шпагате, но по-детски гибкие суставы позволяли это делать безо всякого дискомфорта, и Владимир улыбался вспоминая как его самого почти в том же возрасте начинал учить верховой езде Егор Кузьмич. Возил ли его когда-либо отец на совместные прогулки? Он не помнил. Не помнил ни одной. Интересно, запомнит ли Егор. Четыре года все же не тот возраст память о котором люди в большинстве своем сохраняют в зрелости. Хотя многие, в том числе и он сам - помнят себя чуть ли не с трех. Несколько минут промаявшись на крупной рыси, он вновь пересадил мальчика к себе на бедро - чтобы толчки рыси не растрясли его и не укачали. И лишь когда пол-дороги было позади, а перед ними стлалась широкая проезжая дорога - вновь вернул его в седло и ткнув фриза каблуком перевел его на галоп. Жеребец только того и ожидавший помчался разбрызгивая лужи и развевая по ветру свою густую длинную гриву, которая хлестала Егора по рукам. Владимир чувствовал как доволен малыш, как упоительная скорость, мощь несущего их вороного, ветер в лицо и редкие вскрики возниц мимо телег которых они проносились кружат ему голову так же как и ему самому. Дорога правда к огорчению обоих закончилась куда быстрее - все же фриз был скор на ногу. Привязав его у коновязи Владимир заглянул вначале на почту, потом в банк, и наконец отправился в трактир. Он не знал как к этому отнесется Даша но на именины Сашеньки он позвал не тех музыкантов которые играли на их свадьбе. Те конечно играли безупречно, но навряд ли на детских именинах будет уместен полонез. А вот несколько молодых цыган, игравшие в трактире Хворостихи могли сыграть что угодно - от цыганских романсов и хороводных песен до залихватских плясок от которых ноги против воли начинали постукивать по полу отбивая ритм. Молчаливого и замкнутого мальчика шум и гам многолюдного трактира мог шокировать, поэтому Владимир не спускал его с рук, зато показывая то на одну, то на другую деталь, на людей, на вещи - рассказывал о том что это такое и для чего. А миловидная хозяйка вытаращив от изумления глаза, когда увидела Корфа с ребенком на руках живо выставила по его просьбе для малыша кружечку горячего шоколада, и от себя добавила свежеиспеченную ароматную булочку, не дожидаясь просьб

Егор крутил головенкой, рассматривая все вокруг. Вначале настороженно, потом с проблесками интереса. Владимир ни на секунду не отпуская его с рук сел за свободный столик в сторонке от всех, держа Егора на колене пока мальчик пил шоколад, но к булочке особого интереса не выказал. Еще бы, после того как он привык к выпечке Варвары - творение Дарьи Хворост его не впечатлило. Убив таким образом в трактире четверть часа чтобы фриз чуть передохнул, а ребенок согрелся теплом и горячим напитком - он снова надел на него снятое было пальтишко, поневоле улыбаясь про себя.  На них открыто таращились. Корфа в уезде знали очень многие, и те кто знали - в основном по слухам никак не могли соотнести то что слышали о молодом бароне как о бывшем офицере, бретере, задире, скандально разжалованном из армии, нелюдимом холостяке живущего в своем поместье затворником... с тем что видели - человеком спокойно и заботливо обращающимся с ребенком - будь то помочь ему подержать слишком тяжелую для его ручонок трактирную кружку с шоколадом, или надеть пальтишко, несмотря на то что слухи о его женитьбе достигли многих ушей. Что до хозяйки так она и вовсе не спускала с Владимира загоревшихся любопытством глаз. Вот за такие сведения господин Забалуев может раскошелиться. А может и....
Владимир же уплатил музыкантам как и было оговорено половину суммы, уточнил час праздника и все так же неся Егора на руках двинулся в обратный путь. Усадив мальчика в седло и поднявшись сам на секунду крепко обнял ребенка. А потом послал вороного с места в карьер. Фриз не заставил себя упрашивать, и понесся по дороге развевая гриву и хвост, вытягивая свою мощную шею словно стараясь догнать свою улетающую тень. Егор восторженно засмеялся, и Владимир пригнувшийся в седле к самой его головенке шепнул в ухо
- Отпусти седло, я тебя держу, не бойся. И держи повод! - и вложил в его ручки поводья. А сам обнял его обеими руками, крепко сжимая бока вороного коленями. Мальчик ойкнув все же взял узду одной рукой, какое-то время еще держался за луку седла второй, но в конце концов, чувствуя как крепко его удерживают руки Корфа - отпустил, и выпрямился как заправский наездник, держа поводья обеими руками. А фриз несся карьером, словно летел, оправдывая до конца свое родословное имя, летел разбрызгивая лужи и грязь, то и дело храпя и редкие прохожие оборачивались в изумлении видя проносящегося мимо мощного вороного жеребца, направляемого казалось ручками маленького ребенка. А Егор в первые минуты напряженный и озадаченный, словно бы не мог поверить в конце концов чувствуя как подрагивает кожаный ремень в его руках, видя что сейчас он, он один управляет этим великолепным животным, этой скачкой наперегонки с ветром - тихонько смеялся.
А Владимир, направлявший вороного лишь нажимом коленей и мысками сапог то и дело касался лицом его шапочки, пряча улыбку. И когда за поворотом вырос дом - казалось что обратную дорогу они пролетели слишком, слишком быстро

Фриз влетел в ворота галопом, и только тогда Владимир взял повод из рук мальчика, потому что разгоряченный скачкой жеребец мог не отреагировать на голос. Однако останавливать его уздой так и не пришлось - вороной очень хорошо знал где ему надо остановиться, и чувствуя на себе не только хозяина но и ребенка даже не вздыбился, как это бывало всегда при резкой остановке на полном галопе. Корф соскочил с седла, снял совершенно счастливого Егора, поднес его к взмыленной шее жеребца, погладил его и сам, и поручив того заботам Никиты понес мальчика в дом. Поставил в холле, снял сапоги, скинул плащ и не тратя времени чтобы переобуться понес мальчика вверх по лестнице в его комнату, чтобы его переодели и согрели.

Владимир же поручив Егора заботам няни не поднялся в бельведер а зашел в свою бывшую спальню проведать Воронова. Тот лежал с закрытыми глазами и никак не отреагировал ни на голос ни на прикосновение когда Корф тихонько окликнул его по имени и взялся за запястье,  считая пульс.  Кувшин с водой стоял явно непочатый а учитывая что предусмотрительный Данилка уходя зацепил шнур звонка за кисть правой руки раненого,  чтобы услышать когда тот придет в себя или хотя бы пошевелится становилось ясно что за несколько часов сознание к нему не возвращалось.  Радужное настроение растаяло.  Он долго стоял глядя в неподвижное лицо друга покусывая губы. Потом не желая подниматься наверх - благо почти весь его гардероб хранился здесь - обтерся влажным полотенцем, оделся и со вздохом взглянув еще раз на Воронова вышел из комнаты,  неслышно притворив дверь.  На пути вниз встретил Михаила с Алексеем тоже спускавшихся к обеду приостановился и когда они ушли вниз - завернул в их классную комнату. Мсье Поль убиравший глобус и имевший крайне недовольный вид еще более разобиделся когда Владимир не стал спрашивать или о чемто просить а очень сухо и деловито поставил его в известность что отныне занятия мальчиков трижды в неделю будут заканчиваться на полтора часа раньше.  Зато милостиво предоставил французу право решить - в какие дни на неделе. Учитель был явно задет и возможно возмутился бы против такого вмешательства в его дела,  но Корф неплохо разбирался в этой породе и закончил свой ультиматум столь же сухим и невыразительным заявлением о том что жалованье учителю за лояльность ( которой он даже не спрашивал,  и вообще не дал бедняге лишнее слово пикнуть)  будет повышено на четверть. Француз вытаращился недоверчиво,  на чем Владимир его и оставил,  спустившись вниз к столу за которым уже собирались домочадцы