- На француза и я ходил, было дело - буркнул старый надзиратель проглотив чай и с хрустом догрызая остатки не растаявшего во рту сахара. Он слышал слухи которые изо рта в ухо распространяла солдатня, охочая до сплетен, да и Владимир ему это подтвердил, но вот глядя сейчас на этого спокойного большого человека, явно глубоко опечаленного, вспоминая эту пичужку - его дочь - никак не мог взять в толк, и это - государева полюбовница? А этот - явно порядочный человек - ее отец? Для него любовница ассоциировалась с раздушенной мадамой, распутной и беспринципной. И скорее всего без семьи, потому как порядочная семья от такой же вроде отворачиваться должна. То что он слышал и знал - никак не увязывалось в его голове с тем что он видел, но как про такое расспрашивать-то можно? Тем более сейчас? То-то и оно что никак.
- Михал Федорыч. Времени-то мене получаса осталось. Уведи ты ее. Заранее. Жаль девчонку-то. Парень-то крепкий, выдержит а вот ее как?

- Ребятишкам? - Кузьмич нахмурился, поднимая голову - Это сколько ж их? Молодой же совсем... ахххх голова садовая! - он хлопнул себя по лбу и встав из-за стола принялся рыться на полке в маленькой плетеной корзинке, перебирая лежавшие там листы порыжевшей бумаги.

- Вона оно как.... - помрачнел Кузьмич держа в руках вытащенный только что из корзинки, сложенный вчетверо листок. - А я думал один... Господи Христе, что ж происходит-то такое... - он обошел вокруг стола и тяжело опустился на свой стул. - Приемный стало быть его старшОй... а говорил как о родном. Что ж...дети-то получается приемного отцом тоже называют?

- Ну держи-тка коли родной... - Кузьмич со вздохом протянул ему лист который так и вертел в пальцах - Номер девятый вчера ночью перо с бумагой попросил. Говорит сыну написать хочу. Долго думал писать или нет - но написал все же. - вон вздохнул и запустил пальцы в волосы, оперев руку локтем о столешницу. - Не взыщи... в цензуру снести пришлось. Правила...  А потом и самому проглядеть - много ли повычеркивали.

- Только подпись - отвел глаза надзиратель - На корреспонденции отсюда быть не дОлжно ни подписям, ни именам....   

- А крестов над могилами не ставить - не дурь? Казалось бы - ну казнили, ну закопали, душу проводите хоть как полагается! Сколько народу-то у кронверка закопано - одному Господу ведомо. В девять слоев там уже лежат, землю от Невы-матушки поднимают каждое лето, уже на четверть стены уровень кладбища поднялся. Это по-человечески? По-христиански? - Кузьмич стукнул кружкой об стол, и словно бы враз выдохнувшись буркнул не глядя - Зять твой исповедаться отказался. Так ему и вовсе ни соборования ни причастия. Отец Иннокентий от него вчера вылетел словно за ним бесы гнались, да под зад вилами тыкали. А дьяк аж светился - в вечерю наверняка уже своим нарассказал всякого...

Кузьмич смотрел на расхохотавшегося мужчину расширившимися от изумления глазами. Ей-богу вся семейка с приветом! Все не по-людски а по-непонятному... но вспомнив свой собственный рассказ и представив как он звучал в посторонних ушах и сам не удержался - очень уж заразителен был раскатистый смех. Хмыкнул поневоле, улыбки не сдержал и принялся постукивать кружкой по столу - в его устах даже улыбка сейчас могла показаться родственнику осужденного кощунственной.
- Может и так... но ведь...
Договорить ему не дали. Гулкий стук в решетку и крик
- Эй! Кузьмич отворяй!
- Принесла нелегкая - вздохнул надзиратель и поднялся с места. - Я сейчас...
Он вышел из своей каморки оставив дверь открытой, и увидел у решетки Никольского с молодым Платовым. Смотритель как раз поднял было руку чтобы постучать еще, но увидев надзирателя усмехнулся
- Спишь никак? Ничего, скоро выспишься.
Обиталище надзирателя шло первым по счету после решетки и сквозь открытую дверь Волконскому было слышно весь разговор от первого до последнего слова
- Вот что, Кузьмич. Отправляйся наверх, к стене у плясовой. Проследи чтобы снег там убрали где линия стоять будет. Не хватало мне чтобы ребята поскальзываться начали да друг в друга палить, как в прошлом году. Все честь по чести быть должно. Платов за тебя покараулит.
Надзиратель почесал в затылке. С одной стороны было неплохо уйти сейчас и дожидаться осужденного уже на месте. Не хотелось ему видеть как девчонку эту от мужа отдирать будут да выводить... А с другой...
- Я -то пошел бы, да человек тут у меня..
- Что за человек? - Никольский нахмурился - Опять посторонние?
- Не... по разрешению. Номера девятого тесть. Жена внутри а он дожидается. Не болтаться же ему в коридоре.
- Тесть? - Никольский на минуту нахмурился. В его мозгу явно происходила какая-то напряженная работа, и он вдруг неожиданно добродушно усмехнулся - Понимаю. Ничего, пусть дожидается, слышь,  Андрей? - он обернулся к молодому надзирателю - Не докучай гостю. Отворяй, Кузьмич и собирайся. А я пока схожу переговорю коли он тут.
за дверью послышались шаги, и вошел в комнатку к Волконскому молодой человек лет двадцати восьми, среднего роста, светловолосый, с широко расставленными темными глазами и выпуклым широким лбом. Смотрел он твердо, держался ровно, говорил со своими - как слышал князь - вполне мирно, хоть и властно. Безупречно вычищенный мундир сидел хоть и несколько мешковато, но на то и крепость петропавловской а не плац лейб-гвардии
- Здравствовать желаю - он прищелкнул каблуками, смеривая Волконского строгим но на вид - беспристрастным взглядом. - Смотритель Куртины, поручик Никольский Андрей Данилович. С кем имею честь?

Отредактировано Семён Кузьмич (08-07-2015 15:02:54)

Никольский коротко поклонился, а вот Кузьмич зашедший сразу за ним натурально остолбенел
- И этот - князь. Батюшки-святы.... а я его на "ты" называл... ох дурья башкаааа...нееет пожалуй действительно хорошо отсюда, подальше.. а парнишку все равно там встречу, куда он денется-то
Бросив исподлобья взгляд на князя он бочком продвинулся к вешалке, снял с нее свою шинель и буркнул
- Мне это... идти надо. Будь..те как у себя пока.. времечко-то...  Ваше Сиятельство...
и поспешно нахлобучив фуражку как-то нелепо не то козырнул не то рукой помахал - да и был таков. Совсем еще молоденький юноша в форме надзирателя заглянул в каземат вместо него. Никольский кивнул ему на выход, чтобы тот исчез и оставшись с князем наедине поглядел на него
- Это сменщик-часовик. Андрей Платов, он вас не побеспокоит. Вы как понимаю родственник Корфа. Соболезную. - тон был сухим но безукоризненно вежливым в рамках происходящего и его должности. - Мы должны сделать некоторые приготовления, как вы понимаете. Вы останетесь проводить конвой или уведете баронессу раньше?

- Хорошо - после минутного раздумья кивнул Никольский - он вынул часы, поглядел, явно что-то подсчитывая в уме и наконец щелкнув крышкой закрыл их,  поднял на князя уверенный взгляд - Минут через пять, без четверти двенадцать -  придут солдаты караул занимать. Не обращайте на них внимания, это обычная процедура. Возможно они немного пошумят - солдаты без начальства народ не слишком тихий, надеюсь они вам не помешают. Конвой явится в двенадцать - к этому времени выйдите и подходите к камере. Баронессе возможно потребуется ваша помощь. А пока...- он поглядел задумчиво на дверь, где мелькал Платов ходивший взад-вперед по коридору и прикрыв дверь повернулся к князю - У вас остается минут двадцать - не желаете ли написать прошение ? Времени более чем достаточно?

- Рад это слышать. - Никольский коротко кивнул - Я воевал с Корфом на Кавказе. Между нами были серьезные трения, но... он храбрый офицер, не могу этого не признать. Так что буду рад если вам повезет. - он глянул в сторону где в соседней - совсем уж крошечной клетушке стояла койка и стол с письменными принадлежностями. - У Кузьмича тут насколько знаю должны быть перья и бумага. Пишите, вам никто не помешает - по всей форме с указанием чинов и заслуг. У вас есть двадцать минут - я как раз успею забрать ваше прошение, когда приду сопровождать конвой. У вас есть хронометр или оставить вам свой?

Отредактировано Семён Кузьмич (08-07-2015 17:09:56)

- Тогда к двенадцати часам жду вас у дверей каземата номер девять. - Никольский коротко, по-военному поклонился - Честь имею
и без лишних слов вышел из комнаты, аккуратно и беззвучно притворив за собой дверью

Кузьмич с хмурым видом наблюдал за тем как расчищали место для стрелков - в пятнадцати шагах от стены гаупвахты. Всю ночь сыпало снегом, Плясовая была укрыта пушистым - по щиколотку ковром, а около стен Комендантского и Инженерного домов - и вовсе нанесло по колено. Около стены же гаупвахты, куда отбрасывали снег, расчищая место - и вовсе снег лежал толстым слоем, тускло отсвечивая под пасмурным небом. Надзиратель фыркнул, отмахиваясь от крупных хлопьев снега, слепивших глаза. Этак по такой погоде стрелкам придется стать на десяти шагах. А то чего доброго искалечат парня вместо того чтобы сделать все дело быстро и чисто. Но все было оговорено заранее. И место сбоку где следовало стоять распорядителю казни. И широкая расчищенная полоса для стрелков. И.... и девственно-чистый снег у кирпичной, красноватой стены.
Да... ну хоть упасть будет мягко - от этой мысли Кузьмича передернуло. - Если повезет то он не почувствует как падает, и куда....
Непонятный, противный морозец по коже. И четкое чувство тошноты. С чего бы, почему? Неизвестно - но его мутило, и мутило с каждой минутой все сильнее.
Старею.
Часы показывали без четверти двенадцать. Стрелки сдвинулись. Еще четверть часа тут ждать... он подул на руки и поглядел недовольно назад, через площадь, через широкую аллею на высокую громаду Собора... Нда... красивое зрелище было бы, если б был ясный день. Стоя спиной к стене гаупвахты и лицом к площади - осужденный мог бы в последний момент свой увидеть устремленный в небо золотой шпиль... может и увидит если снег не погустеет. Хотя... что ж ему за утешение -то.
А девочку-то интересно - увели уже? Или нет?
Да холодно стоять-то тут....
А что если воспользоваться этой четвертью часа и вернуться к себе за рукавицами. Место-то расчищено, команда ждет, делать вроде нечего. Пойду пожалуй! - решил он наконец и решительно направился по дорожке между гаупвахтой и Инженерным домом, намереваясь выйти напрямую к западному краю Невской как остолбенел и замер на месте. Навстречу ему из-за угла выворачивала процессия. Никольский, шестеро конвойных, и номер девятый с ними.
Старик поджал губы, вспомнив висельника которого выволакивали из камеры под вой и плач. И к виселице тащили волоком. Да, сейчас такого балагана не будет - девятый шел сам, тем же четким армейским шагом что и его конвой. Впору было усмехнуться - вот что выучка с людьми делает. Он помедлил и когда процессия поравнялась с ним пристроился к Никольскому
- Что за дела? Почему так рано? Еще четверть часа...
- Десять минут
- И что? Чего его туда тащить-то раньше времени?
- Ничего, простоит лишних десять минут. Пусть лучше он ждет генерала, чем генерал - его. - Никольский поглядел на Кузьмича с каким-то странным, ехидным выражением - Ты что не знаешь как он педантичен? Появится ровно в двенадцать - ни минутой позже, и ни минутой раньше. А у нас уже все готово будет. Чем плохо?
Кузьмич помедлил, пропуская первую пару солдат и оказавшись рядом с Корфом зашагал рядом поглядывая снизу вверх
- Ну... ты как? - по-дурацки прозвучал вопрос, но по-другому сформулировать у него не получилось.

Да... этот уже не на этой земле - только и пришло в голову при виде спокойного лица и при ровном звуке голоса. Да еще и глаза которые смотрели словно сквозь, него, сквозь стену, сквозь снег... Кузьмич поежился. Он тоже видел как расставлялись солдаты. Еще минута, и.... да, точно - конвой расступился. Ох ты ж батюшки-святы, быстро-то как все...
- Слушь... - тихо, очень тихо заторопился надзиратель - Может... сказать что... передать? Ты скажи, только быстро, я....

На то что перед ней остановились двое солдат,Даша не отреагировала никак.Она их не видела,не слышала,их не существовало вообще.Лишь белое пятно рубашки,которое она видела в просвет между их плечами,словно сияющее среди темных шинелей. Остановилось время,исчезло пространство,мороз,падающие хлопья снега,звуки,голоса,люди...Ничего.На всем свете ничего.Кроме белого пятна рубашки перед глазами,кроме его спины,которую она отчетливо видела,и словно слышала как бьется его сердце на таком расстоянии.

- Да оставь ты ее - вдруг оглядев Дашу а потом оглянувшись назад заявил первый солдат, отводя винтовку - Видишь, дамочка не в себе. Пусть с начальством разбирается. А вдруг та самая? Пусть идет себе
- Ну вроде про другую говорено было...- засомневался второй, но тоже пожал плечами - Да Бог с вами.
И разомкнулись перед ней винтовки. Только вот не видела она как весело переглянулись оба. Вот ведь, заслужили безо всяких хлопот сегодня на водку вечером. Попросил Никольский задержать на пяток минут, а потом пропустить - извольте. А зачем - наше дело сторона

Быстрей... Быстрей... Быстрей!!!
Слова эти крутились в голове, едва только развернув листок с гербом Корфа на печати он увидел чужой, незнакомый, явно женский почерк.
В двух строчках, быстрых, неловких, почти бессвязных он услышал призыв о помощи, пронзительную, отчаянную мольбу обращенную ко всем кто только мог услышать - неважно мог ли помочь на самом деле или нет.
Живо вспомнился ноябрьский вечер. Спокойный разговор за бренди и сигарами. Тяжелый взгляд Корфа "Послушай, Серж. Я конечно могу бравировать перед всеми, и перед самим собой, но это дела не меняет. Я прекрасно отдаю себе отчет в том чем все это может для нас закончиться. Если вдруг.... если со мной что-то случится..." А ведь уже тогда знали, знали! Но, черт побери это не может быть так! Что в конце концов Император может сделать с мужем бывшей любовницы? Да наказать, попугать да и отправить восвояси. Не станет же он...
А как же это письмо каждая буква в котором дышала паникой, отчаянием?
Но не унизится же император до личной мести! Этого не может быть! Просто потому что не может быть никогда?!
Трудно сказать что скрутило его больше - беспокойство за друга или яростное непонимание происходящего.
Осталось на столе начатое письмо к отцу которое он начал было писать когда принесли почту. Вокруг брошенного пера растеклась клякса. Сдернут с крюка пояс с ножнами, сорвана шинель, на ходу застегивается портупея...
- Коня!
- Куда, зачем?
- Коня мне! Любого, сию секунду!
- Но куда вы собрались на ночь глядя?! - голос денщика взлетает до небес, но парнишка неожиданно съеживается заглянув ему в лицо. Голос становится неуверенным. - Но ведь...рота...
Обжигает как кипятком. Верно... мальчишка прав...
-Седлай пока.
Разлетается снег под стремительными шагами. Встречные козыряют и не всем достается в ответ даже рассеянный кивок.
- К полковнику нельзя!- вскакивает из-за столика в передней нескладная фигура
- В сторону!
Хмурое лицо командира полка. Он похоже не удивлен - барабанит пальцами по столу. Ну хоть не начал с дисциплинарной лекции относительно того что не положено так вот врываться.
- Отпуск? Ротмистр вы прибыли только неделю назад! Это невозможно
- Простите, господин полковник, но в таком случае мне придется уехать самовольно.
- В военное время? Самовольно?  - Кустистые брови смыкаются. Явно не может поверить в то что слышит. - Вас пристрелят еще до того как вы пересечете заставу.
Пистолет рукоятью вперед
- Стреляйте вы. Сейчас. Иначе я уезжаю.
Внимательные глаза вспыхивают яростным непониманием. Оттолкнутый пистолет летит со стола
- Да вы рехнулись! Какого черта, Воронов?! Чтобы вы - нарушали дисциплину? Дезертировали? Да скорее солнце взойдет на западе
- Полковник, повторяю, мне НУЖНО быть в Петербурге, как можно скорее! С вашим разрешением или без оного. Вернусь - пойду под трибунал, согласен
Встал. Что-то иное в его лице. Что-то понял? Или? Какая разница.
- Что...  вправду серьезно?
- Дело жизни и смерти
- Чьей?
- Лучшего друга. Его жены. Императора. Моей.
- Императора??? Воронов, вы...
- Полковник я не могу... нет времени и права объяснять. Отпустите меня - или отдайте приказ...
Молчание. Листок. Размашистые строки
- Черт с вами. Поезжайте. Но после возвращения я жду объяснений, вам ясно?
- Благодарю!!!
Быстрей... Быстрей... Быстрей!!!
Галопом, мимо заставы, пропуском точно флагом прокладывая дорогу мимо отпрыгивающих из-под самых копыт часовых.
Галопом в ночь - сквозь снег и темноту.
Галопом.
Быстрей... Быстрей... Быстрей!!!
Города и деревеньки. От одной станции до другой. Десятки павших лошадей - к черту! Окоченевшее от усталости к концу первых суток тело. К черту.
Быстрей... Быстрей... Быстрей!!!
Метель на вторые сутки. Не видно ни зги, дорогу заметает под копытами, конь летит словно по морю взметая снег как водяные брызги.
С ругательствами отшатываются встречные. Бешено мчащийся всадник за плечами которого ветер треплет пелерину офицерской шинели, пригнувшийся к самой шее коня, остановившимся взглядом видящий лишь дорогу, дорогу перед собой - бесконечную ленту - под метущим снегом - и в моменты просветления- только дорогу, в неистовом темпе желая обогнать время. Без единой мысли - они лишь отвлекут, замедлят. Обо всем подумаю после - когда доеду, узнаю, увижу.
Быстрей... Быстрей... Быстрей!!!
Дни и ночи, без отдыха, без еды без сна - от станции до станции... спасибо Господи за эполеты, за мундир действующей армии, за саблю у бедра... Там где стояли кареты в ожидании лошадей - достать для себя следующую - не проблема.
Что же такое в лице что отшатываются и торопливо выполняют требования? Платить - извольте, не считая.
Только во имя самого Бога - быстрей!
Третьи сутки... станция... Темнота.
Странная комната, незнакомая.. что это? Софа, диван? Это еще что за рожа?
- Где я?
- На пятьдесят второй, вашбродь.
- Коня мне...
- Побойтесь Бога... вы ж с седла упали едва во двор въехав! Куда вам сейчас ехать - да и метель впереди, убьетесь!
- Коня!!!
- Лежите, лежите ваше благородие - женский голос, белая полная рука подносит к губам чашку. Бульон? Да что такое черт побери
- Мне надо ехать....
- Да лежите же! Лошадей нет покамест. Совсем нет, вот вам крест!
Проклятье...
- Далеко ли до Петербурга еще?
- Часов восемь пути, поспите... не доедете ведь.
- Разбуди через час.... -часы рядом, рукоять сабли под рукой...
- Через час??? Вы вашбродь....
- Через час! Часы видишь? В глотку затолкаю если не разбудишь!
Темнота. Небыте-сон. Секунды.
Тело сводит судорогой, холод проморозил каждую мышцу, деревянные ноги не сжимают бока..
Плевать
В галоп! Быстрей... Быстрей... Быстрей!!!
Часов восемь? Как бы не так. Бешеным вихрем летел одержимый всадник дни и ночи по заснеженным дорогам
Вот она застава! Два лошадиных трупа по пути - туда им и дорога
Жив ли еще? В крепости ли? Или все уже закончилось и разрешилось? Адрес... какой там городской адрес..
Проклятье не помню. Крепость.... там все узнаю.
Ругательства, проклятия в спину... Кто сказал что по городским улицам не проедешь как по полю? Кто-то под копыта попал? Его беда. Жандармы? Пусть догонят коли смогут!
Быстрей... Быстрей... Быстрей!!!
Мост, ворота. Рывком раздирает рука крючки шинели, открывая боевой мундир и портупею
- Слово Императора!!! - плевать что никакого слова ты не везешь - но этот крик открывает любые ворота лучше любого ключа!
Отпрыгивают с пути солдаты, бешеной дробью копыта по деревянному настилу. Хлопья кровавой пены с удил. До комендантского дома доскакать бы - только там и узнать - здесь ли он еще! Ну живей, живей милая...