Рядом с Сергеем ей тут же стало легче. Он знает, что нужно делать, он сможет сделать так, чтобы Владимир выжил... раз смог довезти его живым. Его тепло передавалось ей, и даже дрожь куда-то пропала. Ничего не может произойти плохого, если рядом Сергей. Она уткнулась лбом в его плечо.
- Вы... вы совершили невозможное. Вы его воскресили. Если бы не вы... - она была уверена в этот момент, что Сергей силой своей воли вырвал Владимира из лап смерти.
Про Шишкина Анна ничего не знала, она уже даже не помнила, кто ей сказал, что Сергей везет домой тело Владимира. Кажется, Даша и сказала...

- Жив, Степан Афанасьевич - медленно кивнул Воронов, обеими руками опираясь о стол, с которого сняли носилки, и едва поднимая голову, чтобы справиться с выражением собственного лица. - Не знаю почему Скобелев не оповестил раньше. Наверное не верил что выживет. Шесть дырок в теле, кровопотеря, шок, но жив. В лазарете пролежал, а теперь - домой. К Штерну под крылышко.

Софья Павловна посмотрела на Елагина,как на умалишенного,обвела взглядом гостиную,пустой стол,Анну,Воронова и покачала головой
-уже успели-таки пристраститься к вишневой наливке,князь?Или все еще поминали белой?-фыркнула Демидова,не давая сказать Волконскому и слова,и посмотрела на Воронова,как на единственного разумного человека в комнате-Рада Вас видеть,Сергей Петрович.Даша сказала,что Вы привезете Владимира.Но где он?Уж не своими ли ногами приехал,если верить этому седому болтуну?

Волконский был совершенно сбит с толку. Елагин нес какую-то ересь,Даши в комнате не было,как и привезенного тела, Софья Павловна как обычно вопрос так,что ответ был совершенно не исчерпывающий.Князь мотнул головой,нахмурился и посмотрел на Воронова
-лошадиными.И где он?Куда его унесли?Стол ведь здесь.

-помнится, Вы очень любили шторы в моем поместье...-протянула негромко Демидова,окидывая взглядом Воронова, опиравшегося на трость-учтите,портьеры можете заказать такие же,но трость все же мне подходит больше-беззлобная усмешка мелькнула в глазах княгини,и ,опустившись в кресло,она посмотрела на Елагина,затем на Анну и снова на графа-Сергей Петрович, объясните в двух словах суть.В голове не укладывается,что Владимир...С трудом верилось в то,что он мертв,а теперь заявляют,что он жив.Хоть Вы скажите,как дело обстоит,и где он сейчас

-надеюсь,что когда-нибудь Вы-таки расскажете то,что на Вас нагоняет тоску,а для нас остается тайной.Как ни крути,а я бы хотела знать каким чудом удалось выжить моему зятю-несколько отстранено отозвалась княгиня,передернув плечами.Ишь ты,тоску на него нагоняет.Интересно,Дарье он так же ответил?Дескать получи мужа,радуйся да ни о чем не спрашивай?Хотя врятли та вообще о чем-то его спрашивала, наверняка не замечает никого и ничего кроме воскресшего мужа.Она бы не замечала...- я поднимусь к себе,господа.Держите меня в курсе событий -опираясь на трость,Демидова поднялась с кресла и остановилась уже в самых дверях.Обернувшись,окинула Воронова взглядом и чуть склонила голову в благодарном жесте,но не говоря ни слова.И уже через пару секунд покинула гостиную,направившись к себе.Зато к гостиной приближались другие,торопливые шаги.

Воронов склонил голову, пожимая руку в ответ, а отпустив пальцы князя произнес
- Не меня благодарите, Михаил Федорович. Господа, Государя и врача по фамилии Пирогов. Моих заслуг здесь нет.

Воронов едва сдержал улыбку. Побледневший, натянутый мальчуган, явно перепуганный но хорошо скрывающий свой страх и кидающийся ему навстречу. Вид Миши напомнил ему его самого, в первые месяцы в Корпусе, такие глаза он настолько часто видел в то время в зеркале - что не мог ошибиться. Хотя пожалуй на сторонний взгляд этого и не заметишь. Пренебрежительному безразличию Демидовой он ответил той же монетой, сердечной лаконичности Волконского - тем же самым, но вот натянутой, звенящей как струна отваге мальчишки не мог ответить недосказанием или шуткой, и ответил мягко.
- Он наверху, с твоей мамой. Твоего отца не так-то просто убить, Михаил. Не все кто носит винтовку - хорошо стреляют, и есть на свете врачи, способные творить чудеса. И есть справедливость, когда император оправдывает невиновного. Так что жив твой отец, оправдан и свободен. От ран оправится нескоро, три из них тяжелые, да еще и отощал и ослабел после заключения, но все с ним будет хорошо.

Мишель смотрел на графа во все глаза и пытался осознать услышанное.Жив,ранен...дома...У него даже мысли не возникло, что это может не правдой, какой-то жестокой шуткой или попросту дурным и одновременно чудесным сном.Жив...От затопившей его волны невероятного горячего чувства мальчика шатнуло,лицо осветила совсем детская улыбка,а в глазах одновременно заблестели слезы. Мотнув головой,Мишка сорвался с места и бросился было к выходу,но круто развернулся,метнулся обратно,сжал руку графа двумя  руками.Он не произнес ни слова,но горевшие глаза говорили яснее любой речи благодарности.Через секунду отбросив все правила и запреты Миша бегом выбежал из гостиной и бросился наверх по лестнице.

Мишка пролетел два этажа так,словно крылья выросли за спиной.Однако распахнув дверь бельведера,озадаченно обвел пустую комнату взглядом.Мальчик тут же смутился и даже залился краской.Во-первых вот так вламываться в родительскую спальню было просто верхом дурного поведения,а во-вторых с чего он решил,что раненного отца потащат аж на третий этаж?!Вот дурень!Мальчик осторожно прикрыл дверь спальни и скатился вниз,на второй этаж.Заметавшись,он увидел идущую к одной из комнат Анфиску и бросился туда,едва не сбив девушку с ног.Влетев в комнату,он замер на пороге.Мама была рядом с кроватью,туда же сразу прошла и крепостная,помогая хозяйке обтирать чем-то лежащего на кровати мужчину.Вот только,что этот мужчина отец,Мишель понял не сразу. Исхудавший,осунувшийся,даже не белый,а какой-то серый,так что бинты чуть ли не сверкали белизной,запавшие глаза и толком не выделяющиеся губы,заострившийся нос и скулы.Он же...он же мертв...почему они ему солгали?!
-мама...граф сказал,что отец жив,но ...но он ведь...

-жив-повторил мальчик,пытаясь сопоставить это слово с тем,что видел и не мог.Оставалось лишь поверить на слово,в конце концов не стали бы лгать ни граф, ни мама.Истощен,слаб,изранен...а что если он умрет?Если он жив,он ведь может умереть в любую минуту!Вот даже сейчас...Мишка дернулся и сжал руки матери,забегав глазами по лицу отца-он...он будет жить,да?Он ведь ...он ведь поправится?Он..мы...и...врач...мама,где врач?

Штерн ехал в дом к Корфам в крайне мрачном расположении духа. Он едва успевал на званый ужин к Долгоруким, а тут... что еще случилось в этом прОклятом доме? После смерти старого барона дом целый год был в летаргии, даже имя их стало забываться в уезде, словно бы дом стоял необитаемым, а тут - на тебе - за полгода - и слухи и сплетни и события, словно на месте дома проснулся огнедышащий вулкан! И решил наверстать за все года что тут тихо жил покойный Иван Иваныч - и бед и праздников за полгода дом увидел больше чем за десяток лет до того! А вот теперь что там случилось? К кому зовут? Не иначе как к вдове? Или к кому-то из ее родни?
Но на пороге, кутающегося в мех немца встретил....
- Граф? - немец не удержался от изумленного возгласа. Еще бы ему было не узнать своего бывшего пациента. Да только и не думал, что тот все еще где-то поблизости. Или уезжал а на отпевание вернулся? Вроде бы... Эх, денек...
Воронов едва вздохнул от облегчения увидев выбирающегося из видавшего виды экипажа врача, но не решился сдвинуться с места. Впрочем тот подошел сам, и после рукопожатия заговорил напрямик, дорожа каждой минутой
- Илья Петрович, у меня к вам просьба весьма деликатного свойства. Тут в доме - раненый. Шесть сквозных ран, три тяжелые, плюс шок, кровопотеря и истощение. Нет, не хмурьтесь, выслушайте пожалуйста. Я знаю, долг велит вам говорить родным правду, но еще я знаю, что существует такое профессиональное самосохранение, когда врач часто говорит что надежды нет, или она слишком шаткая - чтобы в случае смерти пациента - врача не обвинили бы в некомпетентности.
- Да что вы себе... -начал было Штерн, но Воронов оборвал не дослушав
- Я ни в коей мере не думаю что вы способны на подобное, но прошу вас сделать прямо противоположное.
Совершенно сбитый с толку немец помотал головой
- Не понимаю...
- Даже если вам покажется что раненый - не жилец - вы скажете его жене, детям, и всем родным что он непременно выживет! - с нажимом произнес Воронов глядя в упор в прозрачные глаза врача
- Вы предлагаете мне соврать?!!!! - Штерн был оскорблен до глубины души. Даже его лысина начала багроветь. Да что себе позволяет этот тип! Какая невероятная наглость!
- Я прошу вас раз в жизни рискнуть собственной репутацией - ради милосердия! - в тихом голосе звучал такой непривычный уху уездного доктора напор, что тот опешил - Эти люди довольно настрадались, дайте им надежду, даже если сами ее иметь не будете!
- Да вы с ума сошли ! А если этот ваш раненый скончается - то, что вы описали звучит малообнадеживающе? В каком ужасном положении окажусь я? Да и те о ком вы так печетесь?
- Он выживет черт возьми! - Воронов едва не зарычал - Вы давали клятву помогать страждущим - сейчас правда им не поможет, так помогите хоть иллюзией! Они должны не просто верить, а ЗНАТЬ что все будет хорошо! Довольно этот дом видел траура!
Штерн замотал головой и прижал руки к вискам.
- Вы хоть понимаете чего требуете? Ложная надежда хуже чем печальная правда, и...
- Чушь! - Глаза офицера сверкнули, он заговорил быстро и горячо, с такой непреоборимой настойчивостью  в голосе, что негодование немца как-то сошло на убыль, словно бы захлебнувшись кипящем потоке.-  Доктор, я знаю что такое - мучиться ранами, и видеть в глазах каждого кто к тебе подходит - свой смертный приговор, скрытый за натужными попытками приободрить. Это может убить любого хуже всяких ран! Но знаю что твердая вера тех кто тебя любит может иногда и из могилы вытащить! Даже если вы решите что ваши снадобья бесполезны - лечите надеждой! Не только его - всех их. Жену, детей, родственников, слуг! Что вы теряете? Капельку своего престижа? Я знаю вас, доктор! Вы сухарь и книжный червь, но вы черт возьми любите этого человека - если маленькая ложь может оказаться большой надеждой - неужели вы оцените собственный престиж выше этого? Боитесь их мнения? Клянусь, если - не приведи господь дело все же кончится плохо - я сам скажу им что силой заставил вас соврать! Боитесь кары небесной за ложь? Бог мне свидетель - я готов взять на себя сей грех, хоть и не считаю его грехом. Доктор - вы же применяете яды в качестве лекарства - чем же маленькое преувеличение хуже белладонны и дигиталиса?
Врач молчал. Все внутри него возмущалось не только самой мысли о том, чтобы соврать - но в основном тем - как смеет этот человек указывать и советовать ему? Да еще в таком тоне? По какому праву в конце концов. И вместе с тем голос офицера поневоле проникал в душу. Настолько что он на секунду готов был заколебаться, и с неудовольствием нахмурился
- С чего вы вообще вздумали давать мне указания, граф? Что это за раненый о котором, да и о семье которого вы так печетесь?
Воронов усмехнулся, выпрямляясь. Тон, которым был задан этот вопрос дал ему понять что он победил. Врач выполнит просьбу, действительно более походившую на приказ. Выполнит, даже если сам сейчас уверен в обратном.
- Владимир Корф.
Вторично ротмистру удалось увидеть зрелище, которого не доводилось видеть никому из постоянной клиентуры Штерна. И многие немало бы отдали чтобы полюбоваться им. Потому что у флегматичного и вечно невозмутимого немца отвисла челюсть.
Долго изумляться ему не дали - с лестницы в глубине холла раздался тоненький визг
- Доктор приехал. - и тут же зачастил другой женский голос
- Скорей, скорей, пожалте, вас ждут.
Штерн неуверенно перехватил свой чемоданчик и поглядел на Воронова в то время как его обступили, в несколько рук снимая с него пальто и едва ли не за рукава потянули к лестнице, а ротмистр привалился спиной к наличнику двери и откинув к нему голову закрыл глаза. Получилось или нет.... казалось что да, но... точно будет уверен лишь когда все закончится...
Еще надо к Варваре, и...
Нет... потом..... потом..... еще пять минут....

- Здравствуйте, Дарья Михайловна - все еще несколько оглушенный после разговора с ротмистром Штерн вошел комнату, бросил взгляд на кровать, и натурально остолбенел. Нет.... По словам Воронова он конечно мог судить о том - насколько плохо обстоят дела, но... на кровати лежал мертвец! Причем мертвец несвежий. Владимира едва можно было узнать, но все же это был он. Немец сглотнул и плотно сжал и без того узкие губы. Ну что за оказия вечно с этим мальчишкой... Он ведь знал сына своего старого друга чуть ли не с пеленок, а чем старше тот становился - тем похоже больше отыскивал приключений на свою голову...Если когда-то и наступали минуты, когда он сожалел о выбранной им профессии - то это была как раз одна из них. Он молча прошел к кровати, придвинул низкий столик, и привычно разложил инструменты из своего саквояжа.
Истончившаяся, сухая, почти прозрачная посеревшая кожа, запавшие глаза - яснее ясного сказали ему что это тело как минимум несколько дней не знало ни пищи ни воды. А истаявшие руки и глубоко запавшие впадины над ключицами добавили что скорее всего еще дольше над ним царствовал и голод. Состояние само по себе не самое приятное, а еще и ранения? Прежде чем открывать повязку он приподнял Владимиру веки, вгляделся в неподвижные глаза, на секунду заслонил их ладонью от света и убрал ее. Зрачки были узкими, словно проколотыми иглой черными дырочками в мутном, старом стальном зеркале, но как ни странно - вполне реагировали на свет!
Так же не говоря ни слова врач откинул одеяло. Одна повязка стягивала торс до пояса, вторая красовалась на плече прямо под суставом, третья перетягивала кисть, а отбросив одеяло еще дальше - обнаружил и четвертую - на правом бедре. Ндааа... работка....
Впрочем работы к его удивлению оказалось немного. С первого же взгляда он оценил как профессионально наложена повязка - ее возможно было лишь разрезать, а не размотать. Что он собственно и сделал, с величайшей аккуратностью. И сняв несколько слоев бинтов поглядел на то, что было под ними и вздохнул, мысленно прокляв Воронова. Три раны, а слегка приподняв неподвижное тело за плечо и заглянув под спину - убедился что все три - сквозные. Поглядев на рану между нижними ребрами справа он и вовсе широко раскрыл глаза. Рана в печени - и не кровоточит. Можно было зашить при известном умении даже сосуд перебитый в глубине грудной клетки, хотя таких хирургов было по пальцам пересчитать - но чтобы зашить рану в печени? Такое же невозможно! Но тем не менее - рана была обработана и стянута кисетом оставляя лишь узкое- размером едва превышающим щуп зонда - отверстие для дренажа. То же было и с двумя другими.
Грудная клетка, обтянутая все той же безжизненно-истончившейся кожей походила на модель для скульптора. Ребра можно было пересчитать не прикасаясь, промежутки между ними на боках, там где не были прикрыты грудными мышцами запали так глубоко, что можно было сунуть в каждый из них палец до половины. Мышечный массив вычерчивался так четко, что можно было разобрать даже сквозь кожу - где волокна переходили в тяж, на плечах и руках сквозь кожу просматривалась каждая сухожильная растяжка. Ну ни дать ни взять - анатомический макет вроде тех, что готовят в Академии - долго и нудно вымачивая трупы в растворе соды, чтобы растворить подкожную клетчатку.
Но исследовав одну за другой остальные раны - Штерн удивлялся все больше. Все они были обработаны, да так, что он и сам не сделал бы лучше. А трехгранная дыра в ладони - не была зашита, и являла под собой тускло-багрово-желтое переплетение мышц и сухожилий, однако на ощупть - была мягка... отсюда кто-то и осколки костей убрал... Врач осматривал тело внимательнее чем когда бы то ни было - словно подсознательно ища доказательства, которые помогли бы помочь ему выполнить просьбу графа, больше похожую на угрозу. И когда прижав к уху стетоскоп принялся выслушивать сердце - он это доказательства нашел.
Удары. Редкие, очень редкие - с таким сердцебиением невозможно оставаться в сознании - просто потому что мозгу недостанет кислорода от слишком медленно обращающейся по сосудам крови. Но... мерные. Отвратительный скрежещущий звук, сопровождающий каждый удар стал более разлитым, растянувшимся едва ли не на четверть систолы, но тем не менее....
Гораздо больше врача порадовало что вокруг ран нет признаков воспаления, хотя он знал что это ничего не значит. Точнее значит лишь то, что у организма нет сил на защитную реакцию - поскольку воспаление есть ни что иное как ответная реакция, борьба... Но все равно его это порадовало.
- Кто бы не обрабатывал эти раны - это кажется был большой мастер - только и сказал он наконец, накладывая новые повязки - Мне с ними и делать больше нечего. Разве что менять повязки, лаважировать раз в несколько дней, да надеяться чтобы они не загноились, но это уже дело случая.

Штерн вздохнул, сполоснул руки, и уселся на стул лицом к ней
- Пока он в таком состоянии - уход за ним будет относительно прост. Пока человек сам не в состоянии двигаться, хоть немного - его надо переворачивать - каждые два часа, чтобы кровь не застаивалась и на коже сдавливаемой между костными выступами и простыней - не было пролежней. Просто немного приподнять одно плечо и подложить под него валик или плотную подушку.  И колено с той же стороны согнуть и завести на колено другой ноги. Получится и не на боку и не на спине, а как бы между. Дважды в сутки обтирать водкой, как это делали сейчас. При этом - по опасным для пролежней местам - на выступающих гребнях лопаток, и под поясницей - где кожу сдавливает сильнее всего - следует похлопать ладонью, чтобы кровь разогнать. Ну... . - говорить про еще одну подробность он не стал, смутившись и нашелся тем что вспомнил...  - Камердинеру его, Даниле еще кой-какое поручение дам. А самое главное... кормить и поить. Это будет труднее всего - в бессознательном состоянии человек не может глотать, разве что чисто инстинктивно. Поэтому надо придать ему полусидячее положение при помощи подушек, и воду или бульон вливать аккуратно, по чайной ложечке. Сможет- проглотит, нет - "самотеком" затечет, но не более - иначе "не в то горло пойдет" - а откашляться сейчас не сможет, а это все равно что утопить. Только вот чем кормить-то.... - Штерн вздохнул. - Видите ли в чем проблема... при таком режиме питания - по чайной ложечке, и с перерывами - даже одну кружку бульона удастся споить ему часа за два. За день... за день получится меньше чем необходимо для поддержания жизни. Это не фатально, если человек силен - и половинная или четвертная норма питания не наносит особого вреда. Но ему сейчас диета явно не нужна. Тратить время на воду - меньше скормите животных белков. Тратить время на бульон - меньше достанется воды. Поровну того и другого - белка не хватит. Разве что... - он вздохнул - разве что вместо воды поить молоком.... Но коровье молоко пирогенно, и это вам аукнется потом, когда организм наберет достаточно сил на ответную реакцию и лихорадка может стать злокачественной.... Это похоже на какой-то порочный круг..