- От нее самой! - обрадованно подтвердила Соболевская. Разумеется никакого письма не существовало в природе, но что же может быть естественее чем просьба девушки передать письмо ее нареченному, тем паче что сама она уехала в поместье. Даже мысли о том, что возможно не стоит разглашать подобную информацию об Анне - ей и в голову не пришло. Во-первых девушка утверждала что они обручены, и носила его кольцо на пальце, так что скрывать-то? А во-вторых... во- вторых ей представился такой замечательный повод воспользоваться дружбой с Анной для собственных планов, что она пожалуй не смолчала бы, даже если бы девушка и попросила бы ее об этом. - Они ведь помолвлены. Она уехала в поместье, а письмо оставила. Не знала по какому адресу его посылать. Ни она ни я понятия не имели где расквартирован его полк, и где он будет жить, когда вернется в столице. Собственно, ВиктОр, можете оказать мне услугу?
Она щебетала, нанизывая слова, словно бисеринки на шелковую нитку, не слишком обращая внимание на то, как словно какая-то тучка набежала на лицо Ланского, который теперь, казалось слушает ее вполуха, и похоже скорее машинально, нежели осознанно произнес свое постоянное
- Я весь к вашим услугам, графиня.
- Вы ведь все всегда обо всех знаете. Можете вызнать для меня - где граф Воронов остановится сегодня? По какому адресу мне переслать это письмо-то?
Песнь сирены
Сообщений 151 страница 200 из 247
Поделиться15121-12-2015 10:25:33
Поделиться15221-12-2015 11:24:08
Помолвлены. Вот так-так.... Ланский помрачнел. Нет, конечно ее расспросы и неприкрытый интерес, который она правда пыталась перевести на Корфа, но тем не менее концентрировавшийся вокруг имени Воронова - могли бы заронить в нем подозрения. Да он примерно и подозревал, что девушка неравнодушна к офицеру. Но чтобы помолвка?
Поневоле всплыл в памяти разговор в кофейне, и неожиданная яростная гримаса перекосила его лицо, придав ему почти мстительное, жестокое выражение.
- А не случалось ли вам встречать на Кавказе графа Воронова?
- Весьма поверхностно, но да, знаю Лично, разумеется тоже встречался несколько раз, и помимо службы, а почему вы спрашиваете?
- Сергей Воронов - друг Владимира, и был частым гостем в нашем поместье.
Почему ,черт побери она не сказала что помолвлена? Хотела поводить за нос? Или же эта помолвка для нее ничего не значит, что она намеренно позиционировала себя в разговоре с посторонним мужчиной как свободную? Если так, то это конечно хорошо. Но... Вспоминая с какими безличными, лицемерными утешениями она отвечала на его "пылкие признания незнакомке" на балу он заскрипел зубами. Странно, но ему ни на миг не пришло на ум, что сами эти признания были тщательно продуманным ходом, фикцией, ловушкой. И девушка имела полное право быть столь же неискренней как и он! Но он не желал быть объективным.
Она помолвлена! И решила поводить меня за нос, МЕНЯ!!! Заставить безнадежно вздыхать о себе, отделываясь условными вежливостями, тогда как сама в это время...
Он позабыл о том что эти "безнадежные вздохи" были почти полностью наигранными, что он и сам водил ее за нос, расчетливо и с удовольствием расставляя капканы - правда без какого-либо корыстного соображения, а лишь ради любви к самой игре.
Позабыл о том, что никогда всерьез собственно и не был в нее влюблен, что все это было лишь игрой, позабыл об этом начисто, и в нем росло такое бешенство, как если бы он действительно любил ее и был жестоко обманут.
Нерациональное, непонятное, но тем не менее непреодолимое чувство того что кто-то осмелился провести его, играть с ним, было таким сильным, что подступило к горлу жарким комом, и душило теперь, душило комом безумной ярости.
Помолвлена! Вот-так-так... Ну погоди же... я заставлю тебя пожалеть об этом, маленькая чертовка. Никому не позволено водить меня за нос!
Его так затопило волной противоречивых ощущений, жгучего, едва сдерживаемого бешенства, что он едва слышал слова Марии. Что? Узнать для нее где остановился Воронов? Зачем собственно? Чтобы переслать письмо Анны? Да что за чушь, девушка уж наверняка знала бы где ее нареченный остановится в Петербурге, могла бы сама у него спросить и сама же отослать туда письмо до своего отъезда, а не заставлять подругу отслеживать своего же жениха, которого к тому же эта подруга едва знает, и если по уму - шансов вызнать адрес у которой куда меньше чем у официальной невесты. Он всмотрелся в глаза Соболевской, которая сейчас смотрела с обычным своим очаровательным простодушием, только вот он слишком давно ее знал, и знал, сколько может таить под собой это ее простодушие.
Внезапно Ланский вспомнил как горели ее глаза, когда она смотрела на проезжавшего мимо офицера.
Чтобы такой огонь в глазах был адресован простому знакомому своего мужа и жениху подруги? Не-ет. Тут кое-что другое..... и я не я буду, если не докопаюсь - что именно. И докопавшись - заставлю черт побери Анну поплатиться за этот обман!
В его прозрачных серых глазах блеснула ледяная молния, и он коротко поклонился
- Разумеется, графиня. Для вас - все что угодно.
Они смотрели и дальше, как колонна объехав площадь остановилась перед строем гвардейских полков четкими рядами, как Воронов подъехав к цесаревичу что-то говорил, как блестящая кавалькада объезжала строй, как явившаяся рота занимала свое место в нише, оставленной для них Конногвардейским полком, как потом рота за ротой полки выходили с площади, проходя мимо Наследника с его свитой.
Ланский смотрел то на гвардейцев то на Марию, которая, в те моменты когда думала что он ее не видит - буквально пожирала взглядом Воронова, которого, несмотря на большое расстояние можно было легко узнать. Смотрел, думал, и чем больше наблюдал и размышлял - тем более жестким и холодным становилось выражение его лица, а в светлых глазах разливался лед и то и дело взблескивало отражение укореняющегося в нем мстительного гнева.
Поделиться15321-12-2015 13:40:29
Кто бы знал, чего стоил Воронову этот триумфальный выезд. Когда потрепаная, измученная тяжелым переходом длиннейшая колонна проезжала через заставу - было уже половина десятого утра. Два с половиной часа на то, чтобы привести в порядок пятьсот человек и столько же лошадей. Лошади были заляпаны грязью до самых ушей, люди, в набухшей от грязи и воды полевой форме и расползшихся шинелях, едва держались в седлах от утомления. Вести всех на Конногвардейскую, к родным казармам через полгорода означало потерять еще час, а то и полтора, учитывая что улицы уже запрудили проезжие и экипажи. Пришлось раскидать людей повзводно по всем трактирчикам и постоялым дворам, которых к счастью в предместьях было великое множество, где приплатить, где припугнуть, где и к хлысту прибегнуть, носясь между ними самому, и нещадно гоняя младших офицеров, проследить за тем, чтобы все лошади до единой были вылизаны волосок к волоску, чтобы потрепанная сбруя на каждой была заменена на новую, чтобы каждый солдат привел себя в порядок. Людям, несмотря на промозглый холод ранней весны приходилось мыться чуть ли не у лошадиных колод, во дворах и у конюшен, изводя десятки кусков мела на чистку блях, пуговиц и касок, сапоги драили от многодневной походной грязи едва ли не обдирая при этом кожу с рук, а парадные мундиры, доставленные в крытом фургоне двумя отряженными в казармы на самых быстрых лошадях верховыми - отглаживались и чистились с такой скоростью, что едва просохшие, дрожавшие от холода солдаты влезали в них словно во вторую кожу. И кто бы узнал сейчас в этих подтянутых молодцах, как влитых сидящих на безукоризненно вычищенных лошадях - тех самых заморенных и перепачканных людей, что едва ли не проползли заставу.
Его Высочество будет принимать смотр! И обе роты, направляясь ко дворцовой площади представляли собой идеальное зрелище, настоящую иллюстрацию к обложке какого-нибудь альманаха Военного министерства. Кони ступали твердо и резво, потряхивая вычищенными и расчесанными гривами, поблескивая атласными, гнедыми как на полбор шкурами. А всадники - в черно-алых мундирах Конного полка лейб-гвардии, мундирах благодаря рельефным швам и благородному лаконичному покрою придававшими любой фигуре подтянутость и мужественость, в безукоризненно начищеных сапогах, при оружии - представляли собой поистине великолепное зрелище. Самому же Воронову тоже удалось найти время выкупаться - если только можно назвать этим ведро ледяной воды, и натянуть вместо привычной уже серо-зеленоватого полевого мундира - белый парадный, прицепить часть орденов, выбранных наугад, и к разве что, к великому огорчению Юрки наотрез отказа от изукрашенной золотом церемониальной шпаги, полагающейся ему по рангу, не желая расставаться со своей саблей.
И теперь, на этом смотре, после торжественного выезда, отчета который он вкратце изложил цесаревичу и нескольких выслушанных речей, удостоившись к тому же и похвалы генерала Эссена, командира полка, который будучи осведомлен от заставы о том, в каком состоянии приползли в Петербург обе роты, и видя теперь их при полном параде за столь краткое время весь лучился от гордости - теперь Воронов чувствовал себя так, словно проделал весь путь от Кракова ползком, волоча на себе совершенно непосильный груз.
А ведь дело было еще не окончено. По окончании смотра ему пришлось отвести своих людей в казармы, расквартировать, проследить за размещением, подогнать каптернамусов, расшевелить кухарей, которые не ожидали во внеурочное время явления еще пятисот голодных ртов, устроить больных которых они привезли с собой, позаботиться о фураже и размещении лошадей, не найдя времени даже на то чтобы перекусить хотя бы сухой галетой - написать несколько рапортов, отчитаться перед двумя генералами...
Долгая дорога по промозглому ветру, холоду, сырости, снегу и дождям не пошла ему на пользу, а несколько часов каменной неподвижности в одном лишь мундире, в строе на площади во время смотра - забили последний гвоздь. Нога, почти всю зиму напоминавшая о себе постоянной тупой болью - разболелась к концу дня так, что он едва ее волок. Когда дневной свет померк и наступил вечер - Юрка, не отходивший от своего патрона весь день, стал посматривать на него с опаской, и благоразумно держаться поодаль. Донельзя вымотанный, голодный, белый как смерть от усталости и боли в ноге Воронов походил скорее на злющего черта, которому ошпарили хвост святой водой. И если ему и обычно-то повиновались беспрекословно, то сейчас и вовсе кидались исполнять распоряжение еще до того как он успевал договорить фразу до конца.
К восьми вечера, когда, наконец все было закончено, и Антон Антонович, пригласивший ротмистра для приватной беседы с тем, чтобы расспросить его о польском походе более подробно, и не в рамках казенного рапорта а своими словами - наконец окончил аудиенцию, и пригласил Воронова отметить вечер смотра как всегда - в клубе, вместе со всеми офицерами полка - молодой человек чувствовал себя близким к обмороку. А ведь он планировал расквитавшись со всеми делами - сегодня же махнуть в Двугорское. К Анне. Да только явно переоценил свои силы. Или же недооценил трудности. В конце концов его хватило на то, чтобы самым достойным и корректным образом отклонить приглашение генерала, сославшись на усталость и необходимость отдыха.
Самым трудным оказалось отделаться от Юрки Шишкина, но в конце концов удалось и это. Временами Воронову впору было самому удивляться собственным возможностям. Уже было совсем темно, когда он наконец проехал вдоль набережной Екатерининского канала, чтобы посмотреть на окна корфовского особняка. Он правда был уверен в том, что Анна уже в поместье, но удостовериться не мешало. Справившись у какого-то типа, запиравшего ажурную литую калитку, и удостоверившись, что "барышня в деревню уехали-с", он проехал дальше, через Мойку по направлению к собственному дому, и остановился у Трех Мостов. Он мог бы переночевать и в казарме, но возвращаться обратно через весь город не было никакой охоты. Кроме того в гостинице уж точно его никто не побеспокоит среди ночи, а завтра утром, удостоверившись, что отпуск подписан - можно будет отправляться в Двугорское во всяком случае хорошо отдохнув. Собственно так он и сделал. Заказав вместе с ужином в номер чекушку водки он почти залпом прикончил большую ее часть, растер ногу остатками, и завалился на кровать, скрипя зубами от грызучей боли в ноге и зарываясь головой в тяжелые, точно каменные подушки в надежде уснуть.
Отредактировано Сергей Воронов (21-12-2015 13:53:52)
Поделиться15421-12-2015 15:43:42
День прошел как смутный сон. Мария, вернувшись домой бесцельно слонялась по дому. Все валилось из рук. Вышивка не спорилась, буквы в книге прыгали с энтузиазмом букашек, научившихся играть в чехарду, от тишины хотелось вопить, но заявившись на кухню к Пелагее и попытавшись от нечего делать вникнуть в премудрости приготовления слоеных пирожков - скоро почувствовала что от неторопливого говорка малороски впору заткнуть уши. Когда стало темнеть Вера спросила не подавать ли графине переодеваться, и она только тогда вспомнила, что сегодня очередное сборище литературного салона у княгини Оболенской. Пришлось послать записку, в которой оправдывала свое отсутствие приступом мигрени. Покидать дом, когда в любой момент мог заявиться Ланский с новостями - она никак не могла. А известий все не было и не было. Наступил вечер, стрелки часов, казалось закрутились с невероятной быстротой. Неужели же ВиктОр ничего не разузнает для нее? Может его так уязвило то, что она хлопочет ради передачи гипотетического письма Анны к возлюбленному, что он не пожелает вовсе этим заниматься? Он же вроде оказывал ей известные знаки внимания, и похоже был к ней неравнодушен. Хотя это на него непохоже... не хотел бы браться за это, так отказался бы сразу. А если уж сказал что сделает...
Она не знала что и думать, чем заняться, тупо смотрела в окно, ломая пальцы. А время шло.
Только к десяти часам у дверей позвонили, и она полетела в холл быстрее чем лакей, который шел открывать дверь. Но на пороге стоял не Ланский, а какой-то парнишка. Впрочем ее это не волновало, потому что в руке у него была сложенная вчетверо записка.
Графиня выхватила бумагу так поспешно, словно на ней должен был быть написан ее собственный приговор, бросила лакею, чтобы дал посыльному на чай и унеслась со своим сокровищем в спальню, словно в гостиной за ней могли проследить чьи-то глаза.
Ланский писал коротко "Гостиница Риканелли у Трех мостов, нумер 206." Видимо и вправду уязвлен, обычно он был не столь лаконичен. Но все это было неважно, неважно, потому что....
Она бросила взгляд на часы и яростно задергала звонок. Горничная влетела в спальню, словно на пожар, и Мария кинулась к ней, горя лихорадочным нетерпением, и заторопилась, тихо, словно их могли подслушать.
- Верочка, выйди сейчас из боковой двери, чтобы тебя не видел никто. Останови наемный экипаж, и пусть он ждет пассажира у второй тумбы на набережной.
- Сейчас? - большие миндалевидные глаза девушки расширились еще больше - Бог с вами, госпожа, ночь ведь почти!
- Да, да, сейчас! - своей горничной Мария доверяла как никому на свете, и та, бывшая ее верной наперсницей и единственным человеком в мире, посвященным почти во все ее амурные дела, никогда ее не подводила. - Найми, а для кого - не сказывай. Пусть стоит и ждет. Пообещай целковый за послушание, а сама - бегом обратно.
Вера унеслась, легкая как тень, а Соболевская заметалась по комнате, решая - во что же ей одеться, чтобы не бросаться в глаза на улице и в гостинице, и в то же время быть достаточно соблазнительной, чтобы...
Но как ни труден был выбор - выпутаться из тугого платья без помощи горничной оказалось еще труднее. Она извертелась, взмокла, прическа распуталась, волосы прилипли ко лбу, сердце колотилось от возбуждения, ей казалось что она раздевается уже целый час, что вот так пройдет вся ночь, а она не успеет... когда наконец платье разошлось - она стоптала его к ногам почти с яростью, переступила через него, и поглядела в зеркало. Расшнуровать корсет самой - тоже было невозможно, но на этот раз она не собиралась терять времени. Как была, полунагая, в одном корсете и панталончиках она перебежала в спальню мужа, сдернула со стены один из украшавших ее кинжалов, завела его за спину и нащупав острием тесемку - резким движением перерезала ее. Шнуровка ослабела в один миг, и быстрыми, резкими движениями она освободилась. Бегом вернувшись обратно она швырнула корсет на кровать, и метнулась в гардеробную. Платье... какое же выбрать.... Темное, чтобы не бросаться в глаза, достаточно открытое чтобы....
Вера вернулась как раз тогда, когда Мария заведя руки за спину и перебирая все ругательства которые ей только были известны пыталась застегнуть мелкие атласные пуговки на спине узкого темно-серого с черной отделкой платья, с довольно скромной, почти прямой юбкой, но с глубоким клиновидным декольте, соблазнительно приоткрывающим грудь. Помощь подоспела вовремя, и пока горничная застегивала на ней платье, Соболевская в лихорадочном нетерпении расчесывала свои чудесные золотистые волосы, попутно соображая - что с ними сделать. Прическу? Нет времени, да и не нужно. Ее волосы были одним из ее главных козырей, не стоило его лишаться. Она лишь скрутила их и подняла повыше, заправляя под серую шляпку.
- Куда вы едете, госпожа? - шепнула Вера у нее за спиной, при виде этих приготовлений не сомневавшаяся, что Соболевская собралась к очередному любовнику, но не понимавшая - зачем та так торопится
- В гостиницу. К одному человеку, ты его не знаешь, он был еще до тебя.... Ох... беда Веруня, найди мне что-нибудь что может сойти за вуаль! И перчатки графа какие-нибудь принеси!
- Момент! - девица унеслась, и когда Мария закончив обуваться, закутывалась в широкую черную накидку, наглухо скрывшую ее открытую шею под высоким воротом - вернулась с широкой полосой черного кружева, которое в один миг намотала вокруг шляпки наподобие того, как это обычно делают на охоте, только спустила оставшийся "хвост" с лицевой стороны, а не сзади, образовав вуаль прикрывшую не только лицо, но и шею.
Соболевская запыхавшаяся от этих лихорадочных сборов несколько секунд смотрела на себя в зеркало, а потом чмокнула Веру в щеку и выскользнула из спальни. Девушка последовала за ней, и выпустив свою барыню через боковую дверцу, которой обычно пользовалась прислуга - но про которую любовникам не говорили, дабы не облегчать чрезмерно их задачи - пообещала ждать ее возвращения тут же, у двери.
Мария же перебежала через узкую, обсаженную деревьями полоску палисадника до набережной отдышалась, пошла степеннее, и увидев дожидающийся экипаж - сама открыла дверцу и села.
Извозчик, успевший уже задремать вздрогнул, когда она дернула за веревочку, и открыл было рот - но в оконце высунулась рука в мужской перчатке, которая протянула ему обещанную плату и листок бумаги с названием гостиницы. Предусмотрительная молодая женщина предварительно отодрала от записки Ланского тот уголок, на котором значился номер комнаты, и извозчик повез ее по набережной по направлению к Мойке - ничего не допытываясь, поскольку плата вшестеро превышала обычную стоимость проезда.
Ни он ни Мария не заметили как из-за парапета набережной за ними следили чьи-то цепкие и быстрые глаза, как маленькая, но очень шустрая тень проскользнула на запятки трогающегося экипажа, и соскочила с них только когда тот остановился у подъезда гостиницы. Мария направилась ко входу. Швейцар пропустил прилично одетую даму с некоторым удивлением, но не задавая вопросов. Явление среди ночи женщины, одной, без сопровождения - было уже более чем необычно. Необычным был и ее вид, вуаль, которая скорее привлекала к ней внимание нежели отвлекала его. Но на гулящую, которая может докучать постояльцам она похожа не была, и в любом случае добрый малый решил что его дело маленькое. Портье небось разберется. Портье тем временем клевал носом у своей конторки и Мария разумеется не пожелав его будить - скользнула к лестнице.
В номере было почти темно. Полуоплывшая свеча, пламя которой трепетало под струей холодного воздуха из приоткрытого окна - догорала на ночном столике у кровати. Пахло водкой и табаком, мокрой кожей сапог, лошадьми и железом.
По стульям были в беспорядке разбросаны шинель, мундир, какой-то мешок, но всего этого она не видела. Все ее внимание было приковано к кровати на которой разметавшись в тяжелом, беспокойном сне лежал мужчина. Она подошла неслышно, словно тень, и взяв свечу приподняла ее повыше.
Это был Воронов. Он спал почти одетым, лежа чуть ли не по диагонали кровати, выворотив во сне подушку, подмяв ее под левый локоть, и запрокинув голову назад. Одеяло частично сползло, свешиваясь до пола, белая рубашка перекрутилась самым плачевным образом, стягиваясь у горла чуть ли не задом наперед. Осторожно поставив свечу и сняв шляпку Мария наклонилась над спящим и, затаив дыхание прикоснулась губами к его губам
Поделиться15521-12-2015 21:09:57
Во сне клубился серый туман, и гулко гудел колокол, скрытый где-то за этой непроглядной пеленой. Болела нога и ее жгло, словно по ней вновь струилась кровь. Надо было идти, дойти куда-то, где этот туман должен был закончиться, боль - прекратиться а усталость, въевшаяся в самые кости - наконец растаять без следа. Он брел в этом тумане, спотыкаясь о невидимые во мгле камни. Падал, поднимался, и шел дальше. Шаг за шагом. Колокол гудел, мерным похоронным звоном. По кому он звонит? Он отдал бы полжизни лишь бы этот тяжелый, словно бы давящий каждым ударом на голову звук - прекратился. Шаг. Шаг, шаг...
Иди.. рано или поздно это закончится. Господи до чего же больно.... до чего же я устал... пусть это все прекратится, пожалуйста.... Нога зацепилась за что-то, и он рухнул на колени, попытался привстать, и повалился набок. Туман обволакивал его, как теплое молоко, становясь все гуще, а гул колокола звучал все ближе.
Вставай. Ну вставай же... надо идти....
Нет. Еще минуту... сейчас, пожалуйста... Господи, я же все-таки живой человек... сейчас... отдохну только. Я так устал, так хочу спать...Дай мне минуту, одну минуту.
Вставай. Ты должен идти. Дальше.
Только вот оба эти голоса принадлежали ему самому. Больше никого в этом тумане не было.
Он кое-как встал, опираясь на руки, едва удерживая стон от боли в ноге, от тяжелой, тупой, мучительной усталости, которой пропиталась каждая клеточка тела. Шаг, другой.... Надо идти... надо... Где-то там этот туман закончится. Там я отдохну, там будет все хорошо.
Но туману не было ни конца ни края. И чем дальше он шел - тем тяжелее было идти. Ноги вязли в чем-то густом и липком. Туман высасывал силы, а колокол все не смолкал. Что-то душило его. Медленным, мокрым, липким прикосновением.
Это туман. Он живой. У него есть щупальца. Нельзя останавливаться.
Шаг, другой, едва волоча ноги, не видя ничего кроме сплошной серой мглы. Возможно он шел вечность? Возможно топтался на месте? Или ходил кругами. Иди же. Иди....Терпи. Мало ли тебе доводилось терпеть в жизни, что такое еще одна боль, все это уже было. Терпи....
Шаг, другой, волоча собственное тело, ставшее таким неподъемно тяжелым.
Ногу вновь прошибло болью и он упал ничком, во что-то липкое и теплое. Оперся руками о землю, попытался приподняться..... и не удивился, увидев что вместо земли под ним тот же туман. Туман полз по рукам, обволакивая их, словно живое существо.
Вставай!
Невероятный рывок, он дернулся из последних сил, но не удержался и снова упал, перекатываясь на спину. Туман кружился перед глазами. Тяжелый. Теплый. Обволакивал все тело, проползал внутрь. Словно ласковый душитель наваливался на грудь и горло, передавливая их, но у него уже не было сил. Колокол придвинулся еще ближе, и с каждым ударом теплая, мягкая тяжесть вокруг него сгущалась. Туман ласково скользил по открытым глазам, по лицу, просачивался в грудь тягучим, вязким облаком.
Сейчас он доберется до сердца. И я умру. - подумалось с безразличным, усталым спокойствием. Но теперь даже пошевелить пальцем он был не в силах. Значит и не надо.
Пусть так. Господь свидетель, я не могу больше. Это все закончится, тогда я отдохну.
Давай же... я -твой....
Мягкое прикосновение к губам. Туман не торопился, но и ему, уже принявшему эту медленно наползающую смерть спешить было некуда.
Он остался недвижим, скованный той же бесконечной усталостью, которая одолела его наяву так сильно, что преследовала даже во сне. Если бы не тяжелое, медленное дыхание - его можно было бы принять за мертвого. Не дрогнули даже ресницы в ответ на ее поцелуй.
Поделиться15621-12-2015 22:46:11
Мария отстранилась, окидывая его взглядом. Он не проснулся. Может это и к лучшему. Во всяком случае сейчас ей некуда было торопиться. Она выпрямилась, и скинула накидку на стул. Подошла к зеркалу, в полумраке едва рассмотрев свое отражение. Волосы выскользнувшие из-под снятой шляпки рассыпались по плечам и спине. Она несколькими взмахами руки придала им еще более привлекательный вид. Расправила платье, одернув декольте пониже. Подошла к ночному столику, и заменила уже почти оплывшую свечу на новую, зажгла еще одну, поскольку желала чтобы он видел ее, и поставила ее по другую сторону кровати. И вновь села на край кровати. Ее тонкие пальцы дотронулись до его плеча под смятой белой тканью, и по телу пробежала дрожь наслаждения, от ощущения крепкого, сильного тела под этой тканью. Она подалась вперед, погрузив пальцы в густые темные волосы, и вновь коснулась его губ. Уже настойчивее, превращая касание в поцелуй, приминая его полуоткрытые губы своими, легко касаясь их кончиком языка, впивая его дыхание, и перемешивая его со своим.
Мой. Ты - мой, что бы ты сам по этому поводу не думал.
Поделиться15721-12-2015 22:47:15
А вот это было уже вовсе не похоже на туман. Он взвихрился, сменился непроглядной тьмой, давящим ощущением влажной рубашки перекрутившейся у горла и стеснявшей дыхание, и это прикосновение - поцелуй?
Воронов вздрогнул, отдернул голову и распахнул глаза, мгновенно - как все, кто прошел войну - возвращаясь из мира грез в реальность. Но реальность оказалась такой непостижимой, что ее впору было принять за продолжение сна. Золотые волосы, на которых отблескивало мерцание свечей, зеленая глубина глаз, совсем близко от его лица. Он побледнел, словно бы увидев призрак, и резко отдернулся от нее, приподнимаясь на локтях, глядя с непередаваемым изумлением и недоверием.
Этого не может быть!
- Мари?! - хриплый голос показался чужим.
Этого не может быть. Что она тут делает, как оказалась... Наверное все же сон, но с чего бы
Поделиться15821-12-2015 22:47:57
- Тшшшш тише.... тише... - она мягко коснулась кончиками пальцев его губ. Молодая женщина склонила голову набок, и тихий голос ее звучал с глубокой, чарующей прелестью, которой наверное в свое время сирены околдовывали спутников Одиссея. Переходя с едва слышной речи на мягкий, интимный шепот, она не двигалась с места, стараясь привлечь его лишь взглядом, в который вложила всю выразительность на которую только была способна. - Да. Это я. Я пришла. К тебе.
Поделиться15921-12-2015 22:48:40
Воронов поднес руку к горлу, которое сдавило изнутри, наткнулся пальцами на перекрутившийся ворот рубашки и дернул его, силясь освободить себе вдох. У него голова шла кругом. Она здесь. Это не наваждение - тогда...
- Какого черта ты здесь делаешь... - так же хрипло произнес он, и отодвинулся еще дальше, поднимаясь, и садясь на другой стороне кровати, глядя на нее еще расширенными после сна глазами. - Я конечно выпил вчера немало, но не настолько, чтобы мне приснился столь причудливый кошмар. Уходи.
Поделиться16021-12-2015 22:49:15
Она поднялась, обошла кровать, и мягким, грациозным движением опустилась на пол у кровати, глядя на него снизу вверх.
- Сергей... я не видение - прошептала она - Я здесь. Я живая, настоящая. Я пришла, потому что... потому что я хочу быть с тобой. Родной мой, любимый... прошло столько лет, а я так и не смогла тебя забыть, хотя я старалась. Очень старалась, верь мне. Ты нужен мне, Сергей. Я не могу без тебя.
В ее изумрудных глазах светилась почти мольба, она потянулась к нему, и положила ладонь ему на бедро. Воронов вздрогнул от боли и побелел еще сильнее, хотя это казалось невозможным. Мария, которой передалась эта дрожь вскинула на него глаза и ее белоснежный лоб изломало мучительным непониманием
- Не говори, что я должна уйти. Не прогоняй меня. Я здесь, я пришла, пришла сама. Видишь? Что же я могу сделать бОльшего, чтобы ты поверил мне? Ты нужен мне.... пожалуйста, Сергей....
Поделиться16121-12-2015 22:49:48
Почему так больно? Ведь он давно казалось вырвал ее из сердца. Ее, с ее чарующей красотой, с ее нежным голосом. С ее непонятной, магнетической притягательностью, от которой он, опьяненный очарованием первой любви готов был снести все. И ее невероятный эгоизм, который казался не столько недостатком как в других людях а какой-то особенной, неповторимой чертой ее характера. И ее непостоянство, когда она могла не показываться неделями, а потом осыпать его ласками. Он шалел от ее любви, терял голову от ее близости, от ее поцелуев и ласк, от ее восхитительного тела. Ее глаза были для него и солнцем и звездами, легкий нрав, ее остроумие и свобода с которой можно было говорить с ней о самых разных вещах. То, как понимая или не понимая что либо она всегда оставалась такой открытой. Не стесняясь признаваться в недостатках, и не замалчивая в ложной скромности своих достоинств, такая искренняя и близкая. Это был искрометный фонтан, от которого он не в силах был бы оторваться, даже когда понял бы что это - фонтан с ядом. Предпочел бы умереть у ее ног чем уйти, и жить - не видя ее больше. Да... так было бы. Судьба была к нему милостива. И она сама оттолкнула его, сама разорвала эту невероятную, огненную связь между ними.
Всадила в сердце нож, и повернула его в ране.
Никогда и ни к кому не будет он испытывать больше такой любви, ибо первая любовь, восторженная, опьяняющая, слепая - случается лишь раз в жизни. Год жестокой боли, такой жестокой, что он кидался в любую мало-мальски опасную переделку, затевал дуэль за дуэлью, нарывался на схватки и столкновения в надежде получить пулю или удар саблей, который избавил бы его от этой боли. Вплоть до той встречи - невероятной, непонятной, опьяняющей, когда казалось счастье вернулось, любовь ожила - когда она пришла к нему. Такая же как раньше. Со словами о любви и мольбой о прощении. Он простил в ту же секунду, и целый час был счастлив как прежде. До тех пор....
До тех пор - пока не понял - что именно крылось за ее приходом. Что именно скрывалось за ее словами о любви. Тогда он понял все. И его любовь обернулась глубоким презрением. К себе, поскольку презирать ее он даже тогда не нашел в себе сил. Ненавидел ее за то, кем едва не стал по ее вине. Презирал себя за слабость. Сломал те хрупкие мостки, которые она пыталась навести над прорубленной ею же пропастью.
И расплатился. Долгими годами пустоты в сердце. Когда в нем не осталось даже боли.
Вообще ничего.
Первым за много лет ощущением тепла, коснувшейся черной дыры, которой стала его душа - была Анна. Робкий лучик, превратившийся в мягкий, светлый поток, проливающийся в эту бездну, не требуя ничего взамен. Тепло. Тепло, заставившее понемногу забыть это ощущение пустоты в собственном сердце. Милая, добрая девочка. Полная противоположность этой женщине, растоптавшей его любовь, разбившей его веру, так, что Анне пришлось собирать ее по осколкам. Чтобы вновь почувствовать тепло. Вновь поверить в то, что где-то на земле есть женщина, у чьих ног он может отдохнуть от своих вечных странствий. В чьих глазах может почерпнуть тот свет, в существовании которого так давно разуверился. Женщина, к которой хочется вернуться. Которой он нужен. Нужен такой, какой есть. С искалеченным телом и опустошенной душой, прикрытой вечным сарказмом как щитом. Женщина, вновь сумевшая пробудить в его окаменевшем казалось сердце тепло и свет, которые наполняли жизнь смыслом. Потому что в мире была она.
Это случилось. Маленькое чудо, невесть откуда и как возникшее в его жизни. Такое хрупкое и нежное, солнечное чудо.
Что же теперь?! Зачем?! Зачем Мари снова возникла здесь?! Еще более красивая чем прежде. Опьяняюще прекрасная, чувственная, привыкшая будить желание - и легко будившая его в любом мужчине старше пятнадцати и моложе шестидесяти. Зачем?! Хочет вновь разбить то, что через столько лет пустоты и таким чудом он сумел обрести вновь? Ну уж нет!
- Уходи, Мари. - сухо повторил он наконец. - Я не хочу тебя видеть.
Поделиться16221-12-2015 23:22:05
- Неправда - шепнула она тихо, опуская вторую ладонь на его второе колено, и слегка приподнимаясь. Ее ослепительно белая кожа отсвечивала янтарем в слабом свете двух свечей, колеблющийся свет перебегал тенями по ее открытой шее, отблескивал бликами от золота распущеных по плечам волос - Ты не мог забыть меня, Сергей.... Я же вижу это. Вижу в твоих глазах. Прошу тебя, забудь о прошлом. Мы ведь созданы друг для друга, помнишь?! Ты сам говорил мне это. А теперь- отталкиваешь?
- Каких только не говорят люди глупостей в двадцать лет - Воронов резко сбросил ее руки со своих ног. - У меня было время излечиться, мадам Соболевская. Очень хороший хирург произвел ампутацию. Хоть и болезненно - зато начисто. Уходи, сколько раз я должен тебе это повторять?! Я люблю другую, Мари. Я помолвлен, и женюсь на ней. А тебя я не хочу больше видеть ни в этой ни в следующей жизни.
- Другую? Я знаю про твою помолвку. И избранницу твою знаю. - ее губы тронула улыбка, и она протянула, мягко, словно убеждая несмышленного ребенка - Серге-ей. Ну что может дать тебе эта простушка? Она милая девочка, это бесспорно, но что она может дать тебе?
Поделиться16322-12-2015 00:08:15
Господи.... - Воронов вздрогнул, против воли впиваясь взглядом в ее глаза. Знает.... Откуда, черт возьми она знает Анну? Или это блеф? А может и не блеф? Кто знает в каком обществе вращалась Анна в Петербурге... Господи, неужели они познакомились? У него потемнело в глазах при одной мысли об этом. Хотя... Слава Богу он ничего не скрыл от Анны, Мари не смогла бы рассказать ей о нем ничего нового, никаких "страшных тайн из прошлого", которые бы отвратили девушку от него. Но... это если вела бы себя честно. А если нет? Он вспомнил ухищрения к которым она прибегала тогда, в октябре тридцать седьмого года. О, Мари была превосходной актрисой! Она могла бы одурачить и ангела, если бы очень постаралась, он это помнил. Только случайность, мельком брошенный взгляд в зеркало помог ему тогда раскусить ее фальшь, зацепиться за нее и вытрясти из нее всю подноготную, тогда, когда уже вопреки всему - поверил ей! В ее любовь, в несчастное стечение обстоятельств, поверил, простил, и готов был на все, в том числе даже на дуэль с Соболевским, лишь бы освободить ее. Случайность. Простая, случайная случайность. Не покажи ему тогда зеркало гримасу отвращения на ее лице, гримасу, которую он не мог увидеть - он принял бы все за чистую монету, несмотря ни на что! В ней погибла великая актриса, и не просто актриса. Она как-то интуитивно угадывала то, что нужно сказать или сделать в разговоре с тем или иным человеком, и обладала странным даром убеждения, так, что любая ее ложь воспринималась истиной в конечной инстанции. И сейчас, представив чтО она могла бы наговорить Анне - он на секунду онемел, глядя на нее потемневшими до абсолютной черноты глазами.
- Извольте замолчать, графиня. - охрипший до неузнаваемости голос едва проходил сквозь сжавшееся горло. - Еще одно слово о ней в таком тоне, и, клянусь жизнью, я позабуду о том, что вы - женщина. - он отбросил одеяло, все еще частично прикрывавшее его ноги - Вы не желаете уходить? В таком случае уйду я.
Он рывком поднялся с кровати и шагнул мимо нее по направлению к креслу, через спинку которого был переброшен его мундир. Зря. Он был в таком бешенстве, что позабыл о своей ноге, но она от этого не перестала болеть, вобрав в себя весь холод и промозглую сырость последних дней. Едва сделав первый шаг он побелел от боли, на одном лишь упрямстве заставил себя сделать второй, а на третьем - тяжело рухнул на колено, едва удержав крик. В кость от паха до колена словно ввинчивали добела раскаленный шомпол. Воронов до крови закусил губы и зажмурился, опираясь обеими руками об пол, чтобы не упасть, его тело сотрясла дрожь, а на лбу выступил холодный пот.
Господи, нет.... только не это, не сейчас....
Отредактировано Сергей Воронов (22-12-2015 00:15:06)
Поделиться16422-12-2015 00:10:54
Мария ахнула, прижав ладонь ко рту, а в следующую же секунду кинулась к нему, и обвила руками за сведенные от напряжения плечи, чтобы поддержать его.
- Господи, Сергей!!! Что?! Что с тобой?! Тебе плохо? Ты ранен? Что?! - она с требовательной тревогой заглядывала ему в лицо - Сергей... я не знала... прости, прости.
Воронов скрипнул зубами от бешенства и одним движением высвободился из ее рук. Говорить он был не в силах, бедро раздирало от боли словно клещами. Не хватало еще повторения той сцены, что произошла с Орловой в поместье у Корфа. И хотя сейчас все-таки было много полегче чем тогда, но если он вторично попытается встать....
Он протянул руку, ухватился за ножку кресла, притянул его к себе, оперся о подлокотники, и поднялся на руках. Кресло угрожающе накренилось под его тяжестью, и едва не свалилось вместе с ним, но он все же успел перегнуться вперед, перемещая вес собственного тела, и тяжело повалился в него, не видя ничего вокруг от боли.
Соболевская смотрела на него широко открыв влажно заблестевшие глаза.
- Боже мой... что же это с тобой.... - прошептала она сдавленно - то ли от страха, то ли от сопереживания, то ли от слез
Поделиться16522-12-2015 00:13:27
Он не отвечал, и вообще не смотрел в ее сторону, но смертельно бледное лицо и бисеринки холодного пота на лбу говорили сами за себя. Молодая женщина в панике осматривала его, но не видела никаких признаков ран или повязок. Сердце защемило от сопереживания. Видеть его - всегда такого сильного, свободного, уверенного - страдающим было невыносимо, и вместе с тем к жалости примешивалась и гордость и уважение и досада на его молчание. Если бы он только пожаловался, хоть раз застонал - она могла бы его пожалеть, предложить свои услуги, помочь хоть как-то, это помогло бы сломать тот камень, в который он облекся. Но вот это отстраненное молчание, несмотря на то, что он не в силах был скрыть боль - тем не менее однозначно было приказом держаться на расстоянии. Приказом столь неоспоримым, что она не посмела навязываться с помощью, боясь что беспокойством, сочувствием и жалостью она еще больше оскорбит и оттолкнет эту болезненно гордую душу, которую сейчас - ей, напротив, надо было заново приручить.
Она отвернулась, давая ему время прийти в себя. Нашла на столике графин с водой. Явно не слишком свежей, но выбирать было не из чего. Налила в стакан, и молча опустившись на пол у его ног - протянула ему. Сергей некоторое время смотрел на нее, потом так же молча принял стакан и в три глотка осушил его до дна.
- Спасибо. - в хриплом голосе не было ни искорки тепла, но тем не менее молодая женщина приободрилась. Отставила стакан, и приподнялась сидя теперь по-японски на собственных пятках, что впрочем при мягких юбках было достаточно удобно. Некоторое время она молчала, глядя на него, молчал и он, глядя куда-то мимо нее невидящим взглядом, словно бы ее тут и не было. Наконец она нарушила молчание, тихим и мягким голосом
- Сергей... Вижу не хочешь отвечать - что с тобой... не говори, если не хочешь. Но я пришла к тебе ночью, через полгорода, и ты меня не выставишь так легко. Уйти ты, как видишь - не можешь, а я - не уйду, пока мы не поговорим. Мы должны поговорить
Воронов медленно провел ладонью по глазам, и посмотрел на нее.
- Чего ты хочешь?
Поделиться16622-12-2015 00:45:45
- Я уже говорила. Тебя. - все так же тихо продолжила Мария, глядя на то, как его пальцы до синевы впиваются в левое бедро, и вновь поднимая взгляд к его глазам - Тебя, целиком. Ты - мой, Сергей. Всегда был моим. И... нет, погоди. - она протянула руку, словно бы собираясь вновь коснуться пальцами его губ, но задержала движение позволив ему лишь увидеть вблизи свои руки, длинные тонкие пальцы и хрупкие запястья, которые он так любил целовать когда-то - Погоди.... дай мне сказать, хорошо? Я знаю твою Анну. Нет, я не хочу, и не буду говорить о ней дурно, жаль что тебе так показалось. Она очаровательная, милая, добрая девочка. Но.... вы не пара, Сергей, ты же сам это должен понимать?! Подожди... не перебивай... Помнишь ту игру, к которой ты меня приохотил когда-то? В ассоциации? Так она самая точная. Вы слишком разные, неужели ты не видишь? Ты - хищник по своей природе, а она... она ручная газель. Нежная, добрая, кроткая... Я достаточно узнала ее, и слишком хорошо знаю тебя. - она помедлила, не спуская глаз с его потемневшего лица, следя за ним как врач за пациентом, над которым производит какую-то сложную операцию, чтобы судить по реакции о том - насколько попадают в цель ее слова, и исходя из этого определять - куда вести разговор дальше. Лицо Воронова словно окаменело, он смотрел на нее неподвижным взглядом, явно стараясь не выказать ничего. Но она и вправду хорошо его знала. И знала, что он, обычно отвечавший на все шуткой или иронией одевается в такую каменную маску лишь когда что-то затрагивает его действительно слишком глубоко. И продолжала как можно более мягким и кротким голосом, исполненным печального доброжелательства. - Она мне нравится. Честное слово. Но скажи по совести, что она может дать тебе? Ласку? Допустим. Доброту, искренность? Допускаю и это. Но... она никогда не сможет понять тебя до конца. Ты рожден сражаться и побеждать а она хочет лишь покоя и мира. Волки и овцы никогда не смогут жить душа в душу, не сумеют понять друг друга! Пойми, я говорю это не для того чтобы как-то обидеть тебя, или унизить ее, упаси Боже, нет! Она восторженная мечтательница. Чистая, светлая. А ты... ты- воин. Ты сломаешь жизнь этой девочке, Сергей. Уничтожишь ее веру во все самое доброе на земле. Она либо переменится, подлаживаясь под тебя, и растеряет тем самым собственную душу, превратится в нечто, сообразное - по ее понятиям- твоим желаниям. Либо разочаруется в тебе. И ты.... - она не отрывала от него взгляда и что-то дрогнувшее в глубине его глаз заставило ее осечься. Мария замолчала и закончила уже шепотом - И ты ведь знаешь это и сам. Правда?
Поделиться16722-12-2015 01:31:49
Воронов отдал бы многое, за возможность уйти. Или выставить ее силой. Или оглохнуть и не слышать ее слов. Слов, которые удивительным образом были похожи на отражение его собственных мыслей. Мыслей из-за которых он так долго и упорно старался отгораживаться от Анны, от собственного чувства к ней. Мыслей , причин и сути которые она не понимала, которые так обижали ее, воспринимаясь как недоверие к ней, вызывая постоянно лишь полудетское "Вы не верите что я люблю вас?!". Она не понимала о чем он говорил тогда. Что одной лишь умозрительной любви, как ее описывают в книгах - недостаточно. Эти же самые мысли грызли его самого в ту пору. До тех пор, пока он не отбросил их, решив - будь что будет, и позволив себе не загадывать о будущем. А теперь, получив подтверждение со стороны - это было вдвойне больно. Тем более, что он чувствовал что Мари права. Не о том же ли думал и не того же боялся он сам?
Только это было еще тогда, в ноябре. Он перешагнул через эти сомнения, перешагнул, и они пошли дальше. Дальше, пока не.... - он вспомнил два последних письма Анны и отвел взгляд, не желая, чтобы пристальный взгляд Мари прочел в нем то о чем он и сам не хотел думать. Обычный поступок - самый простой на войне - поверг ее в такой шок, что она была готова скорее считать его выдумкой клеветников, что возвели поклеп на благородного рыцаря. А когда он написал ей на это фактическое Ego sum qui sum - то получил в ответ.... письмо, где из шестнадцати строчек - шесть раз говорилось о любви, и при этом... пустое. Неискреннее. Отшлифованное до полного обезличивания, письмо, в котором она пыталась убедить казалось не столько его, сколько саму себя, многократно повторяя "я люблю вас", но... .забывая о том что корнем любви является понимание. А она ведь снова не понимала. И закрывала глаза, твердила "я люблю вас".... Как заклинание. Только вот чего стоят эти три слова, когда внутри них не находится того, самого главного. Понимания. Глубокого, без слов, без объяснений. Да и существует ли оно вообще? Не слишком ли многого он ждет от девушки? Способен ли хоть кто-нибудь на подобное? Да, он старался во всем понять ее, и не говорить о любви а доказывать ее - собственной открытой душой. Может... может это неправильно? Может напротив... надо было попросту спрятать от нее то, чего она не может понять? И быть для нее тем, кого она хочет видеть? Лишь добрым и благородным героем... "Лучшим из людей", которым на самом деле и близко не был. Но к чему приведет такое лицемерие? При одной мысли о притворстве его охватывало чувство невероятной гадливости. Нет.... Надо быть таким, каков есть. Ничего не скрывать. И надеяться на то, что она сможет понять. Действительно понять. Душой, а не на словах. Иначе....
Иначе он рано или поздно вновь получит нож в сердце.
Но...
Даже если и получит... что из того? Не первый будет удар в его жизни. Но заранее спрятаться, закрыться, как дитя под одеялом из укрытия "все равно ничего не получится", и потерять даже шанс на то, что а возможно все не так? Возможно он ошибается? Возможно сам чего-то недопонимает? Возможно она действительно примет его? По-настоящему! Разве эта возможность - не стоила риска?
Чтобы научиться летать - надо прыгнуть со скалы. Довериться ветру, который распластывает под тобой свои невидимые крылья, довериться всецело, и надеяться что крылья эти достаточно крепки, чтобы не дать тебе упасть. И тогда - возможно - ты полетишь. А возможно - упадешь и разобьешься. Но - пока не прыгнешь - никогда этого не узнаешь.
Никогда.
- Я не хочу говорить с тобой об Анне. - медленно выговорил наконец Воронов, переводя на молодую женщину взгляд. - Наши отношения касаются лишь ее и меня. Эта девочка вернула мне радость жить. Если однажды я расплачусь за этот ее дар - так тому и быть. А тебя, Мари, моя жизнь не касается уже пять лет. Если это все зачем ты пришла, то я тебя выслушал, теперь уходи.
Поделиться16822-12-2015 02:41:38
- Да что ж ты все меня гонишь - прошептала Мария, поднимаясь на колени, и мягко проводя ладонью по его щеке. Ей не нравилось это. Не нравилось, что он сидел словно каменный, не сделав до сих пор ни единого движения ей навстречу, не попытавшись даже мельком прикоснуться к ней. Неужели же она не кажется ему соблазнительной? Но она не привыкла быстро сдаваться. Она всегда получала то, что желала. За исключением той октябрьской ночи в Грозной, но о ней она предпочитала не вспоминать. - Ну посмотри на меня! Сергей! Неужели ты не видишь? Через столько лет - я пришла к тебе. Я не смогла забыть тебя. Ты нужен мне! Нужен, слышишь?
- Вот как? - темные глаза Воронова блеснули едким сарказмом. - Для чего это? Неужели все еще ищешь кого бы подослать убийцей к собственному мужу, а до сих пор лучше меня никого не сыскалось?
- ТЫ! - Мария вспыхнула. Этот едкий, холодный тон, это безжалостное напоминание о ее тогдашнем катастрофическом провале, об их последней встрече, окатили ее как кипятком, и она не соображая что делает с размаха залепила ему увесистую пощечину. Он либо не ожидал удара, либо напротив - но не сделал даже попытки уклониться. Его голова качнулась в сторону, она отдернула руку, словно обжегшись, в запоздалом ужасе от того, что натворила но Сергей лишь расхохотался.
- А ты не меняешься. Неужели думала что я забыл? - его губы плотно сжались, а в глазах появилось выражение бесконечного презрения к себе - Я ведь поверил тебе тогда. Представляешь? Я был настолько глуп, что поверил! Забыл все на свете! Забыл, что ты, твердившая мне о любви - одновременно со мной - дала слово и другому мужчине. Забыл, что когда я оказался в твоем представлении негоден в качестве мужа - ты тут же вышла замуж за другого. Забыл и о твоей неверности, и о твоем презрении, забыл лишь из-за того что безумно хотел верить тебе. И верил... пока не понял что ты - притворяешься. Чертовски искусно, надо отдать тебе должное. Думаешь я после этого способен еще хоть раз поверить тебе? Я, конечно идиот, но даже идиоты не наступают трижды на те же грабли.
Мария закусила губы. Надо было быть к этому готовой, что он вспомнит об этом. О том жестоком разочаровании которое постигло его сразу же следом за мгновенно блеснувшей надеждой. Как же теперь побороть это предубеждение? Она не продумывала своих слов заранее, полагаясь на вдохновение, на собственное желание, бывшее для нее всегда и во всем главным законом, на свое очарование и красоту. И не собиралась отступать.
- Я.... я не собираюсь просить прощения за ту ночь - произнесла она почти с вызовом, поднимаясь на ноги, и глядя на него верху вниз. - У меня не было выхода! Я должна была выйти замуж и как можно скорее. И лишь потом сообразила, что я наделала. Да, мой план был вероломен, был жесток по отношению к Алексею! Но с тобой я была честна! - ее голос поднимался все выше, и наконец сорвался. Она отвернулась, и в ее голосе зазвучали слезы - Я любила тебя, Сергей! С той минуты как увидела! Я и сейчас люблю тебя. Неужели для тебя это ничего не значит!
- Verba volant - спокойно отозвался Воронов, откидываясь на спинку кресла. Его левая щека алела от недавней пощечины, но лицо не выражало абсолютно ничего - Тебе бы следовало помнить это.
- Что же ты хочешь? - с видом полнейшего отчаяния, а на самом деле обрадованная донельзя Соболевская обернулась к нему. - Чтобы я доказала это?! Разве мой приход не доказательство? Ты помолвлен с другой? Так я не против. Хочешь жениться на ней - Бога ради. Но никакой Анне не разорвать связь между нами! Ты сделал меня женщиной! Ты дал мне впервые почувствовать что такое любовь. Ты клялся, что будешь любить меня до конца жизни! Так люби же меня!!! - она снова бросилась перед ним на колени, отбрасывая волосы назад, прекрасная, покорная, словно одалиска припадающая к коленям своего властелина. Ее точеная шея изогнулась, когда она запрокинула голову, хорошо зная как сладострастно выглядит этот изгиб, как тянет любого мужчину прижаться к ней губами. Полуобнаженная глубоким вырезом платья грудь высоко вздымалась, словно бы в предельном волнении - Смотри! Смотри, Сергей! Я тут, у твоих ног. Протяни лишь руку и возьми меня, я твоя, твоя слышишь!
Мария подалась вперед, взяв его руку, неподвижно лежавшую на подлокотнике кресла прижала ее к своей щеке, и зашептала, не отводя от него взгляда, загоравшегося зеленым огнем, каким-то неутолимым, жадным огнем неподдельной страсти. Она почувствовала как невольно вздрогнула его рука и преисполнившись восторга горячо зашептала
- Я ждала тебя... так ждала... столько лет прошло. Неужели это для тебя ничего не значит. Неужели ты забыл? Ты был моим... а я твоей.... Я и сейчас твоя.... несмотря ни на что. Ты ненавидишь меня, презираешь, пусть! Только люби меня... я ведь ничего больше не прошу... Не прошу простить меня. Не прошу освободить от мужа. Не прошу оставить ради меня Анну... Люби меня, снова, как тогда...
Снова дрожь... странный, глубокий огонь в темных глазах, которые смотрели на нее точно завороженные...
Молодая женщина подалась вперед, поднимаясь, и опираясь коленом о сиденье кресла, поднимаясь к нему почти вплотную. Ее лицо было так близко от его, их дыхание почти смешивалось , и когда она говорила - ее губы едва-едва касались его губ.
- О, Сергей, мы были так молоды... Мы так любили друг друга... неужели это для тебя ничего не значит.... - она погладила его кисть, и перевернув ее - прижала его ладонь к своей груди, накрыв ее сверху своей ладошкой. От этого прикосновения ее саму пробила сладостная дрожь, и горячий шепот теперь был едва различим за участившимся дыханием - Я твоя... Возьми меня... сейчас...
Одно движение, и ее губы прижались к его губам, словно она пыталась вложить в этот поцелуй всю снедавшую ее жажду, горячо, жадно, нетерпеливо....
Поделиться16922-12-2015 14:29:50
Воронов вздрогнул от ее прикосновения, от ее близости, затрепетал при этом жесте, жесте откровенном, бесстыдном... опьяняющем... затрепетал от вполне понятного волнения, ибо какой же мужчина не отреагировал бы на него. Но вот губы его ожгло этим поцелуем. Он прикрыл глаза, с усилием заставляя себя остаться недвижимым, бесстрастным, всю свою волю, всю выдержку направив на то, чтобы не поддаться чарам этой обольстительницы, этой сирены, которая увы - слишком хорошо знала силу своего обаяния. Не видеть пылающих желанием глаз, не слышать голоса, от которого по коже пробегали мурашки, не ощущать этого гибкого, совершенного тела, приникшего к нему так близко, этой восхитительной груди под своей ладонью, не чувствовать слабого, едва уловимого, но такого зовущего аромата страсти, исходившего от всего его существа. Выдержки ему было не занимать, что засвидетельствовали бы горцы в той палатке, пропахшей кровью и запахом горелого мяса, но сейчас он пожалуй охотно согласился бы вновь оказаться там, потому что сопротивляться боли было куда проще чем зову инстинкта, самой своей природы, не подчиняющейся рассудку. Какой мужчина устоял бы против такой страсти, страсти от женщины, которая так долго была его радостью и его мучением.... Разве что то, кто однажды уже наступил на скрытую в траве змею.
Он не ответил на ее поцелуй. Не проронил ни звука, ни вздоха, не сделал ни единого жеста, который отвечал бы на ее неприкрытый зов. И через несколько секунд спокойным жестом высвободил свою руку, снова опустив ее на подлокотник кресла.
Награда последовала незамедлительно. Молодая женщина оторвалась от его губ, отстранилась на пару сантиметров, глядя на него в упор, с таким изумлением, почти страхом, что Воронов... расхохотался. Зло, насмешливо, издеваясь не только над ней - сколько над самим собой, над всей этой дикой, нелепой ситуацией, сбрасывая только что владевшее им чудовищное напряжение, тяжесть их разговора, он хохотал, словно черпая в смехе и силы и злость, которых ему так не хватало, чтобы сохранять лицо в разговоре с ней, с этой женщиной, приобретавшей такую власть над мужчинами, легко очаровывавшей всех с кем только соприкасалась.
Поделиться17022-12-2015 14:30:40
Марии показалось что она поцеловала гранитную статую. Нет... ну что же такое... он же должен, должен ответить.... ну же, еще секунда, ну пожалуйста, пожалуйста, Сергей! Ты ведь не можешь не ответить, не можешь....
Ответ последовал незамедлительно. Короткий жест, которым он убрал руку. Она поглядела ему в глаза и ее охватила дрожь от бездны, которая казалось смотрела на нее из темной глубины. А потом он рассмеялся. Смеялся со злостью, почти с ненавистью, и от выражения его глаз она отшатнулась в состоянии близком к панике, запуталась в собственной юбке, упала на истертый ковер, приподнялась, глядя на него с неподдельным ужасом, а он все смеялся, и его смех, вкупе с загорающимся темным пламенем взглядом леденил кровь в жилах. Наверное она должна была почувствовать себя оскорбленной, залепить ему вторую пощечину, должна была сделать что-то еще...
но она не могла! И чувствовала лишь инстинктивный страх, непонятный ей, впервые возникший ужас перед этим человеком, который рос с каждой секудой, словно примораживая ее к ковру, не позволяя двинуться с места. Да.... он был хищник. Но хищник, которого она до сей поры считала покорным своей воле, своим собственным, тем, кто будучи смертельно опасен для любого другого - никогда не причинит вред ей! А сейчас она впервые почувствовала себя действительно наедине с хищником, вышедшим из повиновения, неуправляемым, способным на все! Разумеется это было не так, но где женским страхам до рационализма. Волна паники накрыла ее с головой, мешая соображать. Она инстинктивно попыталась отползти от него по ковру, и отчаянно пытаясь прогнать это невесть откуда взявшееся чувство, взять себя в руки, но...
Поделиться17122-12-2015 14:31:58
Воронов с силой оперся руками на подлокотники кресла, и заставил себя встать. Смех замер на его губах, оставив лишь кривую улыбку, более похожую на судорогу, перекосившую рот. А вот глаза его теперь горели мрачным, темным огнем, и на белом от боли лице производили жуткое впечатление. Все, что он выстрадал по ее вине, годы, дни, минуты, каждое мгновение давно перенесенной боли сейчас пылали в его глазах, придавая его жесткому лицу непередаваемое выражение.
- Вот как. - тихо, очень тихо проговорил он, не сводя с нее глаз. - Ты хочешь меня, Мари? Ну тогда поди сюда.
Он медленным жестом провел по своей сбитой, смятой рубашке, и неожиданно резким рывком стянул ее через голову, отшвырнул в сторону, и выпрямился, словно желая показаться ей во всей красе.
В полумраке рассеиваемом двумя свечами по его телу перебегали тени, резче подчеркивая жуткие, выбухающие тяжи чудовищных шрамов, стягивающих кожу во всех направлениях, сбегавших по левой стороне шеи по плечу, по левой руке, покрывавших грудь, живот и спину словно каким-то гротескным, уродливым панцирем, корявых гипертрофических рубцов, кое-где сливавшихся в сплошной широкий тяж, а кое-где образуя словно глубокие ущелья, в глубине которых местами что-то влажно поблескивало. Сквозные шрамы от болтов, некогда пробивших оба предплечья зияли темными воронками, втягивая между костей и располосованную рубцами кожу и мышцы под ними. Высокий, широкоплечий, великолепно сложенный мужчина казался словно бы туго опутанным густым клубком живых змей, которые жутким образом шевелились при малейшем его движении, и своим видом вызывал не жалость, не сочувствие - а глубокий, интуитивный ужас, свойственный любому живому существу при виде чего-либо противоестественного. Его можно было подавить усилием воли, он знал. Видел как Анна ухитрялась делать вид, что ее не пугает его вид. Помнил как тогда, в тридцать седьмом и Мари, делая над собой усилие заставляла себя "не видеть" всего этого. Но знал так же и то, как выглядит это напряженное сдержанное выражение на женском лице, когда тактичность борется в ее душе с отвращением. Можно было убедить себя, что это не имеет значения. Но вот заставить себя прикоснуться этому переплетению живых цепей, густо стягивавших его тело - без хотя бы скрытого отвращения, особенно для женщины - было невозможно, и он слишком хорошо это знал. Есть вещи, которые противны самой человеческой природе
Мария застыла на ковре, а он снова рассмеялся, сухо, безрадостно.
- Что же ты? Иди сюда. Прикоснись ко мне, если сможешь! - пылающий взгляд странно сочетался с холодным, язвительным голосом, и он провел пальцами по широкой, глубоко вдавленной в располосованную шрамами плоть, вдавленной полосе с неровным дном и глубоко подрытыми, нависающими краями, полосе, пересекавшей его грудь наискось, точно орденская лента, коснулся того места, где когда-то находился левый сосок, содранный вместе с кожей, и ощерился, словно хищный зверь, показав зубы, видя, что она не решается двинутсья с места.
- Ну? Смотри, Мари. Смотри хорошенько. Я все то же чудовище, от которого ты убежала в слезах и истерике. Ты все еще хочешь от меня любви? Или думаешь, что я забыл, кто я теперь?
Поделиться17223-12-2015 11:40:31
Она судорожно сглотнула, не в силах отвести от него глаз с расширившимися от ужаса зрачками. Его вид был страшен, и - против ее ожиданий, пугали ее даже не столько шрамы, сколько выражение его лица. А еще... еще было острое, до боли острое сожаление, равного которому ей еще испытывать не доводилось. Он ведь остался прежним. Все та же хищная грация в каждом движении, все та же стать, сила исходящая от его тела, все так же высоко поднятая голова и горделиво развернутые плечи, все те же руки, опутанные сетью переплетенных жил, по которым она когда-то так любила скользить пальцами. Теперь.... теперь правда лишь одна рука, потому что на левую невозможно было смотреть без содрогания. Он был похож на статую, изуродованную, обезображенную какими-то вандалами, но сохранившую тем не менее искусную руку изваявшего ее мастера. Ей страстно хотелось кинуться к нему, прижаться к его груди, сказать что все это ничего не значит, и вместе с тем у нее сводило пальцы при одной мысли о том, чтобы прикоснуться к этому переплетению чудовищных шрамов, и ощутить под рукой холодные тяжи рубцов, вместо живой плоти. Насколько было бы проще, если бы он вновь надел рубашку, ведь не видя того, во что превратилась его кожа она и не думала об этом! Но все это не имело значения, не имело - никакого, потому что при его последних словах на нее обрушился такой водопад горечи, что разом решило жуткое испытание, которое он повидимому вознамерился ей устроить.
- Сергей!!! - почти выкрикнула она, с непередаваемой мольбой, все еще сидя на ковре, и опираясь об пол руками, словно боясь упасть совсем. - О, Боже мой, Сергей!!! Неужели это до сих пор сжигает тебя?- она смотрела на него почти с отчаянием, с таким умоляющим выражением, что казалось могла бы разжалобить камень
- Мои тогдашние слова! До чего же ты жесток, что напоминаешь мне о них!!!
Ее плечи судорожно вздрогнули, раз, другой, и молодая женщина разрыдалась, содрогаясь всем телом, глотая слова и не пытаясь отереть слезы, градом катившиеся по щекам
- Ты!!! У тебя нет сердца!!! Я испугалась тогда! Сергей! Мне было всего девятнадцать лет! Это был лишь страх, ужас обычной девчонки! Я любила тебя!!! - надрывно выкрикнула она, вцепляясь пальцами в ковер. - Любила! Я была в ужасе, в шоке от того, что с тобой сделали! От той боли что тебе приходилось терпеть, от смерти что стояла у тебя над головой! Да! Да, мои слова были жестоки возможно, но я даже не помню что я говорила тогда! - ее речь превратилась в сбивчивую скороговорку, прерывающуюся от слез - Этот жуткий госпиталь! Передо мной был не ты! Не тот кого я любила! А нечто чудовищное, страшное, окровавленное, в тех жутких, отверстых ранах, этот запах крови и гниющей плоти... Неужели ты, ТЫ ставишь в вину девятнадцатилетней девочке то, что она пришла в ужас, увидев вместо своего любимого - существо из ночных кошмаров?!!!
Поделиться17323-12-2015 11:50:02
Боже......
Воронов закрыл глаза, и поднял голову к потолку, с силой сжимая кулаки и с усилием переводя дыхание. Эти слезы, это неподдельное отчаяние... Он уже поверил в них однажды. Это уже было. Это все... все уже было! Тогда, в октябре тридцать седьмого. Тогда он дрогнул от боли сжавшей сердце, кинулся к ней, забыв обо всем на свете, поддавшись, поверив в ее слова как в святую истину.... Даже сейчас, несмотря ни на что, вид этого ослепительно прекрасного в своей скорби ангела мог бы растопить кого угодно, заставить раскаяться, упасть к ее ногам с раскаянием и мольбами о прощении... Мог бы.
Да только нельзя дважды войти в одну и ту же реку. Тогда, поддавшись на ее слезы, на ее такую казалось бы неподдельную искренность - он в одночасье отбросил все, забыл, отринул истинную причину, заставил себя забыть о предательстве.... за что и был жестоко наказан. Но сейчас.... Сейчас надо было объясниться начистоту, раз и навсегда. Он медленно нащупал подлокотник кресла позади себя, и снова опустился в него, неловко вытянув раздираемую болью ногу.
- Мари.... Иди сюда
Поделиться17423-12-2015 11:50:34
Она вскинула на него залитые слезами глаза, и порывисто вскочив с пола кинулась к нему, но остановилась, наткнувшись на его взгляд, словно на каменную стену. В этом взгляде не было ни тени раскаяния, которое она надеялась пробудить своими слезами. Он был мрачен как ночь.
- Сядь. - тихо потребовал он, не отводя от нее неподвижного, немигающего взора.
Молодая женщина молча повиновалась, даже не позаботившись отереть слезы, и опустилась на скамеечку для ног, глядя на него снизу вверх. Он должен был поверить! Она ведь и сама в это верила, и в конце концов это было правдой! Какая разница, что не ВСЕЙ правдой?! В главном она ведь не лгала, ее действительно прогнал из палаты непреодолимый, совершенно детский ужас, а то, что к этому ужасу примешивалось и отвращение она сейчас предпочитала забыть.
Всякий хороший актер так вживается в свою роль, что начинает верить в нее, и испытывать те эмоции, которые некий автор посулил испытывать персонажу. А Мари, как все по-настоящему талантливые люди, окуналась целиком в то, что владело ею в настоящий момент. И не лгала, потому что бесконечно верила собственным словам, и ощущала то, о чем говорила, ощущала с такой полнотой, что напрочь забывала о всем остальном. Но только почему он не кинулся к ней, не поднял с пола, не обнял, не стал осушать ее слезы поцелуями? Ведь когда-то он так и сделал, что же не так? Она села, ощущая смутную тревогу, и поглядела ему в лицо почти умоляюще, но прочесть на нем ничего не смогла.
Отредактировано Мария Соболевская (23-12-2015 11:53:15)
Поделиться17523-12-2015 11:53:20
- Мари... Я ведь не такой чурбан, как ты думаешь - тихо заговорил он наконец, глядя ей в глаза. - Твои слова.... да, они причинили мне боль тогда. Такую жестокую, что я не смог их забыть. Но я понимал, почему они были сказаны. Все то что ты говоришь. Понимал. Знал каким шоком должно было стать для тебя то, что ты увидела. И я ждал. Ждал, когда ты передумаешь. Я думал что моя Мари, которая так любила меня - обязательно все поймет. Привыкнет. Моя Мари не смогла бы бросить меня лишь из-за того, что со мной произошло. Я ждал когда пройдет твой испуг, твой шок, твой страх... Я ведь умирал тогда. От боли, без капли опиума, в таких мучениях, которых я не пожелаю и злейшему врагу. И каждую минуту думал о тебе. О том, чтобы дожить до того момента, когда ты вернешься. Ведь ты должна была вернуться, я в это верил.... Думал о тебе, когда сердце заходилось от боли и терял сознание, думая что уже не очнусь. Думал о тебе первым проблеском мысли, когда выныривал из небытия обратно в жизнь. В боль, в жар, в вонь.... Думал о тебе каждую секунду. Каждый шорох в палате принимал за шелест твоего платья. Ждал.... Как никого и никогда в своей жизни, ни до того, ни после...
Воронов говорил так тихо, что ей пришлось даже перестать всхлипывать, чтобы слышать его. Говорил, и видел как в ее глазах отчаяние сменялось надеждой, и коротким словно молния, тут же пригашенным взблеском мелькнуло торжество. Вот оно. Так я и думал. Он подавил горькую усмешку.
- Только вот спустя всего лишь две недели эта девочка, шокированная как ты говоришь жутким видом своего умирающего возлюбленного - вышла замуж за другого. - его губы перекосила ядовитая улыбка. - Недолго же ты пребывала в шоке и горевала по мне, Мари. Видимо брак с другим - хорошее средство от шока и отвращения, что ж, я не виню тебя. Но ты могла бы по крайней мере поставить меня в известность, раз уж не хватило терпения дождаться моей смерти.
Отредактировано Сергей Воронов (23-12-2015 11:58:08)
Поделиться17623-12-2015 11:54:14
Этот упрек она предвидела. И хотя тогда, при их октябрьской встрече, спустя полтора года после ее замужества, она видела этот упрек в его глазах - вслух он его тогда так и не высказал. Он тогда вообще ни в чем ее не упрекал, лишь отсылал прочь, а когда она бросилась со слезами к его ногам с покаянной речью очень напоминающей сегодняшнюю - поднял ее, утешил, и так и не заговорил о собственных переживаниях. Что ж, рано или поздно он должен был бросить ей в лицо этот поступок, и была к этому готова, но слова в которые был облачен этот упрек заставили ее похолодеть. В его тихом голосе была такая глубокая, застарелая горечь, что на несколько секунд уже подготовленное было и для этого пункта оправдание, вылетело у нее из головы. Она опустила голову.
- Я.... понимаю... ты вправе обижаться на меня за это...
Поделиться17723-12-2015 11:55:26
- Обижаться? - он усмехнулся - Не слишком правильное слово для того, кто задыхаясь в агонии и подыхая от боли на больничной койке, ежеминутно ожидая, что его возлюбленная, клявшаяся что ничто в мире не изменит ее любви - узнает что эта самая возлюбленная в это же самое время выходит замуж за другого, не озаботившись даже сообщить ему об этом. - Воронов помолчал, давая схлынуть волне гнева, неожиданно сильной даже спустя столько лет, хотя он-то думал что давно уже перегорел этим. Ан нет. Стоило заговорить вслух, впервые заговорить о том, о чем всегда молчал - как гнев и горечь вновь всколыхнулись уже не пламенем а застарелой, едкой как кислота болью. Он заставил себя выждать несколько секунд, и продолжил почти вкрадчиво - Знаешь как я узнал о твоей свадьбе? Из светской хроники. Правда смешно? Ночью одна сестричка милосердия в коридоре читала другой вслух "Водяной листок". Вот уж не знаю, почему я не умер в тот момент, когда услышал об этом. Видимо для того, чтобы иметь возможность спустя пять лет все-таки спросить тебя об этом.
Молодая женщина вздрогнула от его ядовито-мягкого тона, и сжала руки на своей юбке, так и не поднимая глаз, а он подался вперед, и продолжил почти шепотом
- Так почему же, Мари? Почему ты так торопилась замуж? Почему не прислала мне хоть записку в полслова, оповещающую об этом, раз уж тебе было так омерзительно видеть меня? Почему так походя, легко и свободно вышвырнула меня из своей жизни, если я хоть когда-нибудь, хоть что нибудь для тебя значил. Попросту забыла о моем существовании, словно бы я уже лежал в могиле. Почему?!
Поделиться17823-12-2015 12:12:13
Мария вздохнула, прикусывая губы, и подняла глаза.
- Я.. я должна была выйти замуж как можно скорее. У меня не было выхода....
- Это еще почему? - Воронов холодно вскинул бровь - Ты что - была беременна?
Она вскочила, со стуком опрокинув скамейку, и глядя на него в состоянии близком к панике. Этот ледяной тон, так спокойно, походя упомянувший о катастрофе, это спокойствие, говорившее о том, что его повидимому нисколько не удивила бы такая возможность, и хуже того - каменное выражение лица, свидетельствующее о том, что это из ряда вон выходящее событие не только не шокирует его, но и судя по всему не является в его глазах оправданием ее торопливому замужеству - привели ее в настоящий ужас. Ее лицо из бледного сделалось зеленоватым, зрачки расширились.
- Ты... ты знаешь?!!!
Поделиться17923-12-2015 12:17:31
Теперь настал черед Воронова вздрогнуть. Но он владел собою лучше чем она, и лишь пальцы, крепче сжавшие подлокотники кресла свидетельствовали о том, как кольнуло его то, что первое попавшееся пришедшее ему в голову предположение - попало точно в яблочко. Ведь предположил-то он с лету, не думая, почти машинально, первое что пришло ему на ум при этом "как можно скорее... не было выхода". Вот так-так. Выходит у Мари был роман не только с Соболевским за моей спиной, но и с кем-то еще, в то время когда мы были обручены, и она писала мне на Кавказ письма переполненные словами "Я тебя люблю". Забавно, что ни говори. Кольнуло его впрочем не запоздалой ревностью, и не злостью на нее - а жгучей досадой на самого себя. На собственную слепоту. Каким же глупцом он тогда был. Влюбленным идиотом. Слепым....
Однако он умел блефовать. И лишь плотнее сжав губы усмехнулся.
- Догадываюсь. И от кого же?
Поделиться18023-12-2015 12:19:13
- От.... от... - она лихорадочно пыталась сообразить, что отвечать. Правду? Правду о головокружительно красивом романе с помощником французским посланником, который пленился ею на новогоднем балу в начале тридцать пятого года, и двух неделях в феврале, проведенных как во хмелю среди цветов и шампанского? Правду о том, как маркиз де Грасси ухаживал за нею с такой утонченной изысканностью, с которой могут ухаживать наверное только французы, и о том, как он усыпал ее постель лепестками роз каждый раз прежде чем уложить ее на них? О нет.... это была сказка, упоительная, красивая сказка, которой Сергей бы ей не простил, ибо как ни крути это была измена. Он возможно мог бы простить ей измену тогда, когда любил ее - но не сейчас, когда столько выстрадал из -за ее побега, из-за ее замужества... Нет... Списать на насилие? Но тогда он спросит - почему не рассказала сразу, и почему все-таки не вышла замуж за него, раз уж ей было так невтерпеж? Венчание в больничной палате было не редкостью в те времена, особенно когда девушки желали доказать свою любовь своим возлюбленным. Ведь и вправду всяко было легче повенчаться с ним, да хоть бы с закрытыми глазами чем спешно заниматься поисками другого жениха, если уж она и вправду искала лишь самого факта замужества. Но рискнуть все-таки придется, ведь беременность в результате насилия делала ее как бы невиновной в измене. Только вот кто мог бы ее изнасиловать при той жизни что она вела, и о которой он был хорошо осведомлен?
- От Тинки.... - тихо произнесла она наконец, опустив взгляд. Лгать глядя ему в глаза она не могла, он бы распознал ложь. Это был какой-то интуитивный дар, который ее в свое время безумно раздражал. Его было бы довольно легко провести тогда, когда он был опьянен любовью к ней, но не сейчас.... Валентин, убитый на дуэли два года назад, уж во всяком случае не сможет опровергнуть ее слова.
Она не увидела как он вновь вскинул бровь, не проронив однако ни слова, словно бы давая ей понять, что ему требуется более развернутый ответ. И продолжала, с вдохновением, свойственным хорошим актерам импровизируя на ходу - Их родители уехали в Петербург, и мы остались в имении втроем. Устроили пирушку, смеялись... Тинка решил научить нас варить пунш. Мы... это была шутка, мы просто смеялись... было весело, и.... Боже мой, Сергей, мы же не думали ничего такого. Ну... наверное выпили лишнего.... плохо звучит для благородной девицы, да? Но мы же никогда не пробовали пунш! А потом... я сама не знаю как оно так получилось, все как в тумане. Тинка... он наверное тоже не виноват, он был таким растерянным....
Поделиться18123-12-2015 12:33:59
Воронов недоверчиво сморгнул, выслушав эту ахинею, и расхохотался, коротко, зло, будучи не в силах сдерживаться. Молодая женщина вздрогнула как от удара, и вскинула на него глаза. Она наверное ожидала увидеть на его лице гнев, досаду, обвинение, что угодно, но только не смех.
- Мари. Ты очень хорошо умеешь врать, надо отдать тебе должное. - отсмеявшись произнес он наконец, с выражением не то сочувствия, не то презрения - Но я столько раз тебя предупреждал - не пытайся лгать мне!!
- Я....
- И кстати. Если вздумаешь рассказывать эту басню кому-нибудь другому простофиле - подыщи на роль отца какого-нибудь иного кандидата. Не позорь память Валентина, побойся Бога, хотя бы чуточку.
- Почему это? - она вскинула голову почти с вызовом - Ты что, считаешь его неспособным на подобный поступок? Любой мужчина...
- Любой мужчина, Мари, возможно - с леденящим душу спокойствием перебил он - Но не Валентин. Он переболел свинкой в тринадцать лет, когда мы были в Корпусе. Ты не знала этого, да? Ну еще бы. Он месяц провалялся в лазарете, а потом еще месяц ходил враскоряку из-за.... неких осложнений, догадываешься полагаю какого свойства. Он возможно и мог бы заняться с тобой любовью, особенно на пьяную голову, он никогда не умел пить, что правда то правда. Но обрюхатить тебя - уж прости, он бы никак не смог. Поищи, повторяю, на роль злодея кого-нибудь другого, и попробуй еще раз. Может на этот раз у тебя получится соврать правдоподобнее?
Поделиться18223-12-2015 23:45:31
Его спокойствие, этот холодный взгляд, язвительные слова, это резкое “обрюхатить” - которое приличествовало разве что по отношению к уличной девке а не к благородной женщине, словечко, которое кажется призвано было оскорбить, подчеркнуть его отношение - окатили ее как кипятком. Ее прекрасное лицо исказилось от гнева, она с нечленораздельным воплем размахнулась, чтобы закатить ему вторую пощечину - но на этот раз он перехватил ее руку и удержал легко, словно руку трехлетнего ребенка. Его глаза казались спокойными, насмешливыми, а у нее так лихорадочно колотилось сердце, что она не в силах была оставаться на месте, и вырвав руку она заметалась по комнате, налетая на стулья, отшатываясь, пытаясь сохранить равновесие, и снова принимаясь бегать взад-вперед. Воронов следил за ней из своего кресла, не делая ни одного движения, а она, которую переполняло стыдом, гневом, досадой - не в силах была остановиться. К глазам подступали слезы. Злые, бессильные, слезы бешенства и стыда. Что же теперь?! Теперь он ни за что ей не поверит! Он будет ненавидеть ее, будет презирать!!! Мысль эта была непереносима, но порождала почему-то гнев не на себя, а на него! Как он мог не поверить ей? Мало ли… свинка… подумаешь…! Ну что ему стоило об этом забыть? Как мог он с таким холодным, язвительным видом предложить ей попробовать соврать еще раз?!
Мария металась по комнате, задыхаясь, чуть не плача, не в силах даже смотреть на него, отчаянно желая провалиться сквозь землю, и вместе с тем готовая рыдать от мучительного желания, чтобы все это кончилось, чтобы каким-нибудь чудом все уладилось, чтобы он вновь раскрыл ей объятия… она…. она ведь уже не испугалась бы его шрамов, это ведь было бы все равно - лишь бы… лишь бы он вернулся из этой странной, далекой страны в которую отошел и оттуда наблюдал за ней как со стороны…
- Будь ты проклят….. - едва не плача шептала она, не соображая, что говорит вслух, что при стоявшей в комнате и во всей гостинице ночной тишине он прекрасно услышит даже ее шепот - Что же это такое… Почему… почему просто все не может быть как раньше… Ведь… ведь я вижу, что небезразлична тебе! Почему ты хочешь убедить меня в том, что ты меня ненавидишь? Ты пытаешься убедить сам себя, да? - она развернулась на месте, уставившись на него болезненно расширенными глазами, в которых металось полубезумное зеленое пламя - Если бы ты забыл меня - то был бы безразличен! Тебе было бы все равно! А тебе не все равно! Ты меня ненавидишь, презираешь - во всяком случае стараешься показать это, но тебе не все равно, Сергей! А раз есть хоть какое-то чувство…. хоть искра…. О-о-о не говори мне, что от любви до ненависти один шаг! Шаг обратно в таком случае - тоже один!
Поделиться18323-12-2015 23:46:22
Воронов устало опустил голову в сложенные ладони. Время шло. Он так устал за эту безумную неделю, за этот двух-с-половиной месячный поход в эту проклятую Польшу. Господи, за что. Ведь он хотел всего лишь выспаться, а утром ехать к Анне. Зачем вдруг возник этот призрак из прошлого? В образе прекрасной женщины - чтобы напомнить о том мрачном и тяжелом, что было между ними. Зачем вообще ей понадобилось копаться во всем этом.
- Послушай, Мари… - наконец устало выговорил он, не поднимая головы - Я с самого начала сказал, что не желаю ни видеть тебя, ни говорить с тобой. Но… - он выдохнул и поднял голову, собираясь, словно бы боец для очередной схватки - Но ты потребовала поговорить. Что ж. Мы и говорим. И теперь уже объяснимся до конца. До конца, Мари.
Поделиться18423-12-2015 23:47:03
- До конца? Начистоту?! Изволь! - она с размаху снова опустилась на свою скамеечку и подалась вперед, словно обвинитель всматривающийся в подсудимого. Голос ее утратив ангельскую кротость стал прямым и резким, но собственно это было к лучшему. Всегда проще видеть шпагу с которой сражаешься, а не пытаться рассмотреть острие, если противник вздумал замаскировать оружие в букете из роз. - Да! У меня был роман. С французским посланником, Анри де Грасси. Да, он вскружил мне голову. Да, это было в то время, когда мы с тобой были помолвлены. Ты уже год как был на Кавказе. Я была одна! Одна, понимаешь?! Ты думаешь эта твоя Анна сможет ждать тебя так же долго и ни разу не посмотреть на другого мужчину? Особенно если он будет хорош собой, и будет так же умело ухаживать? Ты просто глуп, если действительно в это веришь, Сергей! Ни одна женщина не может бесконечно ждать, ждать и ни разу не поддаться искушению. Разве что не найдется достаточно умелого искусителя, но…. - Ее глаза засверкали, а бледное лицо пошло пятнами. Он молчал, а ей хотелось взрыва. Хотелось уязвить его, ранить чем-нибудь, да поглубже, чтобы вывести его из этого каменного молчания. Чтобы хоть двинулся, крикнул, да хоть бы ударил ее - что угодно, лишь бы не облекался этим ледяным спокойствием, от которого ей хотелось визжать - Ты не знаешь, да? У твоей Анны в Петербурге между прочим - тоже был поклонник. Тебя не было всего два месяца. Два месяца, Сергей! А она уже принимала ухаживания другого мужчины. Да, авансов она ему не делала, врать не буду. Но продлись твое отсутствие подольше, и будь он понастойчивее - ты бы обзавелся парой рогов еще до свадьбы! А может и свадьбы никакой и вовсе не было бы, девочка бы наконец поумнела и сообразила что муж, который вечно кочует по войнам и битвам - не для нее!
Поделиться18523-12-2015 23:47:51
Если она хотела его разозлить - то у нее получалось неплохо. И хотя Воронов старался этого не показывать - какой-то странный ком словно бы собрался вокруг сердца, мешая дышать. Правда ли это? Или очередная выдумка этой женщины, которой ничего не стоит на ходу изобрести вполне правдоподобную историю? Ведь не знай он про Валентина, про свинку и про то, что его приятель никогда не смог бы иметь детей - ведь он же поверил бы в ее предыдущую байку! Поверил бы без сомнения, с такой убедительностью, и искренней верой в каждое слово она говорила! Так же как говорила и теперь. И хотя в ее словах было много правды, что вечное ожидание таит в себе куда больше подводных камней чем о том подозревала сама Анна, когда так легко говорила “я буду ждать вас сколько угодно” - представить что она могла бы поступить с ним так же как Мари - он не мог, все его существо восставало против этого настолько, что боль в груди стала почти физической. Поклонник… к черту злоязычие. Анна красива, разумеется если выходила в свет то не могла не произвести впечатление. А Мари… с нее станется и газель представить чертом на том основании что и у тех и других имеются рожки и копыта. Но слушать это было неприятно, словно бы сам факт того, что он слушал подобные речи - могло быть оскорбительным для Анны.
- Мари. Еще одно слово об Анне - и я вышвырну тебя отсюда - медленно произнес он наконец. - Даже если мне придется сделать это ползком. Я не могу встать и уйти, но не злоупотребляй этим, если хочешь, чтобы я тебя слушал.
Поделиться18623-12-2015 23:51:13
Молодая женщина содрогнулась, глядя на него как зачарованная, вздрогнула раз, другой, словно под ударами невидимого бича, а потом уронила голову на колени, сжимаясь в комок. И разрыдалась. Ну вот зачем. Зачем она приплела и Анну. Ведь ничего плохого к этой девочке она не ощущала. Напротив! Девушка была ей симпатична, и она ни в коем случае не хотела бы ей навредить. Совершенно искренне, безо всяких задних мыслей, и будь женихом Анны кто-то другой - она бы всеми силами способствовала скорейшей свадьбе. Даже тот факт что она была помолвлена с Сергеем - не заставлял ее, Марию, раньше чувствовать к девушке хоть какую-то враждебность. Что же она наговорила сейчас?!! Подруга называется! Хорошо еще кажется, что Сергей ей снова не поверил, и не стал допытываться. А если бы поверил бы? Конечно ход это был бы неплохой, но противно-то как?! Господи, в кого я превращаюсь?! Готова была возвести поклеп на девочку, не сделавшую мне ничего плохого - и ведь не потому что испытываю к ней вражду! А лишь потому что она - самый подходящий инструмент, чтобы сделать больно ЕМУ!!!
Но зачем…. зачем так хочется сделать ему больно! Уязвить, обидеть, задеть, ранить так же сильно как и он уязвил меня!
Она не понимала. И слезы - злые, горькие, слезы непонимания, злости, досады - текли сквозь ее пальцы, капая на серую юбку и оставляя на ней крошечные черные пятна.
Воронов молчал, наблюдая за ней с неожиданно острой жалостью, но не делая ни одного движения, ни единого жеста, чтобы ее утешить. А она рыдала, словно малое дитя, взахлеб, неподдельно, давясь слезами, впервые в своей жизни забыв о том, как она при этом выглядит. Это ведь только в романах пишут “слезы только украшали ее, наполняя ее огромные глаза, и сбегая прозрачной влагой по щекам”. А на деле…. на деле - припухшие веки, покрасневший нос, волосы прилипшие к мокрым щекам - кого это может украсить? Но сейчас - она не думала ни о чем, словно вместе со слезами из нее выходило что-то глухое, болезненное, темное, и вместе с тем, облегчения не наступало.
- Прости…. - наконец прошептала она, все еще глотая слезы, и не находя в себе сил посмотреть ему в глаза. - Прости…. Пожалуйста, прости меня…..
Молодая женщина сползла со скамеечки к его ногам и уткнулась головой в его колено. Ее плечи все еще содрогались, она всхлипывала, терлась лицом об его ногу и снова утыкалась в колено лбом, словно бы это прикосновение могло принести ей облегчение. Все слова исчезли. Осталось только одно.
- Прости….. пожалуйста, Сергей….. прости меня. За все.
Поделиться18723-12-2015 23:51:45
Воронов молчал. Странное ощущение. Словно кто-то ножом расковырял старую рану. Но даже боль от этой манипуляции была какой-то отстраненной. Тупой. Далекой, и в то же время неотступной, от которой нельзя откреститься как от того ощущения, с которым начинают ныть все старые раны в сырую погоду. Вот женщина. Которая была его радостью и его болью. Его любовью и его проклятием. Которая так глубоко укоренилась в сердце, что когда пришлось ее оттуда вырвать - он лишился и самого сердца. Такое чувство человеку суждено испытать лишь раз в жизни. Даже его отношение к Анне было ведь не таким. Более глубоким, более светлым, исполненным какого-то удивительного внутреннего покоя. А может это было связано с тем, что и сам он стал другим. И изменила его - все та же Мари. Странно. Ее слова… слова о том что он ненавидит ее и это лучше чем если бы он был безразличен… А разве он ее ненавидит?
Он не знал. Ненавидел он себя. За то, что поверил ей тогда, во второй раз. Считал это недопустимой слабостью, глупостью, и даже то, что обман этот не продлился долго - все равно казался самому себе словно бы оскверненным этим. Но… как странны и причудливы перипетии человеческих отношений. Ее, вот эту женщину, разбившую его любовь, дважды предавшую, лишившую всех иллюзий которые у него хоть когда-то были, ее, по вине которой он прошел целый ад саморазрушения - он не мог ненавидеть. Она причиняла боль, но боль совершенно непонятного, особого рода. И виновата в этом была не она. И не он. А странные капризы судьбы, которые переплели их жизни так, что им доводилось мучить друг друга. Ведь в том, что она сейчас мучается он мог не сомневаться. Но и поделать с этим ничего не мог. Воистину странны пути твои, Господи….
Она все еще всхлипывала, судорожно вздрагивала, не поднимая головы. Он молчал. Казалось целые века пронеслись над ними, прежде чем он с почти ощутимым усилием поднял руку, лежавшую на подлокотнике точно каменная, и опустил ей на голову. Забытое ощущение с которым пальцы погрузились в россыпь ее волос как ни странно не вызвало в нем прежнего волнения. Но была какая-то странная, глубокая, отстраненная печаль, названия которой он бы не нашел, даже если бы и постарался.
Мари вздрогнула от его прикосновения, вскинула голову, глядя на него с такой исступленной жадностью в глазах, что он не сдержал грустной усмешки. Неужели она думает, что этот жест что-то значит? Впрочем она повидимому что-то прочла в его взгляде, потому что в следующее мгновение она глубоко вздохнула, опустила глаза и снова уронила голову виском ему на колено, и отирая глаза рукавом платья.
Поделиться18823-12-2015 23:53:42
- Я не знаю, что происходит со мной, Сергей… - наконец прошептала Мария, не поднимая головы. - Не понимаю. Ведь столько лет… столько лет я спокойно наблюдала иногда со стороны за твоей жизнью… сам понимаешь - через мужа это было очень легко сделать. Твои подвиги… твои награды… твои ранения…. Все сводки ведь поступают в штаб, а расспрашивая у Алексея о многих его знакомых я наводила его на рассказы о тебе. Изредка, ты не подумай. - она утерла нос рукавом, словно маленькая девочка - Мне… мне доставляло удовольствие слышать о тебе. Ты словно бы все еще был моим. Пусть и не принадлежал никому, как наверное тебе самому казалось. А мне казалось что ты все еще мой. Так… так наверное думает каждая женщина. - снова мокрый, пропитанный слезами рукав поднялся к глазам, но на этот раз она отерла их тылом кисти, но уже даже не силясь успокоиться. Слова лились и лились, словно кто-то вскрыл давний нарыв, и теперь она не думала ни о том как это звучит со стороны, ни о его реакции - не выбирая ни формулировок, не играя выражением голоса, и почти не слыша что шепчет в эту странную мертвую тишину, окружившую их обоих - Когда Анна сказала что вы помолвлены.. что вы поженитесь… для меня это было как удар грома. Я…. я не могу… не хочу допустить чтобы ты принадлежал другой. Я… наверное я люблю тебя. По-настоящему. Я мучила тебя…. оттолкнула.. предала… попыталась использовать… знаю, что ты никогда меня за это не простишь, но мне это и не требовалось. Достаточно было знать что где-то ты есть на свете. Ты…. - ее голос дрогнул и глаза вновь наполнились слезами. Медленными, беззвучными слезами - без всхлипов, без рыданий, которые стекали каплями из уголков глаз когда она смаргивала, и Мария уже не пыталась их отереть. - Я наверное очень дурная… знаю… я эгоистична…. Я стараюсь быть хорошей женой Алексею, заботиться о нем, я научилась уважать его и ценить, я не видела от него ничего кроме добра, за которое едва не отплатила в то время таким ужасным способом. Но у меня были и есть связи с другими мужчинами. Я… знаю, это плохо. Безнравственно… Но ничего не могу с собой поделать. Ты будешь презирать меня… если уже не презираешь… но… мне все равно. Я могу вертеть мужчинами как пожелаю, и мне это нравится… а вот тобой.. тобой - никогда не получалось. Когда пытаюсь тебя очаровать… что-то изобретать… ничего не получается, все становится только хуже… Ты единственный, кто всегда мог разобрать искренна я или нет. Единственный кого мне никогда не удавалось обмануть, даже сейчас.... Ты теперь считаешь меня насквозь лживой, может так оно и есть, но... Но… как же мне быть… как убедить тебя в том, что ты мне нужен! Мальчик кричит "волк", да?
Она подняла голову, и посмотрела ему в глаза снизу вверх, не замечая сейчас ни обезображенного шрамами тела, ни закушенных до крови губ, и видела только его глаза. Безмолвную темную бездну, в которой сейчас не плескалось ни единого огонька. Ничего что могло бы обнадежить. Ничего, что могло бы оттолкнуть. Ни тени тепла, ни любви, ни иронии, ни едкого сарказма, ни ненависти, ни даже презрения. Его взгляд был глубок как пропасть. Она судорожно вздохнула, проглатывая слезы. От их едкого соленого привкуса першило в горле, а в душе что-то сжималось как никогда в жизни.
- Я… я не создана для того чтобы принадлежать одному мужчине. - едва слышно прошептала она. - Даже тебе. Если бы я каким-то образом оказалась свободна. Если бы ты каким-то чудом вновь захотел жениться на мне… мы бы не были счастливы, я знаю. Ты не стерпел бы того, чего попросту не замечает Алексей. Но… ведь что-то же мы есть друг для друга, я знаю. Между нами нить которую не разорвало ни время… ни разлука… ни мое предательство… ни твоя боль… Я…. - стоило сглотнуть еще одну порцию слез, а глаза снова наполнялись предательской влагой, и они текли и текли по щекам, неумолимые, словно кровь из глубокой раны - Я захотела тебя как только впервые увидела. Захотела чтобы ты стал моим. И ты стал…. ты был моим Сергей…. даже когда я тебя предала…. все эти годы, когда я была замужем, у меня были любовники, а ты крутил ни к чему не обязывающие романчики на водах и не сомневаюсь, забывал имена своих пассий еще до того как расставался с ними. Ты был моим…. Всегда… И ничего не изменилось. Женись на своей Анне если хочешь, я с удовольствием стану подружкой невесты если ты пожелаешь, и она никогда не увидит и не услышит от меня ничего дурного… Но… если ты и дальше будешь моим. Какая разница будешь ли ты женат - ведь и я замужем. Сергей… Скажи что это так… пожалуйста...
Поделиться18924-12-2015 00:15:27
Странное чувство. Глубокая, ноющая боль в сердце. Не любовь, не ненависть, не презрение, не сочувствие. Просто - боль. Не душевная. Физическая. Откуда ее принесло - кто ж знает. Вот сейчас она была собой. Настоящей и искренней. Воронов ощущал это без малейшей тени сомнения. Но… больше ничего. Она все говорила и говорила, ее слова лились вместе со слезами, которые жгли ему колено, пропитывали брючину и отдавали холодом по мере того как горячая поначалу влага быстро остывала в почти нетопленой комнате. Свечи прогорели наполовину, и колеблющийся свет плыл по стенам. Все это наверное не здесь. Не с ним. Он должен был ненавидеть и презирать ее - но не мог. Дыра. Ноющая, заполненная глухой болью дыра в груди - вот и все, что он сейчас ощущал. Когда она подняла голову, его рука соскользнула с ее головы и безжизненно упала рядом с коленом - но он даже не попытался ее поднять. Собственное тело было каменным. Вполне закономерные последствия крайнего утомления, водки и короткого, тяжелого сна. Неожиданно вспомнился сон. Тягучий туман, сковывающий движения, лишающий сил, заползающий в грудь, останавливающий сердце…. Он видел во сне свою смерть, в этом он не сомневался ни тогда, во сне, ни сейчас. И как знать… не разбуди его Мари - может его сердце и вправду остановилось бы во сне, как он чувствовал. Смешная была бы смерть. Нелепая.
Вот и сейчас - она сидела на ковре у его ног, положив голову ему на колено, рассказывая свою душу в сбивчивых словах. Его дар, его проклятие. ЧтО же она - теперь? Ожившее прошлое? Судьба, которая не желает отпускать? Или попросту обыкновенная эгоистичная женщина, и вся эта метафизика о связи судеб - всего лишь плод взбудораженного усталостью сознания? Ведь как давно он уже не думал о ней. Вспоминал, лишь когда какие-то болезненные случаи в настоящем -возвращали его к прошлому. То письмо от Анны - напомнило ее письма, которые становились безликими и в которых словно в компенсацию учащалось появление этих “Я тебя люблю”. Три слова которые он ненавидел - если не ощущал под ними сути.
Она смотрела на него, своими бездонными глазами, а он не знал что сказать. Молчание затягивалось. По улице, стуча колотушками прошел патруль. Стояла уже глубокая ночь.
Голос был хриплым и тихим, когда Воронов наконец заговорил.
- Я не знаю, что сказать тебе, Мари. Чего ты ждешь от меня. Я любил тебя. Любил так, как любят лишь раз в жизни. Я бы вырвал собственное сердце из груди и положил его к твоим ногам, если бы ты того захотела....
Пронзительная тоска в ее глазах вызвала у него горькую усмешку.
- Мари... не моя вина, что человеческая жизнь длится слишком долго для одной любви. Мне следовало был убить себя, когда все закончилось. Тогда я остался бы твоим на веки вечные.
Поделиться19024-12-2015 00:16:55
- Нет.... - в ее голосе прозвучал неподдельный ужас, а в широко раскрытых глазах отразился страх - Не говори так... Я.. -она осеклась, увидев в его глазах проблеск едва уловимой иронии и закусила губу с глубоким вздохом поднимая голову.
- Да.... - медленно продолжил он, поняв отчего она замолчала. - Провожая меня на Кавказ ты сказала что не переживешь, если со мной что-то случится. Что никогда меня не предашь. Знала бы ты как я верил в это....
- А я тебя обманула... - она отвернулась, пытаясь скрыть снова набегающие слезы - Я... не знаю почему так получилось...
Поделиться19124-12-2015 00:18:24
- Со мной действительно случилась беда. Но ты не любила меня достаточно, чтобы принять ее со мной, и помочь пережить ее - в его медленном голосе не было сейчас упрека. Словно бы они сейчас говорили о каких-то других людях, о чужой жизни, словно о героях давно прочитанного романа, который настолько зачитан до дыр, что не вызывает даже споров - Я не винил тебя за это, хотя это было больнее чем все, что я пережил до этого. Когда я узнал что ты вышла замуж... Я срывал повязки в надежде довести себя до болевого шока и умереть от ран, чтобы не чувствовать другой боли... той, с которой на кусочки рассыпалось мое сердце. Мне замотали кисти рук бинтами, и пожалуй только раны и помешали им надеть на меня смирительную рубашку. Знаешь, чем ты разбила мне сердце, Мари? Даже не тем что вышла замуж. Видит Бог, я любил тебя достаточно сильно, чтобы принять твое решение не оставаться на всю жизнь с обезображенным чучелом, которое лет через десять-пятнадцать с таким количеством ранений неминуемо превратится в форменного инвалида. Это было больно, но я умею переносить боль. Смертельным ударом стало другое.
Поделиться19224-12-2015 00:18:43
- Что же? - шепнула она, затаив дыхание. Впервые изменив своей обычной сдержанности он рассказывал ей о своих чувствах, и она боялась пошевелиться, чтобы не спугнуть эту хрупкую грань откровенности
- А ты не догадываешься? - он протянул руку и приподнял ее голову за подбородок, заставляя ее смотреть себе в глаза. - Я верил в твою любовь больше чем в Бога. Что по-твоему я должен был почувствовать узнав, что спустя четыре месяца после того как ты провожала меня на Кавказ - ты обручилась с другим человеком? Двадцатого апреля, тридцать четвертого года, верно?
Мария беззвучно приоткрыла рот, глядя на него с таким изумлением, что не успела даже испугаться. Ее лицо стало землисто-серым, когда от него отхлынула кровь, даже губы побелели, словно она была готова лишиться чувств.
- Ты..... ты знал? - едва слышно прошептала она, леденея от расползавшегося по телу мертвенного оцепенения.
- Знал. - так же тихо отозвался Воронов, не спуская с нее глаз
У молодой женщины зашумело в ушах. До сих пор она полагала что он ставит ей в вину лишь ее жестокие слова в госпитале, и поспешное замужество, о котором она его даже не известила. С учетом ее беременности это замужество было почти вынужденной мерой, хоть это все равно было предательством по отношению к нему. Но если он знал о помолвке.....
- Когда ты узнал.... - Мари поднесла руку к горлу, словно бы давлением извне могла помочь себе выдавить слова, которые отказывались выговариваться.
Отредактировано Мария Соболевская (24-12-2015 00:20:36)
Поделиться19324-12-2015 00:22:25
- В день твоей свадьбы. - Воронов выпустил ее подбородок, перегнулся через подлокотник кресла, и подобрав рубашку натянул ее через голову. Не столько ради того, чтобы одеться, хотя в комнате и было прохладно, столько для того, чтобы дать ей время опомниться. Только вот этого времени оказалось слишком мало, чтобы молодая женщина могла прийти в себя. Она смотрела на него как завороженная, с таким выражением ужаса в глазах, словно бы это она сейчас узнала о каком-то страшном предательстве и не могла в него поверить. Он провел ладонью по лбу, собираясь с мыслями, и заговорил все так же тихо - Через пару месяцев по приезде мы познакомились с неким майором. Он вознамерился фехтовать с нами. Мало-помалу мы сдружились. В конце марта тридцать четвертого он уехал в отпуск, а вернувшись был похож на человека, шагающего по облакам. Мы мало виделись, но когда доводилось коротать вечера за одним столом, в трактире или у костра он среди прочего рассказывал о том, какая чудесная девушка оказала ему честь и согласилась стать его женой. Какие письма она ему пишет. Исполненные любви и заботы. Фамилии разумеется не называл. Расспрашивал и нас. Аминов всем твердил о своей княжне Елене. А я, хоть и редко - говорил о тебе.
Мария прижала ладонь ко рту. Кажется она предугадывала, что будет дальше, а Сергей не стал затягивать.
- Этим майором был граф Алексей Соболевский. В апреле тридцать пятого когда я был в пятигорском госпитале - он приехал на воды в короткий отпуск. Через две недели после того, как ты ушла от меня- мне доставили от него письмо. Он осведомлялся о моем здоровье, сокрушался о произошедшем. И извинялся за то, что не может навестить меня, поскольку.... женится на своей нареченной, на той, что так долго, целый год его ждала и любила. Как ни было мне тошно, я был рад что хоть он будет счастлив. - он помедлил, и докончил безжизненно ровным голсом - Через пару дней в "Водяном листке" написали о том что состоялось венчание графа Алексея Михайловича Соболевского с Марией Францевной Крейц. С моей Мари.
Поделиться19424-12-2015 00:23:20
Мария закрыла лицо руками, не в силах смотреть ему в глаза. Впервые за всю жизнь ее накрыло чувством стыда. Таким жгучего, невыносимого стыда, что даже самый воздух вдыхаемый ею - показался горьким и липким на вкус. Он знал....
- Я не знала.... - ее шепот был не громче вздоха - Я.... не предполагала что ты можешь узнать... ведь... Господи, какой я была дурой....
Поделиться19524-12-2015 00:24:13
- Напротив. - в спокойном, безжалостно ясном голосе скользнула едва уловимая ирония. - Это был весьма умный ход. Беспроигрышная лотерея. Если убьют одного - то титул и состояние можно будет получить от другого. Ну а если оба выживут - выбрать одного и отказать другому никогда не поздно. Помолвка это не свадьба, их можно заключить хоть десяток, особенно если о помолвке не объявлено в свете. Возможно у тебя были и другие, о которых я не знаю. - она все еще закрывала лицо руками, но ее виски и уши побагровели как вишни, молчаливым ответом на его предположение. Воронов невесело усмехнулся - Значит были.
Она не поднимала головы.
- Так и узнал я, что девушка которую я боготворил, которой верил как никому на свете - носила на пальце и другое кольцо. Что ее письмам - грош цена, поскольку те же нежные письма она с той же почтой отправляла и другому адресату. Вот что было для меня крушением всего. Известие о том - что моя Мари не любила меня. Что вела со мной умную и расчетливую игру, и что я скорее всего интересовал ее лишь как носитель титула и состояния. И как только оказался неподходящ по внешним данным - тут же смела меня с доски, как сбитую пешку, и занялась другими фигурами. А я... я любил тебя, Мари.
Поделиться19624-12-2015 00:32:41
От горечи его слов она вздрогнула, и посмотрела на него с отчаянной безнадежностью во взоре. О чем молить его теперь? О прощении? Она слишком хорошо знала Сергея. Такого он не смог бы ни забыть ни простить. А между тем... Ей вспомнился октябрьский вечер и захотелось завыть от бессилия. Ведь тогда, в тот вечер, в ту ночь он ведь действительно простил ее! А она.... она в очередной раз все испортила!
- Да за что же мне это... Почему именно с тобой я все делала не так! Как назло! Ты... Господи отчего же так все.... - Мария саданула кулачком по подлокотнику его кресла, а потом вцепилась зубами в костяшки пальцев, отчаянно стараясь сдержать вновь подступающие слезы - Ты.... Сергей.... Я... Да что же я говорю.... Да, да, все оно так и выглядело! Сколько бы я не оправдывалась сейчас... Да и.. мне... нечего сказать в свое оправдание... - ее голос прервался мучительной спазмой в горле и она снова склонила голову к его колену. - Я не знаю, что сказать. Я... пыталась перехитрить судьбу. Сама себя. И проворонила то главное, что у меня было. Ведь только через несколько лет я поняла что натворила, Сергей.... А тогда мне казалось...
Она вдруг резко вскинула голову, глядя на него снизу вверх.
- Ты возненавидел меня за это, да?
Поделиться19724-12-2015 12:12:31
Воронов ответил не сразу. Что проще - сказать "да". Но снова останется двусмысленность. Недосказанность. Нет, если уж вскрывать нарыв.... то вскрывать его надо до конца.
- Нет. - произнес он наконец, с явным усилием впервые заговаривая о том, в чем никогда и никому не признавался вслух - Я пытался. Пытался возненавидеть тебя. Но не смог. Но и жить с осознанием этого было невыносимо. Гордость не позволила мне перерезать себе горло или пустить пулю в лоб, хотя - Господь свидетель - как мне того хотелось. Я полтора года гонялся за смертью, лез в любые мало-мальски опасные переделки, затевал дуэль за дуэлью, ввязывался чуть ли не во все потасовки имевшие место от Кизляра до Безенги. А потом... ты появилась снова.
Молодая женщина застонала, закрывая глаза.
- Да. - медленно подтвердил он, не склоняя однако головы, и не отводя от нее взгляда - глубокого и темного, как зияющий зев могилы - Это было последним ударом. После этого все закончилось, Мари. Вырвать тебя из сердца было возможно только вместе с сердцем. Я так и сделал.
Поделиться19824-12-2015 12:13:50
- Если бы я знала... Если бы я только знала!!! - безнадежный вопль, бессмысленный, бесполезный. Кого она хочет этим убедить? Себя? Его? С каждым словом он уходил все дальше, показывая всю глубину пропасти, которую она по своему легкомыслию считала преодолимой. А теперь - рассказывая все то, что до этого хранил про себя и предоставляя ей представлять все со своей точки зрения, он словно бы прокладывал невидимую, но непреодолимую черту между ними, и это было невыносимо.
- Сергей! Я ведь пришла к тебе тогда лишь от отчаяния! Я поняла какую глупость совершила своим замужеством, перепугалась, вообразила себе единственный способ избавления, стала искать способы его осуществления и... Боже мой, Боже мой....
Она не могла больше оставаться в неподвижности, вскочила со скамейки и вновь принялась метаться по комнате.
- Я потеряла тебя тогда, да? Ты решил что я просто хочу тебя использовать... И все потому, что я боялась что ты не поверишь словам, и решила.... решила....
- Решила воспользоваться своим телом как аргументом.
От этой безэмоциональной, словно бы неживой констатации факта Мария развернулась к нему, в каком-то исступлении пытаясь выискать на его лице следы насмешки, иронии. Но не увидела ровным счетом ничего.
- Да.... - прошептала она наконец. Бледная, с припухшими от слез глазами, с разметавшимся по плечам каскадом золотых волос, уже совершенно позабыв о своем намерении соблазнить его, о своем желании выглядеть привлекательно, впервые в жизни перейдя невидимую грань откровенности, чего не удосуживалась делать даже на исповеди она мучилась осознанием того, что ей некого винить кроме себя самой, и вместе с тем - не могла представить, как теперь ей жить дальше, зная то, что она узнала. Как прежде? Без него? Нет! Нет, нет, НЕТ!!! Продолжать этот разговор было сущей пыткой, она сжала виски, пытаясь привести мысли в порядок.
- Сергей... - ее голос звучал мучительно сдавленно - Что я для тебя? Ты не ненавидишь меня. Но ты и не безразличен. Что же я?!
Поделиться19924-12-2015 12:14:11
Воронов молчал так долго, что могло показаться, что он забыл о том, как вообще следует выговаривать слова. В мертвой тишине слышалось даже потрескивание свечных фитилей.
- Память. - наконец произнес он вполголоса - Память о том что нельзя забыть. И том, чего нельзя вернуть.
Поделиться20024-12-2015 12:14:54
Она медленно вдохнула, и подойдя ближе, снова опустилась перед ним на колени, подавшись вперед, чуть ли не вплотную. Ее рука прошлись по его ногам, по животу, по груди, легли на плечи и она потянулась к нему, словно бы желая поцеловать, но остановилась, вглядываясь в его глаза с каким-то исступленным ожиданием. Ее колотило от возбуждения, она чувствовала себя больной от этого тяжелого разговора, от сомнений, от ощущения битья головой об стенку. Впервые в жизни то, что ей было так нужно, так важно - не давалось в руки.
- Разве для тебя есть что-то невозможное? Сергей... ты нужен мне. Слышишь? ТЫ НУЖЕН МНЕ! К черту все разговоры о любви, и о старых счетах. Я могу просить прощения до скончания времен, если бы это могло помочь, но я не верю что поможет. Мы живем сейчас! Сегодня!
