Воронов лишь улыбнулся. Сухо, невесело. Мертво.
- Мари... я жил со сквозной дырой вместо сердца. То что однажды вырвано - обратно не воткнешь. Не довольно ли тебе мучить нас обоих?
Ее лицо вытянулось. Она ожидала не такого ответа. Не такой реакции. Эта реакция конечно была вполне предсказуема, но тем не менее...
А он продолжал тихо, но совершенно спокойно, без тени горечи и злости
- Я согласился поговорить с тобой, лишь потому что иногда и вправду важно расставить все точки над И. Но не более того. Мы поговорили. Ты жестокий избалованный ребенок, который привык получать все что хочет, и думаешь что довольно лишь твоего слова, улыбки, желания - для того чтобы заставить мертвое - воскреснуть, и умеешь смотреть на разбитое и скленное - не видя трещин и разломов. Чего ты хочешь от меня? Ты сожгла мне душу в пепел, а теперь требуешь чтобы я каким-то образом стал прежним? Мари... я не феникс.
Песнь сирены
Сообщений 201 страница 247 из 247
Поделиться20124-12-2015 12:15:30
Поделиться20224-12-2015 12:16:28
- Ну почему ты так говоришь! - в ее глазах отразилось нетерпение, почти злость, замешанные на досаде и той последней грани на которой еще балансирует надежда. Уже теряя равновесия, сваливаясь, рассыпаясь, отчаянно стараясь уцепиться хоть за что-нибудь, за малейшую интонацию в голосе, за едва заметное движение бровей, за одну -единственную искру во взгляде. Ища - и не находя этой опоры. - Да, все это было. Но прошли годы! Сергей... ну посмотри на меня! - она просительно придвинулась ближе, заглядывая в его глаза - Ты говоришь что жил с дырой в сердце... но ведь даже и тогда ты принадлежал мне! Я это знала, чувствовала! Ты был раненой птицей которая улетела на свободу, но моей, МОЕЙ птицей!!! Ты можешь жениться хоть десяток раз, кольцо на твоем пальце не убедит меня в том, что твоей душой овладела другая! Ты - мой! Ты был, есть и будешь моим, даже если сам это отрицаешь! - неожиданно ее глаза вспыхнули догадкой и озарились такой вспышкой радости, словно бы она нашла наконец ключ, разгадала сложнейшую криптограмму и зашифрованное в ней слово оказалось именно таким, какого она ждала - Говоришь я сожгла тебя? Тем лучше! Значит ты не сможешь отдать свое сердце никому другому! Ведь ты это имел в виду, да? Да? Ну скажи что да...
Поделиться20324-12-2015 12:16:43
Воронов отрицательно качнул головой.
- Я имел в виду, что моя душа подобна выжженному колодцу. Там не осталось ничего, что бы ты могла воспламенить вновь, потому что гореть больше нечему.
- Да что же это такое.... - словно сброшенная с небес на землю Мария забегала глазами по его лицу ища хоть малейшую брешь в этой каменной броне, об которую как ей казалось она бьется словно муха о стекло. И вдруг, ужаленная неожиданной мыслью вскричала почти требовательно, с неожиданной в такой хрупкой женщине силой встряхивая его за плечи - Ты лжешь! Что же в таком случае Анна?! Выходит она умеет зажигать пепел?! Что ты несешь мне какую-то чертову метафизику, Сергей!
- Анна не огонь, Мари. - спокойно отозвался он, выдерживая ее взгляд без малейших признаков смятения - Анна - солнечный свет. Все то, чего не было в тебе. То единственное, что еще имеет для меня значение. Искренность. Прямота. Честность. Доверие. Ей пришлось долго пробиваться сквозь все заслоны, которыми меня ограждало самосохранение, наученное горьким опытом. Но она пробилась. Своим бесконечным доверием и искренностью, терпением... добротой.... Впервые за долгие годы мне тепло жить, оттого что где-то есть эта девочка, которая ждет меня. Я люблю ее, Мари. Не так, как любил тебя, это верно. К такой разрушающей, самозабвенной, гибельной страсти человек, благодарение небу, способен лишь раз в жизни. Мое чувство к ней спокойнее, светлее. Ради тебя я готов был умереть.... Но ради нее - я хочу жить.
Отредактировано Сергей Воронов (24-12-2015 12:17:36)
Поделиться20424-12-2015 20:18:54
Эти спокойные, тихие слова обрушились на молодую женщину как комья земли на крышку гроба. Будь это сказано в запале, в эспрессии - она возможно и не поверила бы. Но она хорошо знала эти негромкие размеренные интонации которые в его голосе были убедительнее любого крика. И знала, что решение, озвученное в такой манере - неумолимее любого трибунала. Она бессильно уронила руки, глядя на него с недоверием, с пробуждающимся отчаянием, потому что....
Потому что..... все? Его слова были словно бы ключом, запирающим беседу наглухо. Она не верила, не хотела верить. Ведь невозможно, невозможно.... А как же предсказание цыганки... Ведь не может же быть... Она шарила глазами по его лицу, так близко и... так далеко. Перебегала взглядом по темным глазам, по лицу, по шее, раскрытой распахнутым воротом рубашки, не замечая сейчас в своем смятении темных тяжей, натянувшихся и приподнявшихся как тугие канаты над стянутой ими кожей, оттого что он держал голову откинутой назад, по плечам, и медленно заставив себя все же поднять руку - прижала ладонь к его сердцу, словно желая получить хоть у него тот ответ которого ждала, и в котором ей отказывал его взгляд и его слова. В первые секунды она ничего не почувствовала ощущая под тонкой тканью неровную, бугристую поверхность и отгоняя от себя навязчивую картину, снова вставшую перед глазами, а потом уловила и медленные удары сердца в глубине. Мерные, неторопливые, тогда как ее собственное сердце колотилось где-то в горле чуть ли не вдвое чаще. Медленные. Ужасающе спокойные.
Он не лгал. Он все решил....
- Нет..... - сиплый шепот вопреки очевидному казалось сорвался с чьих-то других губ. Воронов молчал, не сделав ни одного движения - ни чтобы отстраниться, ни чтобы утешить. Туманная дымка слез снова навернулась на глаза, и сердце застряло комом в горле. Она сморгнула, согнав по щекам две прозрачные капли, и медленно скользнув взглядом вновь по его фигуре зацепилась на этот раз за что-то, чего раньше не замечала. Впрочем в полумраке среди темных тяжей шрамов и рубцов, которые вовсе не тянуло рассмотреть повнимательнее - заметить тонкую черную цепочку было трудно. Она и сейчас-то ее заметила лишь по тому что находилась вплотную, и уловила контраст черноты рядом с белым воротником. Мария присмотрелась внимательнее. Цепочка пересекала шею поперек, видимо то, что было на ней - скользнуло во время сна через плечо и съехало за спину. Она машинально потянулась поправить, полагая что там - крест, хотя на ее памяти он носил крест не на цепочке а черном же шнурке. Вот ведь какие детали хранит память. Она закусив губу расправила ее, и к своему изумлению обнаружила вовсе не крест, а овальный медальон явно серебряный, такой же почерневший как и цепочка, что впрочем неудивительно от долгого пребывания под одеждой да еще в условиях походной жизни.
- Что это.... - как-то безжизненно спросила она, рассматривая медальон. Словно бы это имело какое-то значение. Она с горечью понимала что теперь - лишь тянет время. Он сказал все что мог, и знала его достаточно хорошо, чтобы знать - за таким окончанием - не последует продолжения. Но все еще не хотела отступать, хоть и понимала что это безнадежно. Воронов не ответил, позволяя ей рассматривать медальон, и смотрел ей в лицо спокойно и отстраненно. А ее... не так уж и интересовала эта игрушка. Скорее машинально Мария нажала на пружинку, повернула медальон к свету, и вздрогнула.
С изумительной миниатюры из медальона на нее смотрело лицо Анны.
НЕТ!
Дикая ярость накрыла ее как волной. Рука сжалась, захлопывая медальон и судорожно стискивая его в кулаке. Глаза засверкавшие разом всеми демонами ненависти, обиды, ярости, ревности, обманутого ожидания, разбитой надежды вскинулись к его лицу, наткнулись на его неподвижный взгляд, и вспыхнули таким пламенем, что казалось готовы прожечь его насквозь.
Поделиться20524-12-2015 20:21:33
- Теперь ты видишь? - тихо произнес Воронов спокойно выдержавший этот взгляд, все так же не двигаясь с места. - Все кончено, Мари. Сожжено и похоронено давным-давно. Отпусти меня.
Отпустить?! - в безумной, эгоистической ревности взвыло сознание, и Мария в глазах которых сверкнула почти оскорбленная ненависть с силой рванула медальон, срывая его с его шеи. Несмотря на все свое самообладание Воронов вздрогнул, брови молниеносно сошлись к переносью, но она не дала ему заговорить
- Нет! - прошипела она, подаваясь вперед к самому его лицу, и поднимая судорожно стиснутый кулак, между пальцами которого свисали обрывки цепочки - Никогда! Никогда, слышишь!
Она отстранилась, вся дрожа от колотившей ее ярости, ревности, жгучей обиды.
- Никогда!
Сергей с усилием поднялся с кресла и шагнул к ней. Успокоившуюся было от неподвижности ногу снова пробило болью, он стиснул зубы, отчего на скулах заходили желваки, и без того жесткое лицо приняло совершенно неумолимое выражение. Она попятилась, выставив перед собой сжатый кулак как будто шпагу
- Отдай медальон, Мари. - тихо, но жестко потребовал он - Не будь ребенком.
Выражение ее исказившегося от гнева лица было поистине страшным. Окажись сейчас у нее под рукой пистолет - и Воронов не дал бы за свою жизнь и ломаного гроша.
Он сделал еще шаг, еще один, все сильнее бледнея от боли, но ощущая как внутри него все натягивается от пробуждающегося гнева.
- Мари!
Поделиться20624-12-2015 20:22:37
Молодая женщина попятилась, наткнулась на изножие кровати, и едва не опрокинулась навзничь. Второй рукой нащупала свою накидку, шляпку, сгребла не глядя и то и другое, не отрывая от него пылающих ненавистью глаз.
- Нет..... - взвыла она, и в ее голосе не было сейчас ничего человеческого Она стиснула кулак так, словно желая раздавить серебряный овал, но увы - в женской руке для этого не доставало сил. Она видела с какой болью ему дается каждый шаг, но сейчас упивалась этой болью с какой-то дьявольской жестокостью, словно бы каждая крупица этой боли была сейчас ее местью.
- Ты мой! Эта игрушка ничего не значит! - Она с каким-то диким смехом помахала кулаком с обрывками цепочки. - Ни-че-го!
- Уходи, Мари.
- Да.... уйду. - она попятилась дальше к дверям, держась все время лицом к нему, вбирая в себя и его напряженную фигуру, его начинавшие светиться темным гневом глаза, вбирая всего его целиком, чтобы запомнить... Запомнить навсегда. - Но не надейся что скажешь мне "прощай". Ты - мой, Сергей! Всегда был моим!
Мария уткнулась спиной в дверь. Накидка волочилась по полу, вуаль на шляпке размоталась и провисла, но она всего этого не замечала, глядя на него с непередаваемым выражением ненависти, ревности и страсти. Он смотрел на нее не узнавая. Впервые в жизни он видел женщину в такой ярости.
- Ты - мой, слышишь! - прошипела она уже нашаривая ручку двери за своей спиной. Ее взгляд стал совершено безумным, а голос, потеряв всякое сходство с человеческим превратился в какое-то сдавленное рычание. Тихое, и потому еще более устрашающее - Клянусь, тебе Сергей Воронов. Клянусь всеми силами неба и ада! Мы связаны с тобой в жизни и смерти, хочешь ты того или нет. И клянусь - если ты не будешь принадлежать мне - то не достанешься никому! Клянусь тебе в этом!
Она с размаха швырнула медальон ему в лицо, развернулась, и распахнув дверь метнулась прочь из комнаты.
Поделиться20724-12-2015 20:22:58
Медальон задел его по щеке, пролетел над плечом и упал на ковер где-то позади него. Дверь захлопнулась с такой силой, что с потолка осыпалась белая пыль известковой побелки.
Воронов стоял не двигаясь, с судорожно сжатыми, опущенными вниз руками, мало-помалу ощущая, как стихает накативший от ее эскапады гнев, и вновь выравнивается дыхание.
Вот и все. И слава Богу.
- Прощай, Мари.
Тихий голос повис в тишине, прощанием, которого она уже не могла слышать.
За окном в ночи постукивая колотушками снова прошел ночной патруль.
Поделиться20825-12-2015 04:07:40
Стояла глубокая ночь когда в нумере 206-м захлопнулась дверь, и каблучки молодой женщины простучали по коридору. Она вылетела из гостиницы так, словно за ней гнались разом все черти преисподней, на ходу кутаясь в накидку, и натягивая шляпку трясущимися руками. В такой глухой час, когда редкий свет фонарей бросал лужицы света на черную воду Мойки не каждый мужчина рисковал выйти на улицу в одиночку, пешком. А она....
Как бы не попала в переделку. В таком состоянии с нее станется и наделать глупостей.
Мужчина в черном, стоявший у окна в нумере 207-м, и смотревший как она выбегает из гостиницы, был полностью одет. Неразобранная кровать, стул придвинутый к стене и пустая стеклянная банка стоявшая на низком столике. Загляни сюда кто из коридорных он был бы очень удивлен - зачем собственно этот господин снял комнату, причем непременно настаивая либо на нумере 207-м либо на нумере 205-м. И что он тут делал, если явно не собирался ложиться спать, не заказывал ни ужина, ни девку, ни свечей? Да только один-единственный бодрствующий коридорный на всю гостиницу был щедро награжден авансом за свою тактичность, и теперь обретался где-то на третьем этаже, даже не собираясь спускаться на второй.
Мужчина отошел от окна, не торопясь снял с крюка пальто с пелериной, спокойно повязал на лицо полосу черного шелка с прорезями для глаз, скрывшую его лицо до кончика носа, надел цилиндр, взял трость с тяжелым свинцовым набалдашником в виде ощерившейся собачьей морды, и сошел вниз. Он не спешил. Женщина хоть и пыталась бежать, но путаясь в юбках далеко все равно не убежит.
Так и вышло. Едва выйдя к мосту через Мойку он увидел ее на той стороне. Она уже не бежала, а шла, то и дело сгибаясь, запыхавшись от бега держалась за грудь, и прибавив шаг, сократив расстояние он услышал судорожный, захлебывающийся плач.
В этот час по улице редко проезжали экипажи, да и одинокая женщина навряд ли сумела бы остановить извозчика. Зато всяких темных личностей в Петербурге ночной порой всегда хватало.
Держась шагов на двадцать позади, и непринужденно помахивая тростью мужчина шел за ней, не приближаясь, но и не отставая. Они шли по левой набережной Екатерининского, и он невольно бросил взгляд на темные окна массивного особняка Корфов на другой стороне. Там похоже все спали. Его невольно повеселила такая ирония. Женщина уже прекратила плакать, и шла как в сомнамбулическом сне, шатаясь так, что это было заметно со стороны. Хотя после того обмена любезностями, который он превосходно слышал, благодаря тонким гостиничным переборкам, да еще при посредстве приставленной к стене банки - это было неудивительно. Интересно - насколько глубоко простирается ее шок?
От стены второго дома отделилась тень. Тут же из-за парапета поднялась другая. Они двигались за женщиной стремительно и бесшумно, сохраняя расстояние.
Надо же. Любопытно.
Она шла все медленнее, явно растеряв все силы, спотыкаясь и пошатываясь.
Первая тень нагнала ее у следующего фонаря, и положила ей руку на плечо. Это был цыган. Молодой, черенявый, с масляными патлами спадающими до самых плеч, и почти круглыми черными глазами. Худая куртейка с полуоторванным рукавом была распахнута, открывая красную рубаху, сапоги, заляпанные грязью до самого верха явно не знали щетки по меньшей мере несколько месяцев. Зато рукоять ножа, торчавшая из правого голенища выглядела многообещающей.
- Куда это такая красавица спешит посреди ночи?
Женщина обернулась с испуганным вскриком, но железные пальцы тут же зажали ей рот. В ту же секунду второй типчик - маленький, рыжий, вертлявый как угорь - обхватил ее сзади, прижимая руки к телу. Она отчаянно дернулась, но почти тут же замолчала. Мужчина видевший всю эту картину придвинулся ближе к домам, укрываясь в тени и принялся крадучись подбираться к месту действия. Отогнать напавших ему не представляло никакого труда, но было интересно посмотреть - что сейчас будет. В тишине голоса слышались так хорошо, словно бы он находился рядом. А двое времени не теряли
- Мы ведь не будем кричать, правда, барыня? - ласково спросил цыган, глядя в мертвенно-белое лицо молодой женщины - Я вас сейчас отпущу, а вы помалкивать будете, ладно?
Она кивнула, вся дрожа, и мужчина укрывшийся в подворотне восхитился. Молодец однако!
Рыжий ощупывал ее тело в поисках кошелька или спрятанных ценностей, а она не сопротивляясь в изнеможении прислонилась к фонарю.
- Чего вы хотите...
- Денежек, барыня. Денежек, чего ж еще - пропел цыган, осматривая свою добычу, потом сбил с нее шляпку и восхищенно присвистнул - Ба! Красавица-то какая!
- У меня ничего нет. - сдавленный шепот был едва слышен.- Кроме меня самой.... возьми если хочешь...
- Ух ты какая... - цыган приблизился ближе, сорвал с нее накидку и прижал к ее к фонарю всем телом. Она лишь вздохнула, запрокинула голову не сопротивляясь, и упала бы, если бы ее не поддерживали руки, беззастенчиво шарившие по ее телу. В восхищении от своего неожиданного везения у обоих бандитов тряслись руки. - Да ты и сама - лучше любых денежек.... - он сжал ее груди руками, в то время как рыжий задирал юбки. - Ты будешь с нами ласкова, красавица? Тогда мы и сами тебе приплатим... правда? -он рванул вырез ее платья плотная материя с треском разошлась, обнажая ее плечо и грудь. С каким-то маловразумительным рычанием цыган припал губами к обнажившейся коже, шаря по ее телу жадными, нетерпеливыми движениями.
Молодая женщина уронив руки и запрокинув голову не сопротивлялась, позволяя им делать с собой что им угодно. Мужчина в подворотне смотрел на это зрелище во все глаза. Это ведь даже изнасилованием назвать нельзя! Неужели даже не вскрикнет, не позовет на помощь! Она же не в обмороке вроде.
- Какая ты сладкая... - шептал цыган, запуская руку за ее разорванный корсаж, и с грубой, похотливой силой прижимая ее к себе - Сама хочешь, да? Умничка.... красавица-то какая, златовласая....
Молодая женщина с медленным стоном подняла руку к его лицу, и неожиданно обхватив его рукой за шею с силой привлекла к себе его голову, и прижалась губами к его губам.
Цыган завопил в восторге, поднял ее на руки, и понес в подворотню. Мужчина затаившийся там прижался к стене, и слышал ее учащенное дыхание, видел, как соблазнительно сползло с плеча разорваное платье, как покорно лежит она на руках у несущего ее цыгана, запрокинув голову так, что сладострастный изгиб шеи и вздымающейся полуобнаженной груди мог бы воспламенить даже снеговика, видел как нетерпеливо зарываются тонкие пальцы в его длинные волосы.
Ничего себе....
Рыжик чуть ли не подпрыгивая семенил следом. Цыган не стал далеко ходить - он опустил женщину прямо на землю, в самом темном углу подворотни, и склонился над ней. Рыжик опустился рядом на колени, явно ожидая своей очереди, и во время ожидания решивший не терять времени даром, до слуха затаившегося совсем неподалеку мужчины донесся треск материи и томный женский стон.
Ничего себе! Она.... она просто решила отдаться этим двоим как подзаборная шлюха! Вот так номер, кто бы знал! Однако... как бы она не была в отчаянии - есть вещи недопустимые. Для некоторых.
Он вышел из своего укрытия, переложив трость в левую руку, и запустив руку в правый карман. Удобная вещь - подкладка. Прорезав карман в нее можно уложить все что угодно. Во всяком случае лезвие длинного ножа, отразившее на секунду свет далекого фонаря с набережной - об этом свидетельствовало весьма красноречиво.
Увлеченные своим действом, оба были слишком заняты, чтобы услышать шаги. Мужчина подошел сзади к цыгану вплотную, прежде чем тот почуял движение за спиной, почувствовал хватку железных пальцев на своем плече, и почувствовал как что-то ткнулось ему в спину. Совсем не больно, словно бы дружеский тычок кулаком. Спине стало очень тепло, только вот почему-то резануло что-то глубоко в груди. Совсем незначительно, тут же разливаясь по телу приятной тяжестью, словно от опьянения Он уже стал было разворачиваться, когда неожиданно его левая нога подогнулась, он упал на колено, не понимая что происходит. Тьма сгустилась окончательно, он повалился на землю, ощущая странное оцепенение похожее на.... блаженство. Что-то подкатило к горлу, солоноватым медным привкусом, его тело содрогнулось, выбросив изо рта струю крови и он затих. Рыжик разинул было рот чтобы завопить, мужчина резко развернулся, отмахнулся левой рукой и свинцовый набалдашник трости обрушился на голову рыжего него с такой силой, что тот и повалился как сноп, от удара проломившего ему висок.
Расправа была такой быстрой и хладнокровной, что оба оборванца не успели даже охнуть. Мужчина склонился над женщиной. Она лежала в грязи, без чувств, полуобнаженная, в разодранном до пояса платье, обнажавшем ее грудь, шею и плечи. Задранная юбка тоже была разорвана, панталончики приспущены с одного бока, и заляпаны грязью, однако до главного эти двое похоже добраться не успели. Что ж, в добрый час. Он снял с себя пальто, накрыл им женщину, поднял ее на руки, заворачивая ее пальто как в кокон, не забыв в своем нерушимом хладнокровии сунуть в этот кокон ее шляпку с вуалью и накидку, а потом совершенно бесцеремонно взвалил ее на плечо, ибо нести на руках такую ношу может быть картинно и красиво, но совершенно неудобно, особенно когда надо пройти достаточно большое расстояние, и выйдя из подворотни преспокойно направился вдоль по набережной, оставив два трупа в подворотне и неся на плече бесчувственную женщину, словно грузчик который тащит тюк с картошкой.
Голубой особняк с белыми колоннами на углу Екатерининской набережной и Невского был хоть и не слишком далеко, но он успел изрядно запыхаться, и остановился передохнуть, подходя к его углу. Тут к нему подбежал беспризорник, который принялся взахлеб тараторить о своих наблюдениях, и он же указал на неприметную с первого взгляда дверь которой с дороги не видно было из-за палисадника. Дверь, из которой женщина и вышла сегодня ночью на поиски приключений.
Мужчина перехватил свою ношу уже по-джентльменски, мальчишка открыл перед ним дверь, и он шагнул внутрь. Дверь за ним закрылась. В коридорчике было темно, но на звук его шагов откуда-то выдвинулось облачко света, и молодая миловидная девушка, со свечой в руках и округлившимися глазами прижала ладонь ко рту. Мужчина гневно сверкнул на нее серыми глазами из прорезей черной маски и зашипел "тшшшшш" многозначительно приподняв свою ношу. Женщина все еще не пришла в себя, замотанная до самого горла в черный кашемир, по сравнению с которым ее прекрасное лицо казалось белым, словно лик статуи из паросского мрамора, а золотые волосы рассыпавшиеся по его руке и свешивавшиеся вниз смотрелись бесподобно. Он усмехнулся, подумав о том, что она наверное была бы довольно узнав о том как чувственно она выглядит, даже находясь без сознания. Впрочем большинство дам именно на это и рассчитывают, падая в обмороки по делу и без
Девица выкатила глаза на него, потом на женщину, и вдруг торопливо закивав заторопилась по коридору, жестом приглашая его за собой. Они вышли в холл, поднялись по лестнице, девица открыла дверь спальни и осталась у открытой двери - не зная войти ей или подождать снаружи. Уходя госпожа говорила что идет к какому-то человеку которого она не знает. И вдруг какой-то незнакомец приносит ее обратно. Может это и есть тот самый к кому она шла? В таком случае таращиться на них не следовало. Она скользнула за дверь, и прикрыв дверь приникла к ней ухом.
Мужчина же прошел к кровати, и опустил свою ношу на неразобранную постель, снимая пальто. Женщина застонала, не открывая глаз, и он, снова натягивая пальто на себя залюбовался ее изумительным телом, еще больше выигрывавшим от того что она была обнажена таким вот варварским но тем более привлекательным образом.
До чего же все-таки восхитительная женщина!!!
Он не отказал себе в удовольствии склониться над ней и самым бессдыдным образом огладить ее обнаженную грудь, а потом отбросил разорванную юбку и запустил руку между ее безвольно раскинутых ног, поглаживая мягкую развилочку сквозь тонкую ткань панталончиков.
Восхитительна! Но ласкать женщину в беспамятстве - удовольствие все же ниже среднего. Пусть этим некрофилы балуются. Да и насильно их брать тоже он был не любитель. Все же куда приятнее когда любовная игра обоюдна, ибо наслаждение вдвое больше когда лаская женщину - чувствуешь соответствующий отклик. Во власти этих похвальных мыслей мужчина вытянул из-под женщины покрывало, набросил его на нее сверху, и видя, что ее ресницы трепещут, что она вот-вот придет в себя с усмешкой прикоснулся пальцами к полям своего цилиндра.
Доброй ночи, графиня.
После чего - он неторопливо покинул спальню, не пробыв в ней долее минуты. Девушка отпрянувшая от двери заставила его усмехнуться, тем более что она тут же юркнула в спальню. Сам же он никем не сопровождаемый спустился по лестнице, и покинул дом через боковую дверь.
Невский, движение на котором редко полностью затихало даже глубокой ночью был тут же, за углом особняка. Мужчина вышел на проспект, на ходу развязал и спрятал в карман свою шелковую маску, и меньше чем через десять минут уже катил в наемном экипаже по спящей столице.
Поделиться20917-02-2016 13:55:01
Вера скользнула в спальню, как раз когда Мария открыла глаза принялась торопливо зажигать свечи. Соболевская непонимающе осмотрелась вокруг, приподнялась на локте, отбросила покрывало, и застыла. Горничная как раз в этот момент обернувшаяся к ней ахнула, и выронила подсвечник. Свечи покатились по полу, лишь по счастью успев погаснуть до того как упали, и не подпалив тем самым ковер. Одна переломилась надвое. Рот девушки приоткрылся, и Мария инстинктивно угадав, что сейчас раздастся визг торопливо выбросила вперед руки
- Тихо! Тихо-тихо!
У нее все еще кружилась голова, в ушах звенело, она не очень разбирала что к чему, ей требовалось немного прийти в себя, сообразить что к чему, осмотряться, и понять что происходит. И прежде всего - как она очутилась дома? Но Вера явно не была в состоянии вести беседу - она смотрела на разодранное, грязное платье своей хозяйки, на ее измазанные грязью волосы, и позабыв свою привычку обращаться к ней не иначе как на аристократический лад "госпожа" - зашептала в ужасе
- Барыня.... Батюшки святы, что ж с вами такое приключилось, кто посмел...
Она причитала над ней так битых пять минут, не давая Марии и слова вставить, впрочем такая заминка была последней на руку -она закрыла глаза, уткнулась в покрывало и выжидала, пока схлынет мерзкое чувство тошноты и дрожи во всем теле. Когда горничная наконец утихла Мари подняла голову.
- Веруня, разбуди-ка Гаврилу, пусть воды мне нагреют для ванны.
- Господь с вами, барыня, какая ванна, доктора вам наверное надо... или ...или... ох, беда, беда...
- Никакой беды, душечка моя - с терпеливой лаской настаивала графиня - Ванну мне. И... - она приподнялась, кутаясь в покрывало и с отвращением уставилась на заляпанную грязью подушку - И постель переменят пусть, пока купаюсь. Хотя нет. Сама перестелишь, чтобы вопросов не задавали.
Девушка покивала и унеслась, правда опасливо поглядывая через плечо, а Мария спустила ноги с кровати, и оглядела свой наряд. Платье разорвано, но панталончики целы и на месте. Она принялась почти с остервенением выпутываться из остатков одежды, сбросила все на пол, закуталась в шлафрок, подошла к окну, как вдруг..... ее накрыло всем произошедшим. Тяжелый разговор с Сергеем, бешенство, ярость, отчаяние в котором она от него выбежала... Состояние близкое к помешательству, одно воспоминание о котором вновь накрыло ее гневом и жгучей ревностью. Ночная улица, мост, набережная.... Тени вышедшие из темноты. Она должно быть действительно была безумна? Но тогда.... тогда ей было все равно. У этих теней не было лиц. Мучительное, неутоленное желание, вкупе с отчаянием, с безнадежностью, с ощущением что ее, ЕЕ впервые в жизни отвергли, оттолкнули, не пожелали... дьявольский коктейль. Сейчас, вспоминая об этом она испытывала гадливость и отвращение к самой себе, но тогда..... ощутив вновь горячую тяжесть тела, прижимавшего ее к фонарю, жаркие, сильные, нетерпеливые руки шарившие по ее телу с мужицкой, какой-то первобытной грубостью, треск разрываемого платья, холод омывший обнажившееся тело, губы прижавшиеся к ее шее, руки, ласкавшие ее грудь, эти сильные объятия которые подняли ее и повлекли куда-то - она затрепетала от возбуждения. Странное, страшное, порочное наслаждение, кто бы мог подумать что ей однажды захочется его испытать! А вот захотелось - тогда, от отчаяния, злости, то ли в попытке утолить собственное отвергнутое им желание, то ли в какой-то исступленной злобе, словно бы наказывая этим его, его за это холодное пренебрежение ею, захотелось - отдаться первому встречному, она и.... Только вот судя по панталончикам до дела так и не дошло. Оно и к лучшему. Сейчас, к острому вкусу запретного, порочного, сладостно-страшного - примешивалась еще и брезгливость, когда она увидела при свете - во что превратились ее волосы, после того как она лежала в грязи, в темной подворотне, и на какую отвратительную тряпку стало похоже ее платье.
Это все из-за тебя.... Ты меня довел до такого сумасшествия. До такого падения. О-о-о это только твоя вина.... Как и все остальное...
Она вцепилась в подоконник. Из темного стекла на нее смотрело ее отражение. Бледное, с полубезумными горящими глазами, всклокоченными грязными волосами, как-то резко осунувшееся за одну ночь. Ее лицо... и в то же время не ее.
Я отомщу.... Клянусь Богом отомщу....
- Барыня - тихнько позвал голос от дверей и Мари обернулась. Горничная, к которой она всегда относилась с нежным участием и которая была ей предана до мозга костей- смотрела на нее со страхом и сочувствием - Ванна готова.
- Спасибо, милочка.... - Мария устало протянула руку, и девушка подхватила ее под руку, провожая в смежную со спальней крошечную но весьма удобно обустроенную ванную комнату
- Что случилось -то - совсем шепотом спросила Вера, на ухо.
- Потом.... - выдохнула молодая женщина, погружаясь в воду. Все тело пылало так, что вода казалась холодной, и она поежилась. Отомстить. Да. Но как?
Поссорить его с Анной. Рассказать Анне, что она была с ним? Расписать в деталях? О, девочка такого не вынесет. А Сергей? Губы искривились в усмешке. Он сочтет ниже собственного достоинства оправдываться в том, чего не совершал, и сочтет себя оскорбленным за то, что его заподозрили.
Хорошо бы. Только вот достаточно ли сильный это будет удар?
Мария снова поежилась. Любит ли он ее достаточно, чтобы этот удар нанес ему смертельную рану? А если нет? Этого человека что не сломает, то сделает сильнее. Он будет страдать, о да... но страдать.. из-за другой!???
Она нетерпеливо повернулась, выплеснув воду. Вера отмывавшая ее волосы встревоженно поглядела на свою госпожу, боясь, что сделала ей больно, но та даже не смотрела на нее.
Нет... он мой. Анне он не достанется.
Услать его. На Кавказ. На веки вечные, чтобы сгинул там. Это можно устроить, через Алексея. Ну и что, что Сергей только что вернулся из Польши. Приказ он и есть приказ, надо только обдумать как преподать это мужу. Трудно, но ничего неосуществимого.
Только вот и там он будет ее. Будет, если... если она будет хранить ему верность. А что проще - отравить чувства человека находящегося вдали от своей дамы сердца?
Дамы сердца!!!
Ей снова вспомнился медальон и она глухо застонала. Не-е-е-ет.
Не будешь мой - так будешь ничей. Это конечно хороший план, но....
Надо было пойти к нему с пистолетом.
Она прикрыла глаза, снова перенесшись в комнатку в той гостинице. Увидела Воронова, стоявшего в шаге от него. Вот.... она вынимает оружие. Видит в его глазах.. что? Страх? О нет... этот гордец не позволит себе ни выказать страха ни почувствовать его. Скорее насмешку. Ничего... Одно движение пальцем. Грохот.
С закрытыми глазами молодая женщина с наслаждением представляла себе как бы он вздрогнул, отшатнулся, схватившись за сердце. Как упал бы на колени к ее ногам, и повалился набок. Она представляла себе как гаснут его глаза, как пульсирующими толчками вырывается из-под пальцев алая струя. Как конвульсивно в последнем порыве его губы прошепчут ее, ее имя! А потом его глаза закроются, закроются навсегда!!! И никто больше не обовьет руками его шею, никто не коснется поцелуем его губ, никто! Никого он не поднимет больше на руки и не опустит на постель. Никакой женщиной больше не будет обладать. И ни одна женщина, впившись ногтями в его плечи не изогнется в сладостной муке, шепча его имя. Ни одна! Потому что он будет лежать у ее ног! Холодный, мертвый. Только ее!
Дрожь пробила ее с головы до ног, возвращая к действительности.
- Барыня, вам холодно?
И вправду ей было холодно. В горячей ванне, где зеркала и стекла запотели от пара - Мари колотил озноб. Холодная рука горничной коснулась лба, заставив молодую женщину зашипеть от боли.
- Да вы вся горите!!!
Вера метнулась к двери, впустив облачко нестерпимо холодного воздуха
- Гаврила! Врача! Врача сейчас же, барыня заболела!
Мария не ощущала как торопливо Вера с Акулиной вытирали ее насухо, как почти отнесли ее в спальню. Не видела, сидя и трясясь у жарко натопленного камина как верная ее распоряжению Вера торопливо перестилала простыни и наволочку, а Акулина заявилась с накрытой сковородой полной горячих угольев, чтобы согреть постель. Она смотрела воспаленными глазами в огонь, кутаясь в широкий плед, и видела в огненных языках предсмертную муку в его глазах, руки сжимающиеся в последней конвульсии, угасающий взгляд. Стократ усиленная лихорадкой мысль превратилась в навязчивую идею, и спустя полчаса, уже лежа в постели, дрожа от озноба и пылая в жару, не помня себя - но твердо осознав принятое решение Мария шептала сама себе
- Умрешь. Ты умрешь. За то, как поступил со мной. Что отверг меня. Ты умрешь. Да.... я найду средство.....
********
Лихорадка, явившаяся следствием ее прогулки холодной ночью, холодной грязи в подворотне в которой она лежала почти обнаженная, напряжением всех чувств, потерпевших такой сокрушительный крах, и главное - ненависти, пылающей в мозгу словно неугасающий костер ненависти, и ревности - трепала молодую женщину целых три дня, после чего угасла так же внезапно, как и началась.
Чувствуя себя совершенно больной и разбитой, в ужасной слабости - Мария не поднималась с постели еще два дня, находя какое-то блаженное удовольствие в бездеятельности, в том, что можно было позволить себе подобную расслабленность, в одиночестве шлифуя свой план.
Все это время она никого не принимала, отказывалась от приглашений по причине нездоровья, перебирала конверты приносимые ей на подносе и размышляла, размышляла...
Наконец, уже полностью оправившись, однажды вечером она велела Вере приготовить себе платье.
Горничная, в ужасе от того, что история может повториться, и помня в каком виде ее госпожу доставили домой после последней такой вот ночной вылазки попыталась воспротивиться, но к ее удивлению - встретила не гнев, а ласковость. Графиня была очаровательна, когда хотела этого, и не пожалела ни времени ни сил, чтобы убедить свою помощницу в том ,что на сей раз никаких неприятностей не будет.
Убежденная не столько словами, сколько мечтательным настроем своей госпожи, так отличающимся от лихорадочной поспешности прошлых сборов она все же одела ее в темно-зеленое бархатное платье с глубоким декольте, лишь едва прикрытым белоснежным венецианским кружевом - которое так и манило смять и сдвинуть в сторону. Золотые волосы, поднятые вверх лишь наполовину - сбегали прихотливыми завитками по обнаженной шее и полуприкрытым плечам. Немаловажная деталь, свидетельствовавшая о том, что молодая женщина собирается к любовнику - отсутствие корсета. Мари терпеть не могла, когда раздевая ее, мужчина наталкивается на все эти тесемочки и завязочки и становится просто смешон возясь с ними. Не говоря уже о том, что чтобы потом одеться самой, без помощи горничной - с корсетом было бы не сладить.
Точно так же был нанят в сгустившейся к ночи темноте извозчик и Мария, в плаще с глубоким капюшоном, выскользнувшая из задней двери, вздрагивая от сладостного предвкушения уже очень скоро покачивалась в темноте экипажа, везущего ее на Большую Морскую улицу.
Поделиться21017-02-2016 16:44:18
После незабвенной пьянки у Саблина, которая едва не приняла катастрофические размеры, поскольку к ней порывался присоединиться отец Мишиного приятеля, Репнин все-таки отправился домой. Возвращаясь, он нарочно проехал мимо дома Марии - но ничего особенного не увидел. Проводив тоскливо глазами знакомое французское окно, Мишель велел кучеру ехать домой поскорее.
И потянулись тоскливые дни, заполненные самым худшим, что только могло случиться - неизвестностью. Миша придумывал себе тысячи несчастий и волновался за Марию. То мерещилось ему, что кто-нибудь из слуг подслушал все, что происходило в спальне, и доложил об этом вернувшемуся хозяину. То казалось, что Мария сама рассказала обо всем, мучаясь угрызениями совести. То представлялось, будто рогатый супруг мог заметить выбегающего из дома Мишу... С каждым уходившим часом версии, приходившие в голову князю, становились все фантастичнее. Несколько дней он прожил в ожидании появления секундантов Соболевского, но они не приходили. К нему вообще не приходили, только усердно слали приглашения на балы и вечера. Выходить не хотелось, да он попросту не смог бы выдержать на своем лице в течение долгого вечера глуповатую улыбку довольного всем человека - каким его уже привыкли видеть в свете. Развлекаться, когда неизвестно, что там с Марией...
Но кроме тревоги за любимую, была еще одна черная мысль, которая порой так сильно овладевала князем, что он принимался остервенело крошить все, что попадется ему под руку.
Миша не мог не представлять себе их вдвоем. Мария и ее муж. Вот они входят в спальню - в ту самую спальню! - ложатся на кровать и...
Тут у Мишеля темнело в глазах, сердце заходилось в бешеном ритме, а руки принимались хватать и швырять в стенки то, что было поблизости.
- Два сервиза исколотить уже изволили. Деревянную посуду надо ставить, не напасешься на них, - жаловался в лакейской Тимофей, - Стул сломали, хорошая вещь, между прочим. На нем еще сидеть и сидеть можно бы. Графинчик вот... ну не нравится, скажи, чтоб убрали - так нет же. Об решетку каминную разбили. Что за бес в них сидит, непонятно. А портрет-то! В котором дыру прострелить изволили. Впечатали со всей силушки прямо в воротник родственнику своему вина бутылку. Она - вдребезги, воротник теперь розовый. А где это видано, чтоб на парадном портрете серьезный человек розовым воротником щеголял? Ведь не дама же, прости Господи...
Трагическую речь камердинера прервал страшный грохот, донесшийся из кабинета, будто там уронили что-то очень тяжелое. Тимофей перекрестился и поспешил к барину. Он как раз поднимался по лестнице, когда в передней раздался звонок. Тимофей остановился, прислушиваясь.
Отредактировано Михаил Репнин (17-02-2016 16:44:42)
Поделиться21117-02-2016 23:41:18
Найти особняк Репниных не предоставило труда. Извозчик за целковый подвез ее к самому крыльцу, и всячески выказывал желание обождать и отвезти обратно, корча при этом самые умильные физиономии. Ну да и пусть его. Лица ее под капюшоном в темноте он разглядеть никак бы не мог, а что в дом к молодому князю постучала некая женщина, так то может быть кто угодно. Хоть его замужняя сестра, сбежавшая из дома после ссоры с супругом, хоть выездная девица из заведения мадам де Воланж.
Молодую женщину била крупная дрожь - и даже мысль о мести отошла на второй план, перед сладостным ощущением того, что она совершает нечто запретное, но такое упоительное. Пришла одна, ночью, в дом к мужчине. О, было отчего сладостному томлению растекаться по жилам, отзываться заранее влагой в самом сосредоточии ее существа и мурашками тревожить кожу. Как он ее встретит? После его прыжка в окно они не виделись, и с того времени казалось прошла целая вечность, хотя всего-то менее недели.
Глухо звякнул за массивной дверью колокольчик, появилась физиономия лакея, открывающего дверь - вполне скучающая поначалу, все же видимо неурочные визитеры в этот дом приходили часто, но при виде женской фигуры принявшая озадаченное выражение. Мария проскользнула внутрь, пользуясь этим замешательством, желая отвечать на поток вопросов все же внутри а не снаружи. Но тот был так удивлен, что лишь разинул рот, да и пробормотал нечто нечленораздельное.
- Князь Репнин дома? - осведомилась графиня, не снимая капюшона, бросавшего такую густую тень, в которой невозможно было разглядеть ее лица. - Мне необходимо его видеть.
Поделиться21218-02-2016 00:03:51
Тимофей, занявший на лестнице удобный наблюдательный пост, едва не свалился от удивления. Это кто же это заявился к его барину? Вряд ли дама из приличных, хотя одета вроде бы как барыня... На всякий случай он махнул Ивану, который уже вел барыню в гостиную - мол, сам, доложу - и резво засеменил по ступенькам наверх.
Барина он застал в глубокой задумчивости. Мишель стоял посреди своего кабинета, разглядывая валявшееся рядом с ним кресло. Спинка кресла почему-то валялась несколько поодаль. Тимофей мысленно прибавил к своему списку причиненного барином ущерба еще один пункт, но охать вслух не осмелился - уж больно недобрым был огонь, горевший во взгляде князя.
- Там барыня к вам... Вся закутанная. Иван в гостиную провел, видеть вас хочет. Не назвалась, - торопливо доложил камердинер, видя, что взгляд Мишеля начал терять осмысленность, а рука потянулась к стоявшей на столе массивной чернильнице.
- Что?! - Репнин не мог поверить в то, что услышал. Она? Сама, к нему? Да возможно ли это? А муж?
Последняя мысль додумывалась уже на бегу. Тимофей едва успел отпрыгнуть в сторону, иначе князь просто сбил бы его с ног. А Мишель, сбегая по ступенькам вниз, мог думать только об одном - неужели это Мария? Он и хотел верить в это, и боялся поверить своему счастью. Скорее же, скорее ее увидеть... Господи, если ты есть, пусть это будет она!
И Мишелю не было никакого дела до того, что он был не совсем в том виде, в котором прилично встречать гостей. Воюя с картинами, которые любезно подкидывало ему распаленное ревностью воображение, он где-то в кабинете скинул и сюртук, и жилет, и теперь оставался в одной только рубашке. (Штаны, разумеется, тоже остались при нем).
Наподобие небольшого вихря он ворвался в гостиную и скорее подлетел, чем подбежал к закутанной в плащ фигурке.
- Ты! - он схватил молодую женщину за руки, словно боясь, что она окажется всего лишь плодом его воображения и исчезнет, а затем порывисто прижал к себе.
- Душа моя! Как же я измучился без тебя!
Поделиться21318-02-2016 00:35:03
Торопливые шаги на лестнице яснее ясного дали понять Соболевской - как ждал ее Михаил. Мысль о том, что он собственно мог ожидать кого-то еще ей и в голову не пришла, и полученное тут же подтверждение окатило горячей волной радости. Хотя такой порыв молодого человека мог бы пожалуй и напугать - но ее он сейчас обрадовал донельзя. Хотя Мария конечно попыталась изобразить ошеломление, выдохнув
- Мишель, вы.... - но тут же сбилась с ошарашенного тона и тихонько рассмеявшись откинула капюшон, продолжив лукаво - Ах, князь! Кого это вы поджидали с таким нетерпением? Скажите-ка на милость? Ведь откуда вам было знать что это я? Или к вам так часто заходят дамы со скрытым лицом, что вы их всех привечаете подобным образом?
Поделиться21418-02-2016 00:48:56
- Я все время думал о тебе, - серьезно сказал Михаил, не принимая этого легкого тона и вежливого "вы", - Я очень хотел увидеть тебя. И ты пришла... Ты почувствовала, да?
Он хотел спросить про ее мужа, про то, что случилось, когда Мишель в такой спешке покинул ее в последнюю их встречу, но не мог пока больше ничего говорить. Все потом.
Мишель, почти не слушая ее слова, схватил Марию за плечи и, притянув к себе, жадно поцеловал. Он слишком долго жил без нее, слишком по ней соскучился. Он выслушает все, что она скажет, и даже поддержит ее игру, если она пожелает, но не сейчас... не сейчас, когда он совсем рядом увидел ее глаза, ее улыбающиеся губы, ее золотые волосы... все это он тысячи раз представлял себе. И когда думал, что в тот самый момент, пока он в одиночестве сходит с ума, эти глаза смотрят на Соболевского, по этим волосам скользит его рука, а эти губы целуют его губы, то готов был выть в голос от раздиравшей душу тоски. Но вот она здесь, с ним, и он не желал тратить первые мгновения их встречи на разговоры.
Потом...
Поделиться21518-02-2016 00:56:16
Ее не потребовалось ни уговаривать ни убеждать. Разве не с этой целью она пришла сюда? Не с отчаянным ли стремлением почувствовать себя любимой, желанной? Ощущение, которое было для нее самой жизнью, ее целью и смыслом. Мария закинула ему руки на плечи и запрокинула голову, принимая поцелуй, продлевая его, приоткрыв губы, словно демонстрируя этим, что полностью ему покоряется, и прижалась к нему всем телом, даже не вспомнив о том, что так и не сняла плаща. Ее руки заскользили по его плечам, по рукам, сминая белую ткань, упиваясь тем, что ощущает под руками только лен и крепкое молодое тело - а не плотную ткань сюртука под которым ничего толком не ощутишь.
- Я... так... скучала... - шепнула она в промежутках между прикосновениями губ - Ты... ты не подавал признаков жизни... а я была больна... Так тоскливо было... без тебя
Поделиться21618-02-2016 01:10:16
Была больна? Он услышал эти слова, и, уже начавший терять голову от страсти, которая охватывала его с каждой секундой все сильнее, прервал поцелуй и тревожно всмотрелся в ее глаза.
- Ты была больна? Что с тобой было? Почему ты мне ничего не написала? Ох, ты же не могла... Твой... - не хотелось произносить слово "муж", не мог Мишель считать его мужем Марии, не мог и все.
- Родная моя, расскажи мне все, - попросил Мишель, осторожно снимая с нее плащ и подводя к дивану, - Садись и рассказывай. Я ведь не знал, можно ли мне тебе писать или нет. Он ведь... твой муж... вернулся...
До чего же сложно было выговорить это проклятое слово!
Поделиться21718-02-2016 01:18:53
[b]- Простудилась. Лихорадка. Весьма неприятное состояние, и я рада что ты меня не видел. В постели с красным носом и слезящимися глазами, ох, это было наверное ужасно! [/b]- Соболевская легко тряхнула головой, когда он снял с нее плащ, чтобы золотые локоны рассыпались по обнаженной шее и открытым декольтированным платьем плечам, и сев, расправила вокруг себя юбки, подняла на молодого человека смеющийся взгляд, зная, что когда он вот так вот смотрит на нее снизу вверх, то венецианское кружево прикрывающее глубокое декольте ее платья - отнюдь не является преградой для нескромных взглядов, и скорее подчеркивает ее грудь нежели скрывает ее. - А он вовсе не приехал. Можешь себе представить - весь тот переполох произвел курьер, который от него приехал, а прислуга переполошилась, как всякий раз когда во внеурочное время в дом стучат с донесением. Им в каждом видится известие о гибели графа. Хотя он уже года три как служит лишь при штабе в Моздоке и не подвергается стольким опасностям как раньше. Хотя... Кавказ никогда не безопасен - даже на водах.
Поделиться21818-02-2016 01:32:33
Простуда показалась Мишелю заболеванием несерьезным, и он, кивнув сочувственно, тут же забыл о недомогании Марии, потому что услышал поразившую его новость.
Репнин ничего не мог поделать с тем острым сожалением, которое кольнуло его - что известие о гибели графа Соболевского всего лишь было выдумано слугами. Вот бы и в самом деле муж Марии геройски погиб на Кавказе... Да, мысль была недостойная, но очень отчетливая. Князь постарался выбросить ее из головы.
- Так его и не было вовсе... - с облегчением произнес Мишель, - Вот я болван! Если бы я только знал...
Он сел возле Марии, пожирая взглядом кружева на ее груди. Они внезапно показались князю явно лишними в ее наряде.
- Как хорошо, что ты пришла... - взгляд Мишеля вновь затуманился желанием, - Пойдем, я покажу тебе мою комнату.
Скорее бы добраться до спальни и сорвать к чертовой матери с нее эти кружева вместе с платьем... они так мешают...
Поделиться21918-02-2016 01:40:58
Ах, до чего же он прямолинеен, до чего восхитителен..... в глазах Соболевской заиграли лукавые зеленые бесенята. Ну как отказать себе в удовольствии подразнить его? Никак невозможно.
- Комнату? Надеюсь это не там так грохнуло, что вздрогнул весь дом - как раз тогда, когда я входила? Право, я побоюсь входить в помещение, способное издавать такие устрашающие звуки. - она поднялась, и прошлась по гостиной, делая вид, что разглядывает портьеры и картины, а потом обернулась вполоборота, с откровенной улыбкой играя золотистым локоном, перевесившимся через ее плечо - Хотя убранство вашего дома, князь, весьма изящно. Если тот же декоратор занимался и вашим обиталищем то я пожалуй не откажусь на него взглянуть.
Поделиться22018-02-2016 01:55:59
- Грохнуло в кабинете, душа моя, мы туда и не пойдем, - не хватало еще, чтобы она увидела весь тот разгром, который Репнин там учинил. Он поднялся с дивана, не в состоянии оставаться ни секунды вдали от Марии, подошел к ней и вдруг подхватил на руки.
- Моим обиталищем занимался я сам, - гордо поведал Мишель, идя с Марией на руках к выходу из гостиной, - И вы непременно должны оценить мой вкус. Прямо сейчас. Возражения не принимаются.
От удара ноги распахнулись обе половинки двери. Кажется, жалобно звякнула ручка. Надо сказать Тимофею, пусть свой перечень пополнит, - мелькнула мысль и исчезла.
Близость Марии лишала его способности мыслить, сбивала дыхание. Он не помнил, как поднялся по лестнице, прошел мимо многострадального кабинета и открыл дверь в спальню. Он едва сдерживался, чтобы не наброситься на Марию сразу же, как только бережно опустил ее на кровать. Еще буквально несколько фраз - и будет можно. Но не немедленно. Он понимал это и терпел из последних сил.
- И как вам... мои таланты декоратора? - спросил он хрипловато, только для того, чтобы сказать что-нибудь.
Поделиться22118-02-2016 02:32:42
Мария и не подумала сопротивляться, напротив, обвила руками его шею, и прижалась к нему, мурлыкая словно кошка, уткнувшись носом в его шею под самым ухом, прекрасно зная что что так ее дыхание касаясь обнаженной кожи над воротником отнюдь не поспособствует трезвости мыслей. И то, что он не опустил ее на пол, войдя в комнату, и знакомая хрипотца в голосе - все это было так ожидаемо и так..... волнительно. Она потянулась, словно бы устраиваясь на мягких подушках, вытягивая руки над головой, хорошо зная, как соблазнительно выглядит при этом, и потом, поймав его за руку, усадила рядом с собой, нежась спиной на покрывале, от осознания того, что она - наедине с мужчиной, который так явно желает ее. Что лежит перед ним вот так вот, ничего не скрывая, в полной его власти, и упивалась этим словно выдержанным вином.
- Если бы меня интересовали декорации - шепнула она, поднимая руку, и проводя кончиками пальцев по его шее, к распахнутому воротнику рубашки, а потом, зацепив тонкую ткань, потянула ее ниже, открывая ключицы, и ямку между ними - Я бы осталась в гостиной... но ведь там...
Пальцы второй руки, скользнули к мелкому ряду пуговок на ее корсаже, (не зря же выбрала именно такой, довольно редкий еще фасон платья) и принялись с нарочитой медлительностью расстегивать их, одну за другой.
-там... нас..... могли... увидеть.....
Туго стянутое платье немедленно расходилось открывая с очаровательным бесстыдством и прямолинейностью ее желание. Сверху донизу, пока не дошла до последней, и лишь тогда, она шевельнулась. Платье чуть сползло с плеч, и молодая женщина приподнялась на локтях, запрокинув голову, словно нарочито подставляя шею и плечи под поцелуй и полуприкрыв глаза шепнула.
- Мне кажется.. я неплохо смотрюсь..... в интерьере......
Поделиться22218-02-2016 03:04:28
У Мишеля перехватило дыхание, когда она прикоснулась к нему. Что такого было в этом прикосновении, он не понимал, но от него по коже волнами растекалось блаженное удовольствие. А когда Мария принялась расстегивать пуговицы - до чего же их было много - Мишель понял, что разговора он сейчас поддержать не сможет, даже если попытается отвечать односложно. Да и не до разговоров ему сейчас было. Он склонился над Марией, покрывая ее шею и плечи поцелуями, одновременно стягивая с нее это чудесное платье, главная прелесть которого была в том, что оно легко снималось. Тонкая ткань нижнего белья Марии очень мешала Мишелю, и он на какое-то время прервал свои поцелуи - чтобы освободить Марию от всего лишнего. Затем разделся сам.
А потом то, что происходило в его спальне, было немного похоже на безумие. Истосковавшемуся Мишелю было мало ласк, мало поцелуев, сейчас он был похож на умирающего в пустыне от жажды, который нашел воду, и никак не может напиться. Он захлебывался страстью, он уже не осознавал себя, и в этом хаосе ярких и острых ощущений едва окончательно не потерялся. Никогда прежде князь не испытывал такого, ни с кем. И когда первый порыв страсти схлынул, подобно внезапно налетевшему шторму, оставив их, запыхавшихся и счастливых, приходить в себя, Мишель вполголоса произнес:
- Ты даже не представляешь, как я тебя люблю...
Поделиться22318-02-2016 12:50:08
Мария с глубоким удовлетворенным вздохом вытянулась рядом с ним, на боку, укрывшись теплым одеялом, и опустив золотоволосую голову ему на плечо, так что локоны крупными прядями рассыпались по подушке за ее спиной. Было тепло, и очень-очень уютно. И так хорошо. Никуда не хотелось идти, ни о чем не заботиться. И даже мысль о мести, что грызла ее несколько дней - отступила, отогнанная таким простым счастьем - быть желанной. Главным и по сути единственным счастьем к которому она стремилась всю жизнь. А что желанной ей хотелось быть как можно бОльшему количеству мужчин, не особенно беспокоясь о таких понятиях как верность - так то ее не слишком заботило.
Люблю...
Как часто ей говорили это слово, и как наверное многое и разное вкладывали в него, в зависимости от того - чьи уста его произносили.
Воронов вкладывал в это слово всю свою жизнь. Она это помнила. Соболевский - помимо мужского желания - еще и отеческую заботу и несокрушимое покровительство, с которым ей было так спокойно жить. Прочие мужчины - желание и страсть. А Репнин?
- Мишель... - тихо шепнула она, проводя кончиками пальцев по его обнаженной груди снизу вверх - А что для тебя означает - любить?
Поделиться22418-02-2016 14:25:45
- Ого, какой серьезный вопрос, - улыбнулся Миша, поймав ее руку и целуя в ладонь, - Я как-то не пытался никогда дать определение. Я просто знаю, что люблю тебя. Когда ты рядом, я чувствую себя самым счастливым в мире человеком. Когда ты далеко... начинаю сходить с ума. Я хочу, чтобы тебе было хорошо - и со мной, и вообще. Я хочу знать, о чем ты думаешь и что чувствуешь - в каждое мгновение твоей жизни, хоть и понимаю, что это невозможно. Я хотел бы все время быть с тобой вместе, но раз нельзя - то хотя бы вот так, как сейчас. Долго без тебя я уже не умею... Не представляю, как я все эти годы жил без тебя... и был доволен жизнью, вот ведь балбес...
Он негромко рассмеялся и поцеловал ее в волосы.
- Сокровище ты мое... я ответил на твой вопрос?
Поделиться22518-02-2016 14:53:32
Мари улыбнулась, поерзав щекой на его плече, словно бы устраиваясь поудобнее, и притихла, задумавшись. Определение Мишеля давало картину полную, красочную, и вместе с тем - удивительную. А любила ли она сама кого-нибудь так, как он говорит? Да разве что только Воронова, да и то, в тот первый год их связи, до того как он уехал на Кавказ. А потом? Потом... Краткая одержимость любовью, зачастую - несколькими сразу. Но вот так, чтобы изводиться из-за отсутствия кого-то в своей жизни? Изводилась ли она вообще хоть из-за кого-то? Из-за Сергея, опять же, но не потому что его не было. А лишь тогда, когда узнала, что он больше не принадлежит ей, что предпочел ей другую. Что тут в таком случае? Эгоизм? Или здоровая рациональность ума, не склонного к пустым терзаниям, тогда как на свете всегда достанет мужчин - молодых, страстных и привлекательных. Эти мысли были весьма нелестны для нее самой, и в то же время пробудили какое-то ощущение холода и усталости. Не довольно ли? Ведь у нее было и другое чувство. Спокойная и глубокая привязанность к мужу. В его отсутствие она не страдала, и совершенно не терзалась угрызениями совести разделяя постель вот как сейчас - с другим, но ей было хорошо от осознания того, что где-то он все же есть, ее защитник и покровитель, на которого она всегда может рассчитывать. Может и вправду пора закончить этот безумный поиск приключений? Переехать окончательно к нему в Моздок. Заняться домом. Да, сейчас это навевает нестерпимую тоску, но ведь не вечно же она будет молода и красива. Но...
Она подняла голову и подарила Репнина долгим, глубоким взглядом.
Ну вот - мужчина. Красивый, сильный, страстный. Ну вот как предпочесть спокойную уверенность графа такому вот пылу, которым тот никогда не обладал. Правда граф был другим. Нежнее прочих. Кроме..
Кроме Воронова.
От мысли о нем она свернулась клубком и едва не застонала. Что за наваждение этот человек, что даже здесь, в объятиях мужчины с которым ей хорошо - его имя то и дело всплывает в памяти, всякий раз принося с собой жгучее, как удар хлыста напоминание о себе. И о ее поражении.
- Я не знаю... - наконец шепнула она - Каждый, наверное, любит по-своему. Ты будешь думать что я очень скверная, да? Чувства к одному человеку так непохожи на чувства к другому. И то, как мы чувствовали в девятнадцать лет - кажется безумием в двадцать пять. А теперешние - покажутся безумием в сорок...
Поделиться22618-02-2016 15:04:02
Мария так уютно свернулась рядом с ним, что он не мог не обнять и не прижать ее к себе покрепче. Да к черту эти определения любви! Главное - они вместе, и будут вместе, и пусть не так, как хочет Мишель - но все же будут.
- Почему это ты скверная? - удивился Репнин, не в силах оторваться от ее шелковистых, чудесно пахнущих какими-то тонкими духами, волос и зарываясь в них лицом, - Ты очень хорошая...
Ее слова пробудили в нем какое-то смутное воспоминание. Почему-то забеспокоила эта фраза "как мы чувствовали в девятнадцать лет". Репнин нахмурился и чуть отодвинулся, чтобы рассмотреть ее лицо.
- А как ты чувствовала в девятнадцать лет? - спросил он почти ревниво.
Поделиться22719-02-2016 18:18:13
Мари вздохнула, и уткнулась носом в его плечо. Ответила она не сразу, а когда заговорила - ее шепот был едва различим.
- В девятнадцать... И в восемнадцать... Как дурочка, Мишель... Как юная, влюбленная дурочка, считающая своего возлюбленного героем, безупречным и благородным. И... - она осеклась. и сглотнула, словно бы проглатывая ком, подкативший к горлу. И тут же, неожиданно - озарением возникшим в душе ей показалось что все вокруг залил яркий свет великолепной идеи, родившейся спонтанно, идеи отвечавшей на все молитвы ее последних дней. Вот она - возможность мести. А вот и клинок! Смотрит на нее.... надо наточить этот клинок, наточить до бритвенной остроты, сдобрить ядом, чтобы месть была наверняка. Только вот не перегнуть бы палку, а то - кто знает, вдруг ему попросту не захочется слушать, если сразу заговорить о том, о чем ему будет неприятно слушать.
- Слава Богу, что я повзрослела. Нет прежних иллюзий и прежней чистоты чувств. Я стала разумнее. Теперь.... теперь меня можно лишь огорчить, но никто больше не сможет нанести мне смертельную рану. Юношеские разочарования полезны. - она подняла голову и улыбнулась мягкой, чарующей улыбкой, словно говоря "видишь? я вся твоя и у меня нет тайн" - А у тебя? У тебя были разочарования в первой любви?
Поделиться22820-02-2016 02:18:19
Невозможно было не поцеловать эти улыбающиеся губы, когда они находились так близко. Мишель так и сделал, но его мысли, только что безмятежные и умиротворенные, всколыхнулись тревожно и потекли по иному руслу. Он прикоснулся к ее губам в последний раз - и отстранился, внимательно вглядываясь в глаза Марии.
- Тебе нанесли смертельную рану? В девятнадцать лет? Это когда ты вышла замуж за... Соболевского? - неприятно было вспоминать этого человека, да еще и сейчас, но Мишель очень хотел знать, что случилось с Марией тогда, почему она говорит о своих разочарованиях с такой леденящей душу горечью. Репнин покрепче прижал ее к себе, жалея, что не в его власти расквитаться с тем, кто разрушил юные иллюзии любимой.
- Потом я расскажу о себе, родная, ладно? - попросил он. - Вначале я хочу узнать все о тебе...
Поделиться22922-02-2016 23:00:00
Мари опустила глаза, и закуталась плотнее в одеяло. Ей и вправду неожиданно стало очень холодно. Мысль о том, чтО она сейчас собирается сделать пробрала по спине морозом. И дело было даже не в том, что предстояло солгать. Лгать она умела виртуозно, переплетая правду с вымыслом так, что сам дьявол не отличил бы-где заканчивается одно и начинается другое, и самое главное - умела так поверить в собственный рассказ, что даже самые лучшие актрисы императорского театра могли бы поучиться у нее умению вживаться в роль. Но.... Соврать, Мишелю.... глядя в его синие глаза, такие теплые и участливые... Отчего-то ей стало невыносимо тягостно. Но вместе с тем - перед глазами как живой вдруг снова возник Сергей, его взгляд ставший таким чужим и.... медальон, чертов медальон.....
- Да... - тихо вздохнула она, сворачиваясь клубком у него под рукой и покрепче наматывая на себя одеяло, словно ребенок, стремящийся спастись в этом теплом, уютном коконе. - Это.... наверное это была обычная история. Нет наверное на свете никого, кто не испытал бы разочарования в первой любви. Но... для меня эта история тянулась очень... очень долго. Ты и вправду хочешь ее услышать? - она подняла взгляд, и увидев его лицо покачала головой, словно бы в легком сожалении "что ж... ты сам захотел", и устроившись поудобнее заговорила.
- В декабре тридцать второго года я жила у своей тетушки и ее супруга, в их поместье, в Ямбургском уезде. Я была очень дружна с кузиной и кузеном. Оленька любила меня, а Валентин был мне как брат. Я часто проводила у них праздники, гостила у них и в поместье и в Петербурге... посещала вместе с ними балы и вечера, потому что отец мой часто был в разъездах. В ту зиму, перед рождественскими и новогодними праздниками - я снова приехала к ним, и тогда.... - она вздохнула, и зажмурилась. Вспоминать оказалось тяжелее чем она ожидала, и перед глазами вдруг живо вспыхнула картина. Яркий зимний день за частым переплетом окна, воркотня Оленьки над ухом, а за стеклом... двое молодых людей, в снегу, обнаженные по пояс, борющиеся в снегу и закидывающие друг друга снежками. Она как сейчас слышала их хохот, заглушенный стеклом, но тем не менее слышимый.
Как же хорошо тогда было. Просто. Ясно. Весело. Что же потом с ними со всеми стало. Прошло семь с небольшим лет... и где сейчас они все.. и что ждет их дальше... ни-че-го... Все тогдашние мечтания, надежды, разочарования... какими же они были яркими. И как бесславно все закончилось. От горечи этой мысли ее горло сжалось, и голос дрогнул. - Тогда... я встретила одного человека. Он.... он был приятелем моего кузена, Валентина. Сослуживцем. И... приехал по его приглашению на праздники. Мишель.. я влюбилась с первого взгляда. Как девчонка... собственно и была девчонка... мне тогда было лишь семнадцать лет!!! Он... он казался мне лучшим человеком на земле. Красивым, гордым, храбрым.... И я.... - она коротко вздохнула, и ощутив неожиданный прилив слез к горлу уткнулась головой в плечо Репнина. - Я сделала первый шаг сама. В январе тридцать третьего, уже в Петербурге, на званом вечере в честь моих восемнадцатых именин. Забыв обо всем, что так не положено, что это недопустимо. Но я... призналась ему в своих чувствах. И он ответил тем же. О... я была счастливее всех на свете в то время. Моя жизнь стала похожа на волшебный роман.... Он не подавал мне никаких поводов к недовольству. Ухаживал так красиво и так глубоко.. я чувствовала себя единственной на всем белом свете, и так гордилась им, его любовью ко мне... Нам так многие завидовали, ах Мишель... я была настолько глупа, что гордилась и этим. Чужой завистью.
Поделиться23022-02-2016 23:51:51
Видя, как она сворачивается и укутывается, Михаил почувствовал острое желание спрятать ее от всех бед этого мира, укрыть и защитить... И чтоб больше никто не посмел ее обидеть, а тем более заставить перенести разочарование, о котором по прошествии стольких лет Мария все еще говорила с такой болью... Она думала, он не видит этого - а он видел и слышал эту боль в ее голосе. И она была такой трогательной, когда вдруг, рассказывая. зажмурилась... У Миши дрогнуло сердце, он покрепче прижал Марию к себе и тихонько поцеловал в волосы.
"Я здесь, душа моя, я рядом, а то, что прошло - уже в прошлом... Прости, что заставил тебя вспоминать об этом, но мне очень нужно знать о тебе все-все... прости, родная..."
Пока что ее рассказ не содержал в себе ничего, что могло бы принести ей разочарование, но Мишель чувствовал, что идиллия вот-вот прервется. Неужели тот осел которому досталась Мария, оказался бесчестным обманщиком?
- Я бы тоже гордился тобой, я и сейчас горжусь, пусть о нас никто и не знает... - прошептал Мишель, не отрывая губ от ее волос, - А что случилось потом? Что-то же случилось?
Поделиться23123-02-2016 01:16:27
- Тридцать третий год... был годом счастья. - тихо продолжила Мари во власти своих воспоминаний. Сейчас ей не приходилось ничего додумывать или изобретать, или чего-то утаивать. - Так счастливы наверное могут быть только в восемнадцать лет.... Он..... За этот год он трижды дрался на дуэлях. Из-за меня.... В апреле на пасхальном балу мне сделали весьма двусмысленный комплимент. Я по молодости еще не поняла его, и ничего оскорбительного в нем не увидела, но.... В общем тогда его противник отделался тяжелой раной, но выжил. Но в июле он же, на другом приеме - явился навеселе и... - она зажмурилась - Это было ужасно. Он схватил меня.. при всех. Так грубо... бесстыдно.... притиснул к себе, пытался поцеловать... я думала что сойду с ума! А потом началось такое.... Он... тот кого я любила - тоже был там. Он оторвал от меня нахала, влепил ему пощечину, и снова его вызвал... и дуэль на этот раз произошла прямо там же, в том же доме... точнее в саду. Я видела все из окна. - неожиданно молодая женщина прыснула со смеху. - Наглец попытался отказаться. Сказал что выпил, и потому не в состоянии драться. Но мой возлюбленный не пожелал откладывать дуэль ни на секунду, так и пылал от гнева, и потому в присутствии всех кто там находился - выпил залпом целую бутылку рома, чтобы уравнять шансы. - теперь она уже почти улыбалась, вспоминая тот вечер, и ласково провела ладонью по плечу любовника - Ты можешь себе представить, Мишель, что это была за дуэль?! На шести шагах, почти вплотную! Все мужчины что находились там пытались отговорить его от этого безумия, хоть отложить поединок до утра... Проще было уговорить Неву повернуть вспять. Для женщины дуэль это почти всегда трагедия и страх, но мне... сейчас так смешно вспоминать об этом. Я очень дурная, да?
Отредактировано Мария Соболевская (23-02-2016 01:18:56)
Поделиться23223-02-2016 18:59:00
Мишелю немалых усилий стоило запихнуть подальше некстати проснувшуюся ревность. Прошлое должно оставаться в прошлом - эта мысль не приносила никакого облегчения. "Мой возлюбленный", "тот, кого я любила" - эти слова из уст Марии, казалось, вонзались в его сердце остро отточенными кинжалами. И с каким воодушевлением она о нем вспоминала! А эта история с бутылкой рома... Мишель невольно восхитился - и тут же возненавидел этого неизвестного возлюбленного. Сам Репнин так не смог бы. Черт... или смог?
- Ты - хорошая. Не говори так никогда, Мария... Ты - самая лучшая, запомни это, - твердо произнес Мишель и в подтверждение своих слов принялся покрывать легкими поцелуями ее волосы, затем, нежно отодвинув шелковистые пряди, поцеловал ее висок, потом щеку, и собирался было спуститься к шее, но кое-как остановился. Разговор не был закончен, и то, что он так хотел узнать, все еще оставалось невыясненным. Потом... все потом...
- Твой... этот, - слово "возлюбленный" Репнин не желал выговаривать, - он убил того подлеца?
Поделиться23324-02-2016 23:38:43
- Да... -молодая женщина вздохнула - Я впервые видела, как убивают человека. Раз - и нету. Секунду назад был живой человек, ругался, сквернословил, хохотал.... а потом - бац, - и падает уже не человек а труп. Так просто.. так быстро.... - она поежилась - С одной только маленькой дырочкой во лбу, словно бы кто-то кисточкой дотронулся. Как-то нелепо, неправдоподобно. Впрочем свой выстрел он успел сделать. И попал, хоть и неопасно, но все же... Было столько крови. Не представляла, что ее в человеке так много, и что потеряв столько крови, человек может шутить, отпускать комментарии, сыпать комплиментами. Его оставили у нас в доме - вначале потому что не могли найти врача, а потом, потому что врач сказал что ему следует пребывать в полном покое. - Мари сжалась, словно от боли - Я... Я нарушила все приличия. Я была в таком ужасе от увиденного, и в то же время в таком восторге, что забыла обо всем. Ночью пробралась к нему, и просидела до утра. Мы говорили. Казалось эта ночь сблизила нас еще больше. На следующее утро он собирался уехать, несмотря на слабость, но тетушка настояла чтобы он остался. Я была опьянена этим, Мишель... ни о чем не думала, ничего не знала, все было так близко, я видела в его глазах такое восхищение, такую безграничную любовь, что тонула в этом с головой. И вскоре... - она зажмурилась и закуталась плотнее в одеяло. Выговорить последнее оказалось труднее всего, хотя это было чистой правдой. Отчего? Оттого ли что воспоминания о волшебстве того безоблачного времени до сих пор сохраняли свою власть? Или скорее от того, что Репнин, услышав эту тяжелую подробность, возможно не пожелает слушать дальше? Как бы то ни было - рассказать было нужно, иначе как подвести к собственно тому, что она хотела рассказать. - Я... я отдалась ему, Мишель. Глупо. Слепо. Опьяненная его любовью, как это бывает только в восемнадцать лет. Веря что весь мир звенит как хрусталь, отвечая на мое счастье. Я была уверена, что он попросит моей руки, и он так и сделал. Мой отец принял предложение с восторгом. Он был молод, родовит, имел графский титул, собственное состояние, не зависящее от состояния его отца, у него были весьма неплохие перспективы для роста в чине - отец ухватился за его предложение обеими руками. Помолвку не оглашали - я в этом отношении оказалась странно суеверна. Об этом знали лишь ближайшие родственники. И полгода - до зимы - были временем безоблачного счастья. - несмотря на то, что она говорила про счастье - голос ее теперь стал затихать, и в нем отчетливо зазвучала печаль. - В декабре случилась еще одна дуэль. Один молодой человек, претендовавший на мое внимание не знал о моей помолвке и добивался моего расположения слишком открыто. Он воспользовался каким-то мелким предлогом, вызвал моего жениха на дуэль, и был убит. Но он оказался сыном какого-то важного чиновника из... не помню откуда. Поднялся скандал, и.... - теперь она говорила медленно и едва слышно - В начале января тридцать четвертого года... как раз незадолго до моих девятнадцатых именин.... моего жениха... отправили на Кавказ.
Поделиться23425-02-2016 01:08:40
Мишель удержал неуместный стон, который едва у него не вырвался. Отдалась... Тоже мне, благородный воздыхатель. Раненый, в чужом доме... Да как он допустил до этого? Он должен был остановить неопытную девушку, он ведь...
Мужчина.
Мишель заскрежетал зубами. А сам он устоял? И слабое оправдание, что Мария - уже замужняя дама, никак не устраивало Мишину совесть. Тем более, что замужняя дама. Он не имел на нее права. Не имел - но тем не менее был с ней. И умер бы, если бы она отказала ему - да, он точно теперь знал, что без Марии не смог бы жить.
Поэтому и того, из прошлого, нельзя винить. Нельзя, но и сочувствия он не вызывает. Отправили на Кавказ - туда ему и дорога. Но Мария его любила... И к тому же...
Ее первый мужчина...
Не думать, не думать, не представлять... но картины, одна откровеннее другой, все проносились перед глазами Репнина, мучили его и заставляли стискивать руки в кулаки.
Мишель спрятал лицо в волосах Марии. Нельзя, чтоб она видела его таким. Она ведь доверчиво все рассказывает... Вдруг передумает и закроется, увидев, каким свирепым стало его лицо? А в том, что оно именно таким и стало, сомнений не было.
- А что было дальше? - глухо спросил Миша, находя странное успокоение в том, чтобы просто уткнуться в ее волосы и вдыхать их нежный аромат.
Поделиться23525-02-2016 02:17:38
- Дальше... - Мари подавила желание извернуться и посмотреть ему в лицо. Было так интересно узнать - какое оно у него сейчас. С каким чувством он ее слушает. С осуждением? А может с ревностью? Ей очень хотелось посмотреть, и убедиться во втором. Ведь когда тебя ревнуют это так волнительно, так чудесно! Но она не рискнула, боясь, что выражение любопытства, против воли явно написанное на лице - испортит все дело.
Странно, она ведь с полной искренностью рассказывала сейчас о прошлом. Переживала упоительные мгновения своей первой любви. И вместе с тем - хотела еще и этого мужчину, который был сейчас рядом с ней. Его внимания, его любви, его ревности! Только когда женщина любима она ощущает себя живой. И чем больше мужчин отдают ей свою любовь, свою ревность - тем ярче и полнее жизнь!
Неуместный восторг от этой мысли - что ее возможно ревнуют даже к прошлому - заставил ее немного помедлить, прежде чем она совладала со своим голосом. Потому что до сих пор она говорила чистую правду, а вот сейчас придется играть, играть так вдохновенно и правдоподобно, чтобы ни на секунду не вызывать сомнения. Короткое молчание могло быть сочтено за признак смятения. Потому что когда она заговорила - ее голос казался слегка хриплым.
- Дальше.... Были письма. Ожидание. Постоянный страх. Жив ли он. А вдруг ранен. Или убит... - она передернулась - Страшное время.
Она так говорила - потому что так и должно было быть. Да так и было - первые три месяца. А потом... потом как-то так случилось. Она снова стала выезжать. Балы, вечера, отблески сотен свечей в натертом зеркале паркета, музыка.... тот факт, что где-то далеко звучат выстрелы - как-то не воспринимался душой, хотя умом она иногда об этом вспоминала. В девятнадцать лет, красавица, безо всяких усилий царившая в бальных залах и гостиных, к которой мужчины слетались как мухи на мед. Почему она тогда так быстро перестала тосковать? Потому ли что огонек без подпитки быстро затухает? Что оказалось слабее? Изгасла ли ее память сама по себе - или попросту мысли о том кто был далеко заслонились мыслями о том что было близко? Но она помнила. Помнила сейчас - даже лучше чем тогда. Каждого из своих поклонников. О помолвке с Сергеем объявлено почти не было, и сколько же их появилось, этих соискателей. Ореол ли трех дуэлей, свершившихся из-за нее в течение лишь одного года оказался притягательным для мужчин, или же все дело в том, что становясь год от года все красивее, она в девятнадцать выглядела настоящей королевой.
Она этого не знала. Но знала что так было. И одному из таких поклонников - она тоже дала слово. И была помолвка с Алексеем Соболевским.
Отец ее был в восторге от практичности своей дочери. Ведь правда - к чему вынуждает помолвка? какие права дает? Но - если жених далеко-далеко и неизвестно когда вернется - то чем ему навредит тот факт, что избранница скажет "да" кому-то другому, раз он подходящая партия? Ведь помолвка это не свадьба. Всегда можно отказать второму претенденту. Зато упускать такую партию было грешно. Ведь погибни первый такой жених на войне - если бы он был лишь один, то в каком положении оказалась бы она? Сплетни и шепотки.
- За год он раза три раз получал отпуск. Долечиваться га воды, а в январе того же тридцать пятого - приехал к нам в Петербург. Мы.... - тут ее голос дрогнул- Снова были вместе. Но.. он как будто изменился. Стал... другим. Более жестким... более насмешливым. Я едва узнавала его.
Потом он снова вернулся туда, а я... я.... - она всклипнула и вдруг разрыдалась навзрыд, сжимая тонкими пальчиками край одеяла.- Я ...через два месяца... . обнаружила, что.... я... жду..... ребенка...
Поделиться23628-02-2016 16:44:40
- Что?! - восклицание это вырвалось у Мишеля прежде, чем он даже сообразил, что Мария плачет. Ждала ребенка - от того, от своего возлюбленного... ну и почему он так удивился, будто это что-то невероятное? После того, что было между ними, такой итог казался логичным. Но черт, как переворачивалось все в душе от такой "логики"...
И почему она плачет? Неужели этот подлец отказался на ней жениться?!
В грудь толкнуло изнутри что-то горячее, даже обжигающее... ненависть. Слепая, безрассудная ненависть и страстное желание немедленно пойти и своими руками придушить того, из-за кого Мария сейчас так безутешно плачет.
Мария...
Мишель судорожно вздохнул и покрепче обхватил содрогающееся от рыданий тело молодой женщины, прижимая к себе и бормоча в ее волосы глупые слова утешения. "Тише, не плачь, все позади, я рядом... ну не плачь, прошу тебя..."
Болван, эгоист, тупой мужлан... узнать он, видите ли, захотел, обо всем, что было в ее прошлом. И растормошил такую рану... И хоть теперь Мишель хотел узнать о том, что произошло, в разы сильнее, он не посмел больше спрашивать. Если эти воспоминания вызывают такую боль... к черту их, он заставит себя сдержаться. Может быть, потом, когда она не будет так расстроена...
Поделиться23701-03-2016 14:48:11
- Я не знала, что мне делать... Мишель... Совсем не знала. Я была в таком отчаянии... - Мари даже не пыталась утирать струившиеся по щекам слезы. Вернувшись в тот кошмарный март, когда она обнаружила свою беременность, ей даже не приходилось сейчас изображать ужас и отчаяние. Де Грасси вернулся в Париж, а даже если бы и не вернулся - она была достаточно разумна, чтобы понимать что французский посланник, аристократ, чье дворянство пережило обе революции - ни за что не женится на безземельной худородной дворяночке из России, будь она хоть сто раз красавица. Между ними был красивый роман, головокружительная страсть, но жениться? О, тут она себя не обманывала. Тогда, впервые за несколько месяцев она вспомнила про Сергея. Он не писал ей с начала ноября, и такое долгое молчание могло бы означать что угодно, включая и его гибель. Соболевский писал исправно, и был сейчас в крепости Владикавказ.
Что было делать? Сколько месяцев потеряно? Два? Два с половиной? Три? Даже если она каким-то чудом могла бы найти себе партию, и ухитриться женить на себе какого-нибудь простака за то время пока беременность не станет заметна, но где ее искать эту партию? Начиналась масленица. Всего неделя а за ней - Великий пост. Ни балов, ни вечеров, никакой возможности встречаться с мужчинами в тех охотничьих угодьях, которые были ей знакомы. И к тому же, даже если кто-то соблазнится ею настолько что потеряет голову, и немедленно женится.... Это надо было сделать быстро, чтобы ребенка можно было выдать за недоношенного. Да и как его выдать - любой врач определит что это не так, и с тем бОльшей вероятностью, чем больше времени она потеряет. И к тому же - как быть с ее честолюбивыми планами, на титул, состояние, где гарантия что этот ново-найденный поклонник будет столь же родовит и богат, как Воронов или Соболевский? Перебрав тогда в уме все эти доводы она решилась на отчаянный шаг, и призналась во всем отцу. Практичный немец, делом всей жизни которого было поставить на ноги и чтобы выгодно пристроить свою дочь едва не закатил ей оплеуху за то, что она своим поведением поставила под удар все то, к чему он стремился, но все же одумался.
Ничто еще не было потеряно. В конце концов у нее было целых два шанса - и один стоил другого. И выпросив на службе отпуск, он, не дожидаясь начала Сезона повез дочь в Пятигорск, рассудив, что там, на месте, гораздо проще будет узнать - куда девались оба ее жениха, и устроить срочную свадьбу.
- Я... я поехала к нему. - наконец тихо продолжила молодая женщина. - К нему... на Кавказ. Он мог спасти меня от позора. Он же любил меня. Но...
Но приехав в Пятигорск и послав запрос в отделение тылового штаба, она получила известие от которого вначале воспарила в небо от радости. Воронов был здесь! Здесь, в Пятигорске! В госпитале, после тяжелых ранений ей сказали, но он был здесь! А значит... значит надо было бежать к нему. Обвенчаться хоть у больничной койки, благо с этой войной и романтическим складом умов большинства девиц подобные венчания не были редкостью.
И она побежала.
О том, что произошло потом не хотелось и думать.
Она не помнила как добралась до дома. Ужас был так велик, что она тряслась в объятиях отца до самого вечера. Жуткий, обожженный кусок вывороченного, в кровавых сгустках мяса, отвратительная вонь повязок, тяжелый хрип прерывающегося от боли дыхания. И это - та стремительная, хищная птица, опасная в своей грации, чарующая в своей сдерживаемой силе, это - то крепкое, безупречное тело, обнимавшего ее мужчины, это - тот на плече у которого она засыпала, кто играл ее волосами, носил ее на руках... и ласкал.... И это - он?
Она не хотела в это верить тогда. Не хотела и не могла. Это было что-то чужое. Отвратительное настолько что при одном воспоминании об этом зрелище ее начинало колотить а к горлу подкатывала тошнота. Ее рвало, и казалось во рту остается запах отвратительной, гниющей жженой плоти.
Этот вариант больше не годился. Ни на что кроме ночных кошмаров. Никогда - как решила она тогда. Ведь оставался же и второй вариант? Мари в тут же вечер написала Соболевскому, который примчался через неделю. Не в состоянии поверить своему счастью, светившийся изнутри несмотря на всю свою сдержанность. Она стала его женой через неделю.
Только вот как объяснить разрыв? Сказать, что она бросила человека только из-за того что его изуродовало? Из-за того что ее обуял ужас и отвращение, настолько, что она не смогла бы подойти к нему, даже для того чтобы принять его последний вздох? Нет.
Медальон. Спокойный, бесстрастный взгляд. "Отпусти меня, Мари."
Ее тело сжало будто пружину, оно напряглось, задрожало, и где-то внутри повернулась острая боль. Да, я предала тебя. Но ты! Какое право ТЫ имел предавать меня!?Ты был моим! МОИМ!!!! И неожиданно вскинув голову приподнялась, и посмотрела в глаза Репнину. Ее голос стал четким и ясным, словно бы она выкладывала собственный обвинительный приговор, и бросает этим вызов тем, кто ее приговорил. От сознания того, что сейчас она откровенно лжет, и клевещет на человека которого сама же предала - горло ее сжималось, но дикая ненависть и ревность вновь всколыхнувшиеся в душе не давали отступить, каким-то странным приливом отчаянной решительности.
- Он стал чужим. Совсем чужим. И он насмеялся надо мной. Сказал, что таких дурех как я на свете много, а жизнь у него только одна, чтобы расплачиваться ею за каждую совершенную глупость. Я верила в его любовь, Мишель! Никто не любил меня так, как он, пока он был рядом. Но он уехал, и все закончилось. Я вышла от него, чтобы никогда больше его не видеть. Вот какова была моя первая любовь. Ты спрашивал почему я потребовала от тебя клятвы, что ты никогда не будешь драться с моим мужем? Потому что тогда граф Соболевский спас меня. Он женился на мне. Через неделю после того как.... тот.... первый.... - ее горло сдавило окончательно, и она замолчала.
Отредактировано Мария Соболевская (01-03-2016 14:49:30)
Поделиться23802-03-2016 17:44:35
- Подлец! - вырвалось у Мишеля, который уже ничего не видел, кроме слез Марии. Вскипевшая в мгновение ока ненависть теперь разгоралась бушующим пожаром, - Какой же подлец...
Оставить женщину в такой ситуации мог только самый последний негодяй без малейшего понятия о чести и долге. Соболевский поступил благородно - ведь Мария наверняка рассказала ему о своей беременности. Но Мишеля меньше всего интересовал сейчас Соболевский.
- Кто это? Скажи мне, как его звали? - глухо спросил он.
Где бы ни был этот ничтожный человек, Мишель найдет его, если он еще жив. И восстановит справедливость.
Поделиться23902-03-2016 19:46:27
Молодая женщина лишь покачала головой, и снова уткнулась в его плечо, словно растеряв все силы, и будучи не в состоянии произнести ни звука. Слез больше не было. Глубокий, какой-то судорожный вздох, словно детский всхлип после плача обжег обнаженное плечо молодого человека, все еще мокрое от ее слез, и она затихла, прикрыв глаза, и застыв под одеялом. Глухой голос Репнина, голос в котором звучала неприкрытая ненависть - сулил полное исполнение стихийно возникшему, родившемуся точно молния плану. Однако сразу на такой вопрос отвечать не следовало. Иначе она покажет этим что намеренно раскрыла имя. Обесщеченная, опозоренная, брошенная девица не осмелится назвать имя своего обидчика. От жгучего стыда, от бессилия.
От безнадежности.
Нет.... ему придется изрядно потрудиться, чтобы вытянуть из нее это имя. И тем больше злости накопится в нем к "этому негодяю".
Поделиться24002-03-2016 20:10:45
Для задыхающегося от неистового желания как можно скорее расправиться с обидчиком Марии Мишеля самым главным теперь было узнать имя подлеца. Марии тяжело все это вспоминать, но теперь не будет ему покоя, пока он не узнает имя. Кто же эта бессовестная тварь? Жив ли он еще? Скорее всего, жив, раз она не называет имени...
- Родная... хорошая моя, ну скажи мне, кто он, пожалуйста... - уговаривал Миша молодую женщину, обнимая ее и прижимая к себе.
Поделиться24102-03-2016 20:15:34
- Нет... -едва слышно прошептала она, отворачиваясь - Нет.... Что тебе с этого, Мишель... Не вороши прошлое...
Поделиться24202-03-2016 22:13:33
- Мари, как ты не понимаешь, я должен узнать его имя! - Мишель отстранился от нее и вскочил с кровати, потому что его захлестывала какая-то первобытная ярость, которая могла выплеснуться в любой момент, и Марии лучше было быть пока что подальше от него.
- Должен... - хрипло прорычал он, с трудом выталкивая слова сквозь зубы, - Знать... Имя...
У Мишеля темнело в глазах. Он кое-как дошел до стола в углу комнаты, на котором стояла начатая не так давно и забытая бутылка вина. Схватив ее, Мишель принялся пить прямо из горлышка, с такой жадностью, как будто ничего не пил несколько дней. Напившись, Миша с размаху швырнул бутылку в угол, где она ожидаемо разбилась.
- Дьявол... ненавижу... - прошептал он сквозь зубы, затем, словно только что вспомнив, что совершенно не одет, сдернул со спинки кресла халат и торопливо накинул его на себя.
- Я должен... ненадолго... тебя оставить... я сейчас... - это были не слова, а какие-то тяжеленные камни, которые он кое-как сумел сложить в нужной последовательности, - ... вернусь. Сейчас вернусь.
У Мишеля был старый, проверенный способ, как приводить себя в порядок после особенно затянувшегося разгула или во время вот таких вот приступов ярости. Князь открыл дверь спальни и в одном халате. босой, пошел по коридору.
- Тимофееей! - раздался через какое-то время его отчаянный крик.
Камердинер, хоть и видевший уже десятый сон, обладал рефлексом вскакивать тотчас же, едва заслышав голос господина. Поэтому он появился перед Мишелем так быстро, словно только и ждал его зова.
- Ведро, - коротко приказал Мишель, и Тимофей, кивнув, бросился за ведром. Они вышли вдвоем во внутренний двор особняка, и Репнин, скинув халат, махнул камердинеру: мол, давай. Тимка, кряхтя от натуги, подошел, поднял повыше ведро, полное ледяной воды, и опрокинул его на князя. Мишель зашипел по-змеиному и встряхнул мокрой головой, прислушиваясь к ощущениям. Сейчас ему стало по-настоящему жарко, а окружающий ночной холод как будто бы его не касался. Но вот ярость не ушла никуда. Она свернулась колючим клубком вокруг его сердца и принялась его методично грызть.
- Не берет... Еще одно тащи!
Процедура повторилась несколько раз. после чего Тимофей, набравшись храбрости, отказался снова идти наполнять ведро, аргументировав это так:
"Вы помрете от лихоманки, а мне потом перед княгиней ответ держать? Я лучше удавлюсь..."
Вернулся в спальню Мишель мокрым и немного присмиревшим. Остановился в дверях, глядя на Марию с непередаваемой тоской в глазах.
- Я схожу с ума, родная, прости меня... но я уже готов себе пулю в лоб пустить, только бы избавиться от этих навязчивых мыслей. Я все перебираю в голове своих знакомых, тех, кто был на Кавказе... И все пытаюсь определить - могли бы они оказаться тем выродком... или нет... Прости, я, кажется, зря говорю тебе это...
Поделиться24302-03-2016 23:33:13
Мари следила за молодым человеком, завернувшись в одеяло и сидя в кровати прижимаясь спиной к высокому изголовью. Реакция Репнина превзошла ее самые смелые ожидания, и глядя на него расширенными глазами, она молчала, не зная, что и как вставить в эту бурю гнева. Его порывистые движения, расправа с бутылкой, халат, который он не сразу надел, и потому ходил по комнате совершенно обнаженный, являя этим взгляду Мари истинное наслаждение - все это было полно такой неподдельной искренности, что Соболевская даже пожалела о том, что затеяла такую эскападу именно с ним. Только теперь ей пришло в голову, что вздумай Мишель вызвать Воронова на дуэль, то много ли будет шансов у него, с ног до головы светского человека - против боевого офицера, прошедшего в кавказской мясорубке пять лет, причем не отсиживаясь по крепостям. Ей стало страшно. Действительно страшно, до холода, до дрожи. Что если Сергей попросту убьет его?!!!! И представив себе Репнина распростертым на земле, безжизненным, с волосами, слипшимися от крови и жуткой дырой во лбу - совсем как тот, которого Воронов практически на ее глазах хладнокровно пристрелил в июле тридцать третьего года - она сжалась от ужаса, почти перестав дышать. Она бы с наслаждением пристрелила бы Сергея собственноручно, и не считала бы что согрешила. Но мысль о том, что на ее совести окажется смерть Репнина... да и вообще, что он, такой молодой, пылкий, красивый, может....
Что я наделала! Что я наделала, Господи...
Она уже не соображала - куда это он отправился и зачем. Когда его шаги затихли на лестнице, она соскочила с постели и принялась лихорадочно одеваться. Это оказалось нелегким делом. Детали гардероба были раскиданы по всей спальне, панталончики ей пришлось снимать с самого верха столбика кровати, причем она совершенно не понимала как они туда попали. За туфелькой - полезть под кровать. Руки тряслись, натягивая платье она слишком сильно потянула лиф и целая полоска кружева отпоролась и провисла. Проклятье, проклятье, быстрей! Надо успеть убежать до того как он вернется..... Пальцы дрожали, пуговицы застегивались с третьей попытки, и когда дверь открылась - она обернулась к двери - растерянная, полуодетая, с растрепанными, распущенными волосами, и с выражением такой неподдельной паники на лице, которую не смогла бы изобразить даже специально.
- Мишель.... Мишель, прости меня... я.... - она путалась, сбивалась, его страшные слова напугали ее еще больше, глаза снова наполнились слезами, сдавливая горло - Я не должна была всего этого тебе говорить! Ты хочешь отомстить, да? Нельзя, нельзя!!!!! Пожалуйста, пожалуйста... разреши мне уйти сейчас, и давай больше никогда не будем о нем вспоминать. Это прошлое, прошлое!!! Оно не имеет значения сейчас!!!
Поделиться24406-03-2016 12:43:13
- Хочешь сбежать от меня, да? - Миша обхватил молодую женщину за плечи и прижал к себе - мягко, но настойчиво.
- Я заставил тебя вспоминать все это. Это ты меня прости, - он, закрыв глаза, зарылся лицом в ее волосы, - Но никуда я тебя сейчас не отпущу. Если не хочешь, не будем говорить больше об... о том...
Мишель и сам узнает имя. Он пока что не знал, каким образом, но был уверен, что будет несложно разузнать, с кем была помолвлена Мария. Нужно только все проделать очень аккуратно, чтобы не привлечь внимания к Марии. Узнать имя - теперь это стало той единственной целью, ради которой Миша был готов на все. Но, видя, какую реакцию вызвала у Марии просьба назвать имя, Репнин понял, что у нее расспрашивать бесполезно. Да и было бы верхом садизма заставлять ее делать это. Ничего... он все узнает сам.
- Тебе надо успокоиться, душа моя, - как можно спокойнее проговорил он, поглаживая ее по спине, - Конечно, мы оставим прошлое в прошлом... как скажешь, не волнуйся....
Поделиться24511-03-2016 18:03:59
Мари прижалась к плечу молодого человека, обняв его так крепко, словно боялась, что он вот-вот растворится в воздухе. Ее трясло, от мысли о том, чтО она чуть было не натворила становилось дурно. И вместе с тем, от глубокого облегчения, что удалось вовремя остановится, что беды не случится, что ее страшный, эгоистичный порыв, который мог бы погубить Мишеля - к счастью - пресечен - у нее подкашивались ноги.
Да. Она отомстит. Отомстит обязательно. И это будет просто. Отправить его на Кавказ. Что может быть проще, учитывая кем теперь был при штабе Отдельного Корпуса ее муж. Но только не Мишель.... Она не могла потерять его. Она уже потеряла Сергея, который больше никогда не будет принадлежать ей. Она не могла потерять еще и этого, так любившего ее мужчину. Ведь кто, кто любил ее больше - вот сейчас, особенно сейчас? Когда она одна, когда даже мужа нет рядом, когда Сергей...
Мысль едва не заставила ее завопить, и молодая женщина замотав головой крепче прижалась к груди Репнина, зажмурившись и уткнувшись в него лицом, в отчаянном желании завизжать, и визжать громко, надрывно, целую вечность, чтобы прогнать этим из головы, из сердца, из мыслей, это имя которое словно назойливая болезнь, вспоминалось вновь и вновь, со странным болезненным постоянством, с каким язык поневоле то и дело нащупывает во рту больной зуб, хоть это и прикосновение и причиняет боль.
Она так и не покинула дома Репнина в ту ночь.
И лишь под утро, в мелком сером дожде мартовского рассвета упросив своего любовника вызвать для нее закрытый экипаж, она едва нашла в себе силы распрощаться с ним, и отправиться домой.
А дома - бросилась на постель, закуталась по самые уши, и велела занавесить окна наглухо, не желая пока вставать, что-либо делать и куда-либо идти.
Поделиться24611-03-2016 22:01:16
Проводив любимую, Мишель не смог уснуть, хотя поспать ему не мешало бы. Бессонная ночь, потрясение, вызванное рассказом Марии, страстное и неутоленное желание узнать ненавистное имя сделало его взгляд горящим и полубезумным, под глазами залегли тени, лицо приобрело желтоватый оттенок, движения стали резкими и какими-то дергаными. Таким он и предстал перед Саблиным, который едва-едва успел проснуться и теперь завтракал прямо в постели, не собираясь ее покидать по крайней мере в ближайшие несколько часов.
- О, я смотрю, ночь у тебя удалась. Где это ты так славно покутил? На тебе же лица нет! - почти с завистью проговорил Александр, не забывая одновременно расправляться с оладьями, - Присоединяйся, не стесняйся.
Но когда Мишель мотнул головой и молча упал в кресло, явно дожидаясь, пока приятель доест, Александр отставил тарелку, торопливо допил чай и, отбросив одеяло, вскочил с постели, взъерошив волосы руками.
- Рассказывай, давай, что у тебя стряслось.
- Мне нужно, чтобы ты провел меня к своей матушке, - стараясь говорить как можно спокойнее, ответил Мишель, - Одевайся же ты скорее, сонная черепаха... и идем.
Саблин интуитивно понял, что сейчас не самое удачное время для острот, и покорно принялся натягивать штаны.
- К матери-то зачем? - поинтересовался он у приятеля.
- Понимаешь... - Мишель огляделся и подал Саблину рубашку, - Твоя матушка - просто кладезь различных знаний. И мне необходимо кое-что у нее выяснить.
- Ты стал интересоваться светскими сплетнями, Репнин? Ты что - заболел? - фыркнул Саблин, застегивая рубашку.
- Мне нужно спросить, с кем была помолвлена в тридцать третьем году Мария Соболевская. Твоя мать должна ведь это знать, - Мишель нетерпеливо наблюдал за тем, как Саблин пытается пригладить растрепанную шевелюру, - Хватит прихорашиваться, не на бал идем.
- Мария Соболевская?- Александр с любопытством уставился на Репнина. А Миша умеет удивлять. Неужели таинственная любовница, от которой он прибежал когда-то ночью - сама Мария Соболевская? Саблин слышал о ней кое-что, точнее, о ее муже, и то, что он слышал, заставило его уставиться круглыми глазами на приятеля - как будто Александр увидел вместо Репнина редкую-редкую африканскую бабочку.
- Ты свихнулся, Мишель? Ты знаешь, что случается с теми, кто смеет просто повнимательнее взглянуть на супругу Соболевского?
Репнин непонимающе уставился на приятеля.
- В могиле они все давно. А остальные намотали себе на ус, и на пушечный выстрел к ней подойти боятся. И нечего делать непонимающую рожу. Если тебе хоть сколько-нибудь дорога твоя бестолковая жизнь - найди себе кого-нибудь...
Саблин не договорил - Мишель изменился в лице. От его напускного спокойствия не осталось ничего - перед Александром возник бешеный зверь, у которого отобрали добычу. Казалось, еще секунда, и он набросится на Александра, но каким-то чудом князь все же удержался. Рванул воротник, звякнула, отлетев, пуговица, а Мишель прохрипел:
- Еще одно слово, Саблин, и я тебя...
- Тихо, тихо... - Александр выставил руки вперед ладонями, - угомонись, черт. Хочется добровольно раньше времени на тот свет попасть - ради Бога. Только... Куда ты к маман такой пойдешь-то? Напугаешь ее, да и не станет она с тобой после наших подвигов ни о чем говорить. Я лучше свезу тебя к Николя. Кузен мой, дальний. Он и на Кавказе служил, и Соболевского знает точно.
Тяжело дыша, Мишель подошел к столу, схватил графин с водой и, жадно к нему присосавшись, выпил почти половину. Затем с грохотом поставил его обратно и повернулся к приятелю.
- Едем!
Отредактировано Михаил Репнин (12-03-2016 01:27:41)
Поделиться24712-03-2016 01:26:21
* Несколько дней спустя, в доме кузена Саблина, князя Николя Горчакова.
В тот самый день застать кузена дома им не удалось. "Служба" - виновато пояснил Саблин и кое-как увез Мишеля домой. В последующие дни он был вынужден являться вместе с приятелем к дому кузена, но им фатально не везло - Николя оказался неуловим. Так прошло несколько дней, и вот - удача! На вопрос о том, дома ли господин Горчаков, лакей подобострастно ответил, что "дома-с, сейчас им доложат-с".
Мишель и сам не понимал, каким чудом вытерпел положенное представление-знакомство и несколько обязательных общих фраз. Кузен у Сашки оказался толковым, деловитым и по-военному конкретным. Он сразу понял, что причиной утреннего визита без предупреждения стало не горячее желание Саблина познакомить его со своим приятелем, и, бросая полные сдержанного любопытства взгляды на горящие дурным огнем глаза нового знакомого, поинтересовался прямо в лоб, зачем пожаловали гости, обрывая на полуфразе разглагольствования Александра о том, как они ехали мимо и не могли не заехать, чтобы...
Саблин, умолкнув, в свою очередь взглянул на Репнина и дернул бровями - мол, давай, спрашивай, видишь же, перед тобой нормальный человек.
- Вы угадали, князь, у меня есть вопрос, ответить на который, по-видимому, сможете только вы. Прошу вас, не удивляйтесь, он покажется вам странным, - Мишель и сам не понял, почему у него вдруг пересохло в горле. Только бы Горчаков знал...
- Скажите, знаете ли вы Алексея Соболевского? - получив вместо ответа короткий кивок, Мишель продолжил:
- Тогда вы, вероятно, знаете и его супругу - Марию Соболевскую.
Настороженный взгляд, нахмуренные брови - но снова кивок и ожидающий продолжения взгляд.
- Незадолго до того, как выйти замуж за графа Соболевского, его будущая супруга была помолвлена... с другим. Вы знали об этом?
Мишель замер, ожидая ответа, как осужденный - приговора.
Николай немного расслабился, когда понял, что речь идет о далеком прошлом, но теперь в его взгляде проскользнуло любопытство.
- Я-то знал. Но откуда это стало известно вам? В свете эта помолвка особенно не афишировалась.
- Николя, ну что тебе стоит, ответь ему, - Саблин хорошо разбирался в выражениях лица Мишеля. Сейчас, казалось ему, еще минута промедления - и Репнин взорвется, - Это ведь не секрет?
- Нет. Не секрет, - Горчаков потер лоб, - Просто не понимаю, за каким чертом вам все это ворошить. Но раз так интересно, то помолвлена она была с графом Вороновым. А потом...
- Что?! - от резкого крика приятеля Саблин подпрыгнул в своем кресле и расплескал настойку, которой любезно угостил их кузен Николя.
- Воронов?! Сергей Воронов?!!
Горчаков утвердительно кивнул, слегка опешив от такой резкой реакции гостя.
На Мишеля было страшно смотреть. Его глаза налились кровью, лицо побагровело, а на виске отчетливо проступила синяя жилка.
- Я должен немедленно вас покинуть, прошу прощения, - сквозь зубы проговорил Мишель, поднялся и, словно слепой, побрел к дверям, едва не опрокинув по дороге столик с закусками.
Он не помнил, как добрался до дома. Кажется, бежал по улице со всех ног. Саблин хотел было его догнать - не смог. Увидев знакомые ворота, Мишель немного пришел в себя. Мысли, сумасшедшим фейерверком проносящиеся в его воспалившемся мозгу, немного улеглись, и он даже смог немного привести их в порядок. Первое - он сейчас же едет к Корфу. Только Корф знает точно, где сейчас Воронов. Второе - он едет к Воронову. Сперва скажет, какой он подлец и негодяй, затем вызов и - дуэль.
Коротко взвыв, Мишель ткнулся головой в холодные прутья кованых ворот. Но как же так? Благородный Воронов, друг Владимира, и тот, кого Мишель сам назвал своим другом! Тот, кто спас Владимиру жизнь! И - подлец... Оставивший влюбленную в него женщину наедине с бедой, в которой сам же был виноват! Как же так?!
- К черту все! Он подлец! - пронесся по двору отчаянный крик. Отпрянув от ворот, Мишель, точно пьяный, побежал в конюшню. Конюх, увидев барина, только и успел, что отскочить в сторону. А затем, перекрестившись, принялся помогать ему оседлать коня - у Мишеля так тряслись руки, что самостоятельно это сделать у него не получилось.
- К Корфу! - зачем-то выкрикнул Миша, взлетая в седло, и унесся со двора прочь.
- Что с ним? - озадаченно спросил у конюха выскочивший на шум Тимофей.
- Должно быть, снова упился до чертиков, - философски ответил конюх и, глубокомысленно почесав затылок, отправился на кухню - всласть обсудить странное поведение барина с поваром.
Бешеная скачка - вперед, скорее же, еще скорее. Не думать ни о чем, только об одном - как скорее добраться до Двугорского. Ничего нельзя говорить Владимиру... ничего... Спросить только, где Воронов... Нет, Корф сразу поймет, что что-то не то... От Корфа не спрятаться... Анна?.. Дьявольщина, она же помолвлена с этим чудовищем! А что, если он и с ней так же, как и с Марией? Надо ее предупредить! А что, если предупреждать уже поздно? А что, если не поверит? Ведь не поверит же, дурочка влюбленная...
Нет, не думать, вот он приедет - и как-нибудь сам поймет, что делать. К Владимиру... Скорее...
Отредактировано Михаил Репнин (12-03-2016 01:42:13)