Александр наблюдал за фехтовальщиками сверкавшими от радостного возбуждения глазами. Как же хотелось самому быть среди них. Чертов статус. Фехтованием дозволяется заниматься лишь с наставником и лишь в отведенном для этого зале. Да чтобы черти забрали все эти распорядки и приличия. Кто-то еще завидует высокому положению. Ха. Знать бы им всем что венценосные особы - не живые, свободные люди а самые настоящие рабы! Рабы условностей, приличий и распорядков. Все по расписанию, все по линеечке, с четким делением на необходимое и недопустимое. Впервые со дня обручения с Марией его взяла тоска. Неужели навсегда надо будет распрощаться даже с теми редкими глотками свободы которые он получал, когда украдкой сбегал в Двугорское к Корфу, и - о, блаженство - чувствовал себя там обычным человеком. Который может и поохотиться лишь с теми с кем желает, и в трактир сходить и просидеть ночь за болтовней без этого навязчивого вечного присмотра, и по мишеням пострелять когда вздумается, не дожидаясь пока какой-то специальный надутый тип подготовит чертов столик с обязательной скатертью для заряжания пистолетов,  не установит мишень на строго отмеренном расстоянии. А уж о том чтобы стрелять влет по тарелкам - во дворце и вовсе немыслимо. Впервые эту забаву показал ему тот же Корф, и Александр позорно проштрафился, не попав ни единого раза просто потому что никогда ничем подобным не занимался. А уж шпаги...  Теперь наверное в качестве остепенившегося и взявшегося за ум - будет нельзя? Или все-таки можно? Мари очаровательная девушка и такая понимающая... он вдруг вспомнил ее побег с походом в кондитерскую и приободрился. Надо будет с ней поговорить - может такая авантюра и ей придется по душе? Тогда можно будет сбегать вдвоем. В том, что принцесса понравится Дарье Михайловне он не сомневался ни на йоту. Раз уж Мари даже Императрицу умудрилась к себе расположить, при том, что матушка была так категорично против нее настроена....
Однако - поединки заканчивались и очень скоро вокруг него уже собрались победители. Восемь человек. Кто-то тяжело дышал, и приподнимал маску чтобы охладить пылавшее под ней разгоряченное лицо, кто-то посмеивался кто-то переглядывался между собой. Явно уже успели многие найти себе знакомых. К своей радости цесаревич отметил что Корф перешел-таки в следующий этап турнира. К кому это он сейчас подошел? Александр вгляделся повнимательнее и заулыбался. Репнин! Как же он сразу его не признал! И тоже выиграл, какой молодец! Однако, надо было продолжать, и он дал себе слово в первое же посещение вытрясти из Владимира все его ощущения и комментарии по поводу этого турнира а заодно пожаловаться ему на то, сам хотел бы подобной забавы, и напроситься на пару-тройку таких вот поединков. Правда с шариками на остриях. Не хватало еще заиметь царапину на лице!
- Поздравляю вас, господа - произнес он наконец, когда все отдышались, гул в зале затих, знаменуя что зрители готовы к продолжению. - Вас осталось восемь человек, и прошу вас... - по его жесту паж снова обнес всех восьмерых бархатным мешочком с номерами. - Составьте четыре пары. Номерки быстро разошлись по рукам. Единички вытащили Корф и какой-то незнакомый Александру бард в серо-голубом наряде, двойки - Белый рыцарь и какой-то молодой человек с золотым львом на алой тунике, тройки - Репнин и какой-то весьма уверенно выглядевший юноша в голубом с серебром, вроде как воин - но походивший скорее на барда, а четверки - рыцарь в темно-зеленом наряде и какой-то мужчина, на вид казавшийся старшим из восьмерых, в белой тунике с роскошной черной вышивкой, и в черной маске.
- Пары определены. Занимайте места, господа. Во славу прекрасных дам - он поднял руку, и махнул оркестру. Послышался звук труб - Начинайте!

С первых же секунд второй схватки Соболевский почувствовал что вот с этим соперником надо считаться. Он был далеко не так прост как предыдущий, не кидался очертя голову в схватку, был сдержан и хладнокровен - а с такими сражаться труднее всего. Полковник несколько раз попытался прощупать его оборону, повсюду натыкаясь на умелое парирование, и не мог по первости определить ни одного слабого места. Удар-удар-отвод, такую тактику чаще всего применял и он сам, опираясь и на собственные многочисленные дуэли, и на четыре года войны... но главным образом....
сейчас было не до того, не до воспоминаний, но перед его глазами невольно встал темный пустырь за офицерским клубом в Воздвиженской крепости, и трое молодых людей, почти совсем еще юношей, всего полгода как попавших на Кавказ - фехтовавших с азартом и страстью игроков. Почему? Почему вспоминались не боевые схватки, в которых клинком приходилось отвоевывать собственную жизнь, не дуэли в которых зачастую противники предпочитали шпаги, думая что пистолеты дадут полковнику, слывшему отменным стрелком - слишком большое преимущество, не даже последовавшие уроки, возобновлявшиеся при каждом удобном случае? Нет! Именно вот тот, первый, случайный, когда он, тогда еще майор, решив что происходит дуэль подошел поближе, и наблюдал. Наблюдал все более изумляясь, а потом ловя себя на мысли о том как хотел бы быть на месте одного из этих троих. И блеск в глазах темноволосого, подавшего ему шпагу рукоятью вперед, а через несколько минут - приставившего ему острие к сердцу. На лезвиях шпаг тогда отблескивала луна. А теперь отражаются бесчисленные свечи. Однако же. Вот посмеялся бы тогдашний юнец, превратившийся спустя пять лет боев в лучшего мастера клинка которого только знал Соболевский, если бы видел сейчас этот сдержанный поединок, в котором оба пытались предоставить противнику преимущество, и оба опасались его взять, зная по опыту, что чаще проигрывает нападающий.
Какого черта! Если выиграю, то впереди еще два боя как минимум а я тут силы растрачиваю - возмутился про себя полковник, и словно переключившись - пошел в наступление, осыпая своего противника градом ударов. Сдержан? Нетороплив? Посмотрим - угонишься ли ты за мной.
Хоть противник и был явно моложе - Соболевский выглядевший старше своих лет всегда мог удивить любого противника тем, что не уступал в силе, ловкости и стати любому двадцатипятилетнему, потому как не стал подобно остальным штабникам - пленником карт и выкладок, и седло, пистолет, винтовка и сабля были ему предпочтительнее мягкого кресла.
Удар-удар-удар. Противник теперь не пытался отбивать удары - он уворачивался, уходил, старался улучить момент для контратаки. Только вот момента не представилось. Алексей Михайлович менял темп, то нападая, то отдергиваясь, делая шаг то вправо то влево, рваным, дерганным ритмом чтобы сбить его с толку, и в конце концов сделав финт вправо ударил слева - сильно, коротко, без замаха, и едва удержал собственную руку, когда острие уперлось в живот рыцарю в зеленом. На темно-зеленом расцвело небольшое бурое пятнышко. Царапина - не больше, он это знал, потому как не ощутил рукоятью сопротивления сопровождающего любой прокол кожи. Но вид крови на маскарадном костюме оказался ему неожиданно неприятен. Он отдернул оружие.
- Вы ранены, милостивый государь. И ранены тяжело. Продолжим, или желаете выбыть?

Даша не поняла зачем он вдруг убрал левую руку назад и нахмурилась, пытаясь понять это казалось бы непримечательное движение. Она не раз видела, как так фехтовали те, кто желал покрасоваться перед дамой, например Митя Елецкий, но это никак не относилось к ее мужу. Тогда зачем? Сражаясь с Вороновым, он использовал обе руки, как и граф. То есть именно поэтому? Что бы не помогать себе второй рукой? Стало быть намеренно делая себя слабее?! Даша внимательнее присмотрелась к противнику, который казался несколько усталым, и едва не хмыкнула. Ну конечно, как же иначе. Да, противнику не мало повезло! Мало, что песком в глаза не сыпали да не дрались в обе руки, так еще одну и за спину завели.
  Теперь когда пар было вдвое меньше, она могла наблюдать и за сражением Репнина, который бился рядом с Владимиром и бардом. Поединки были совершенно разные. Владимир со своим противником двигались медленно и как-то изучающе, тогда как соперник Михаила явно не желала стоять на месте, и словно заведенный нападал на него.
-ой страшно-то как! Вот нивжисть не взяла бы шпаги в руку!-выдохнула девица в персиковом, даже отвлекаясь от мороженного. И тут сообразив, что сказала или точнее как, покраснела и смущенно посмотрела на собеседницу,- то есть...я хотела сказать, что ни за что на свете, я бы не взяла в руки оружия!
Даша была настолько захвачена схваткой, что вполуха слушала Персика.
- и правильно бы сделали, оружие прекрасно в умелых руках.
-а Вы когда-нибудь держали в руках шпагу или пистолеты?-ободренная тем, что ее оплошность не заметили, поинтересовалась девушка.
-держала, но все же оружие должно быть в мужских руках.
-ой, а если оно возьми да и выстрели!
-пистолеты сами по себе не стреляют, дорогая,-улыбнулась Даша, следя глазами за мужем, который отражал каждый удар противника. Выпад, и шпага красивым движением выбита из руки противника, а острие уперлось в грудь, - еще один "мертв"!
Детский восторг накрыл ее с головой, и что бы отвлечься, она принялась рассматривать оставшихся участников. Мишель тоже вышел из поединка победителем, Белый рыцарь, а вот темно-зеленый проиграл неизвестному ей человеку. Что ж... Интересно, кто с кем будет сражаться теперь? А если Михаил с Владимиром? Вот это будет поединок!
-Вы позволите присоединиться к вашему обществу, прекрасные дамы?
-разумеется нет, дорогой кузен!-пропел Персик с такой довольной физиономией, словно исполнился какой-то ее хитроумный план. Даша только улыбнулась подошедшему к ним рыцарю, но восклицание девицы заставило ее присмотреться к мужчине внимательней,- ой да Вы ранены!
Ранен? На этом-то турнире? Даша проследила за ее взглядом и вновь повернулась к центру зала, подумаешь-царапина, что и сам рыцарь подтвердил, а вот Персик продолжать трещать.
-о,друг мой, этот турнир невероятно страшен! Как же вы,мужчины, не боитесь? Впрочем, эта прекрасная леди тоже умеет держать в руках оружие!

-это всего лишь царапина, дорогая кузина, не стоящая и внимания,-равнодушно отмахнулся Назимов, пытаясь определить степень знакомства между дамами. Была ли его неугомонная родственница уже знакома с этой молодой женщиной и узнала в ней подругу или подошла познакомиться, когда он ушел на турнир? Судя по всему только познакомились, хотя кто ж их знает, этих женщин. Они ради интриги маскарада мужей мужьями не называли, что уж тут говорить о подругах.
Интересно, новая схватка еще не началась, а внимание молодой женщины приковано к участником. Интересно, к кому из четверых? Неужели к этому шуту в белом костюме, с которым она танцевала? Но в кадрили не было похоже, что она им увлечена, значит кто-то из оставшихся троих. Занятно.
-вот как? Тогда я благодарю нашего славного Короля Артура и сами небеса, что не призвали сражаться дам. Ибо, Вы победили бы,не взяв в руки оружия,-чуть растягивая слова, обратился он к молодой незнакомке, - рискую показаться наглецом, но позвольте поинтересоваться какой вид оружия Вас привлек? Пистолет? Шпага?

Вот как. Шпага, пистолет, лук. Совершенно не женские предметы увлечений, зачем ей это? И кто ее обучает? Отец, брат, муж или специально выписывает себе учителей, как порой делают женщины, что бы удивить мужчину таким необычным выбором увлечения? Но такие особы обычно сообщают о подобных умениях, кокетничая, а она и не думала флиртовать. Сказала это так, словно перечислила выбранные для вышивки цвета ниток.
- Вы правы. Только то, что добыто, а не получено имеет свой вкус,-дернул уголком губ в улыбке Назимов, и не успел ничего добавить, как повисшая в зале тишина объявила не хуже команды Наследника о начале новой схватки. Но Петр не смотрел на сражающихся мужчин, его больше волновала молодая женщина, полностью захваченная поединком. Фужер в ее руке чуть подрагивал, покачивая золотистый игристый напиток, и он осторожно забрал его у нее. Тонкие пальцы тут же сжали веер, и Назимов не сдержал ухмылки. Да, кому-то из этих четверых однозначно есть за что сражаться!
  Кузина была так же поглощена турниром, как и мороженным, окружавшие их зрители так же устремили взоры в центр зала, а он получил неограниченную возможность изучить собеседницу. Она была намного ниже его, но хоть стан был тонким и гибким, фигурка ее не была нескладной, как у большинства девиц, и не была перетянутой, как у матерей семейства,стремящихся вернуть талии былую тонкость. Взгляд пробежал по бюсту, покатым плечам, длинной шее и остановился на лице, цепко изучая каждую деталь - приоткрытые чувственные губы, румянец на щеках, аккуратный носик, не вздернутый вверх и не широкий, горящие азартом серо-голубые глаза в прорезях маски. Длинные каштановые волосы были густыми и казались тяжелыми, хотелось запустить в них руку.
Назимов поймал себя на мысли, что признавая, что молодая женщина перед ним несомненно красива, его заинтересовало совершенно не это. За последние четыре года его ни раз пытались сватать предприимчивые родственники, знакомить с барышнями и вдовами, что и сегодня пыталась сделать кузина, но довольно редко он встречал кого-то в ком была интересна не только внешность. А может дело вовсе и не в ней, а попросту в настроении бала. Маскарад- маска и интрига. А тут еще этот турнир взбудоражил. Заложив руки за спину, Петр тоже стал наблюдать за сражением, но искоса все же посматривая за реакцией молодой женщины.

Взбудораженному предыдущими схватками Мишелю то, что он будет драться с супругом Марии, показалось каким-то Знаком, но вот каким именно - он не додумался. Просто - знаком. Одна женщина и двое мужчин. Это уже не турнирный поединок. Это - драка. Настоящая, мужская драка, в которой победителю достанется самый чудесный в мире приз.
Мишель позабыл, что Соболевский имел на Марию все права, а он, Мишель - никаких. Для князя сейчас это было неважно. Шпага в его руке подрагивала от нетерпения.
Но Миша сдерживал себя, как мог. Сосредоточенно и хладнокровно он пытался прощупать оборону противника. Соболевский был очень непрост, но где-то же должно быть у него уязвимое место? Нужно было найти брешь в его обороне, и Миша ее найдет...
Когда Мишелю показалось, что он уже достаточно изучил манеру противника, князь ринулся в атаку. Как он и ожидал, его первые попытки прорваться сквозь оборону Соболевского были легко отбиты. И тут Мишеля настигло странное ощущение, как будто он уже когда-то давно уже фехтовал с мужем Марии... хотя князь точно был уверен, что до сегодняшнего дня нигде с ним не встречался.
"Чертовщина какая-то" - подумал Мишель и поскорее выбросил из головы ненужные мысли, сосредоточившись на схватке. Обо всех странностях можно подумать потом. Сейчас главное - победить. Победить, и доказать всем, но в первую очередь Марии, что Мишель сильнее этого ее супруга. А значит, лучше. А значит, достойнее. А значит, Мария должна принадлежать Мишелю...

Как так вышло?!- читалось в ошалелом взгляде Валевского. Он ведь побеждал, в этом не было сомнений! Он так атаковал, что противник отступал и кажется даже начинал сдаваться, а потом как с цепи сорвался. Алексей  едва успевал понимать с какой стороны ожидать удар, как сталь уже вспарывала там воздух. Граф ошалело замер на какие-то секунды от такого поворота событий, а потом стал пятиться, едва не теряя равновесия. Он прилагал все силы, что бы отразить удары и увильнуть от острого клинка, а черный словно взбесился и продолжал наступать так яростно, словно он, Алексей, был причиной его бед.  Вот уж в такой схватке Валевскому участвовать не приходилось, он даже позабыл о том, как выглядит сейчас, думал лишь о том, что бы острие шпаги противника не зацепило его, да как бы угомонить этого типа. Но пока он пытался лихорадочно придумать хоть что-нибудь, отражая удары, соперник заблокировал его руку, а потом крутанулся и приставил шпагу к его горлу. От ощущения холодной острой шпаги у своей шеи, а может от взгляда стальных глаз в прорезях черной маски, Валевский ощутил то, что ни в чем бы никогда и никому не сознался-страх. Будь схватка не турнирной, а настоящим сражением, он был бы уже мертв. Понадобилось полминуты что бы прогнать это мерзкое и постыдное ощущение. Может стоило попытаться продолжить бой? Шпага ведь все еще в руке...вывернуться, выкрутиться и... выставить себя на еще большее посмешище?! Ну нет, уж если проигрывать, то красиво!
-благодарю Вас за поединок, милостивый государь,-усмехнулся Валевский, отступая от противника и отвешивая ему короткий поклон. Отдав шпагу подбежавшему пажу и приняв из его рук салфетку, он отер руки и прошел туда, где его поджидал Вронский, следивший за поединком.
-что, мой друг, не удалось тебе одержать победу над этим типом?- хохотнул Вронский, протягивая другу фужер с шампанским.
-иди к черту, Василь,-зло бросил Алесей, отпивая холодный напиток и не сводя потемневших глаз с бывшего соперника,- мы еще посмотрим кто победит.
-так ты уже проиграл! Второго турнира не будет, сегодня так уж точно.
-а мне не нужен турнир, что бы оставить в дураках этого типа,- хмыкнул Валевский, отыскивая взглядом свою незнакомку. Расстроена она его проигрышем? Быть может подавлена? Да, жаль, что он не смог преподнести ей венец, ведь это было верным шансом заслужить ее благосклонность. Но ничего, дама видела, как он хорош в сражении, а это уже немаловажно. Черт с ним с этим венцом, он найдет другой способ. Но что рядом с ней делает этот лягушатник?!
-ты куда?!-бросил опешивший Василий, когда друг сунув ему обратно фужер зашагал куда-то в сторону.
Валевский только рукой махнул на его слова и зашагал к лотку цветочника, который,позабыв о своих обязанностях, пялился на сражение чуть ли не с открытым ртом. Пусть этот тип и дальше машет саблей, а он времени терять не станет. Он ведь видел, как она следила за его сражениями, как была взволнована. И пусть венца он ей не поднесет, но его можно заменить цветами и красивым раскаянием за свой проигрыш. Как жаль, что нельзя было на балу обзавестись ничем существеннее одной розы или маленького букетика, он был уверен, что возложи он букет роз к ее ногам, она бы в миг прекратила играть в снегурочку. Но в тоже время понимал, что так действовать не позволительно, даже на маскараде. Но тем не менее Валевский взял три коротко срезанных бутона красных роз, перевязанных алой лентой и направился к своей даме, игнорируя присутствия рядом лягушатника. Она все так же смотрела в центр зала, и Алексей зло выругался про себя-разве не довольно игр?!
-моя прекрасная леди, простите своего преданного рыцаря, но я не смог добывать Вам венец. Однако, это не помешает мне заявить всему свету о том, что Вы прекраснейшая их женщин на земле! Прошу Вас, примете эти цветы в знак моего преклонения перед Вами!-жарко говорил Валевский, привычно играя пылкого и влюбленного рыцаря.

На скулах Валевского выступили красные пятна. Он не ожидал этого. Да сколько можно было! По его расчетам она должна была вести себя совершенно по другому! Его слова о том, что он бился за нее, сами поединки, в двух из трех из которых он вышел победителем, этот букет и раскаяние, все должно было расположить ее к ней и наконец надломить эту корку льда. В конце концов он понимал, что играть в недотрог дамы так же любят, как в влюбленных, но должен же быть в конце концов предел. Он с трудом поборол желание взять ее за руку, развернуть к себе  и посмотреть в эти серо-голубые глаза, которые с таким нетерпением смотрели на оставшихся участников турнира. Неужели он не ошибся и она и вправду увлечена этим типом в черном? Муж-любовник... Значит, вероятно любовник. Редко, когда женщины влюблены в собственных мужей. А раз любовник, то он еще сумеет переманить ее к себе. Ибо отступать так просто от той, которая была всем тем, что влекло его в женщинах, было решительно невозможно.
-я смею показаться Вам хамом, миледи, но вынужден настаивать. Ибо эти цветы достойны только Вас,-приглушенно проговорил Валевский, чуть наклонившись к ней и скользнув взглядом вниз по обнаженному плечу.

Валевского словно кипятком окатило, и он стремительно обернулся к лякушатнику. Да кто он такой?! Да как он смел?! Ох, вызвать бы его за это вмешательство! Да как следует... Но пыл чуть поутих, едва он вспомнил холод стали у своей шеи. Нет уж, хватит для него на ближайшее время этого, мало ли что там за соперник этот лягкушатник. Хоть и вышел он из турнира раньше него, но Валевский таки усвоил, что он далеко не мастер фехтования, разве что салонного и напоказ, но не более. И тем не менее его приводило в бешенство и вмешательство этого типа, и ее отстраненное молчание. Чувствуя, что еще немного и окончательно потеряет над собой контроль, Алексей коротко поклонился:
-прошу меня простить, виноват,-и стремглав бросился из зала, кинув по пути букетом в бедного официанта.
Вылетев из зала, он промчался по коридору к холлу и зашагал туда-обратно. Это поражение в турнире выбило его из колеи, так же как и ее холодная отстраненность. Двойной проигрыш за один вечер! Для него это было нонсенсом, и болезненно ранило самолюбие графа. Но у него была еще мазурка, она обещала, значит... Значит надо остыть прежде чем вернуться в зал, с горячей головой можно было натворить дел, нет, так нельзя. Надо успокоиться и привести себя в порядок, а потом повести игру несколько иначе.

Кого же ты мне напоминаешь? Кто еще так непринужденно и легко управляется со шпагой, словно она и не шпага вовсе, а продолжение его собственной руки?
Миша начал уставать, но только сильнее разозлился из-за этого. Он должен победить, просто должен. Где-то там, среди зрителей - она. И что - на ее глазах опозориться, проиграв? Как бы не так!
Ярость, так долго сдерживаемая, и боль - затаившаяся, но и не думавшая никуда пропадать - боль, причиненная осознанием того, что Мария замужем - удвоили силы князя, и он набросился на Соболевского, словно ошалевший берсерк. Но Соболевский был непробиваем. Миша испробовал почти все свои излюбленные приемы - в большинстве случаев они действовали безотказно (если только он не дрался с Вольдемаром), но сейчас ничего не получалось. Разозлившись не на шутку, князь попытался достать противника - но лишь распорол ему рукав.
Дьявол в него вселился, что ли... Ловкий, как черт...
- Черт! - это Мишель произнес уже вслух. Потому что совершенно не понял, откуда вдруг у его лица оказалось сверкнувшее лезвие. Лезвие это, как князь ни отклонялся, прочертило ему на лбу небольшую полоску и почти тут же оказалось у Мишиной груди.
- Мертв, - подтвердил Мишель ровным голосом, хотя внутри у него все кипело от негодования.
"Косолапый медведь! Проиграл! Опозорился! Прочь отсюда, подальше, чтоб не видеть никого..."
Князь все же нашел в себе силы поблагодарить соперника и пожать ему руку, но от платка отказался:
- Благодарю, не нужно, это пустяковая царапина.
Тем временем кровь из этой ничтожной царапины обильно залила Мишелю левый глаз, пропитала маску и стекала по щеке живописной струйкой. Но князь этого почти не чувствовал, его терзало совсем иное - он не смог добыть для Марии венец королевы. И сейчас Мишель желал поскорее исчезнуть из зала.
Он отсалютовал своей шпагой Соболевскому, набросил на плечи услужливо поднесенный лакеем плащ и покинул центр зала, направляясь к выходу.

"Это все не нужно!" - вопил про себя Репнин, собиравшийся убраться прочь из зала и крайне раздосадованный вынужденной задержкой. Но цесаревичу отказать было невозможно - и князь подчинился. Как легко сделалось его лицу без маски... Больше сегодня его уже никто не заставить натянуть на лицо это безобразие. К тому же, маска была безнадежно испорчена - ее левая часть теперь была значительно темнее правой.
Покорно предоставив себя заботам врача, Миша обратился к Александру:
- Ваше Высочество, вы совершенно напрасно беспокоились. Это даже не порез, а малюсенькая царапина, и завтра от нее даже следа не останется. Прошу вас, вернитесь к гостям...
Но цесаревич не намерен был оставлять Мишеля - будто подслушал мысли князя сбежать тотчас же, как только Александр отвлечется.
- Огорчило? Не то слово. Оно меня просто... неважно, впрочем. Благодарю за ваши похвалы, Ваше Высочество, но я чувствую себя недостойным их самозванцем. Вот соперник мой... он в самом деле мастер. Но что же будет теперь? - Мишель заинтересованно посмотрел на наследника, повернув голову, отчего врач, производивший над ним свои манипуляции, недовольно зашипел.
- Теперь мой противник будет сражаться с Вольдемаром? Черт, я должен это видеть! С мной все в порядке, давайте же скорее вернемся!
Миша не мог понять, как это секунду-другую назад он хотел покинуть зал. Очевидно, у него было какое-то временное помрачение сознания. Уйти - и не увидеть финальный бой?! В котором, к тому же, участвует Корф? Не увидеть, как в полночь снимут маски? Он рехнулся?
Видимо, все так и было. И Мишель даже знал причину своего сумасшествия. Он отыскал ее взглядом в толпе зрителей, как только вышел из-за ширмы - изящную фигурку в зеленом одеянии, со струящимися по спине золотистыми локонами. Он был уверен даже, что различил изумрудный отсвет ее взгляда.
Подумаешь - проиграл! Он готов сражаться ради нее тысячи раз и тысячи раз проигрывать - только бы она была рядом... Только бы иметь возможность видеть ее... и иногда - говорить с ней.

Отредактировано Михаил Репнин (17-11-2015 16:38:48)

Мишель с недоумением посмотрел на появившуюся перед ним девушку. А это еще кто? Но, услышав ее голос, усмехнулся. Анна... Кажется, в начале бала она была в чем-то другом... а может, и нет. Надо же... Еще пару недель назад он бы полжизни отдал, чтобы она сама вот так к нему подошла, да еще в такой выгодной для него ситуации - когда он на ее глазах был "тяжко ранен в бою"... А теперь Репнин не чувствовал никакой радости... Только что-то теплое и уютное, отдаленно похожее на дружеское чувство, шевельнулось в его груди при виде ее испуга.
- Со мной все хорошо, если не считать того, что я позорно проиграл, не беспокойтесь, Анна. Пойдемте лучше посмотрим на самое интересное сражение этого вечера.
Мишель предложил девушке руку и повел ее туда, откуда, по его мнению, будет лучше всего наблюдать схватку. Странно было находиться без маски среди пестрой толпы спрятавшихся под чужими личинами гостей. Мишель покосился на спутницу. Он с удовольствием сейчас пошел бы к Марии, но не мог оставить Анну без присмотра. Вольдемар, верно, плохо подумал, когда решил взять ее сюда. Разгоряченная шампанским и схватками толпа масок - не лучшее место для незамужней девушки. Тем более для помолвленной. Как только бой окончится, Мишель передаст ее Вольдемару, а лучше - проследит, чтоб она ушла в свою комнату. После полуночи ей все равно нечего делать на балу. Для танцев времени было предостаточно.
Поэтому - увы! - теперь на Марию можно было лишь любоваться издалека. И крепко держать руку Анны, мирно лежавшую на его руке. Все-таки, маскарад - это маскарад.

Мария следила за поединком сжав руки добела, не заметив что хрупкий веер в такой вот хватке треснул, и кажется, даже почти не дыша. Исчез весь зал, с двумя сотнями гостей, кучей слуг, множеством свечей, цветов и даже наследником престола! Оставались лишь эти двое - кружившиеся в опасном танце, сказочным, упоительным и в то же время леденящим кровь зрелищем. Выходит, вот как оно было! Столько раз из- за нее вот так вот Алексей дрался насмерть с разными претендентами? И ведь хорошо если были шпаги и можно было ограничиться легким ранением - а если пистолеты? Господи, до чего непонятны мужчины так по-глупому рискующие жизнью! И в таком случае какую храбрость надо иметь, выходя на поединок - неважно пистолетный он или шпажный! Невероятно, непостижимо, глупо, страшно, и.... прекрасно! Выходит, романтика рыцарских романов не ушла в прошлое! Про дуэли дамы знали лишь умозрительно, и в большинстве относились к ним как к глупости и блажи, но.... какая бы из них не мечтала, чтобы вот так из-за нее сражались и рисковали?! Да пожалуй любая кто скажет "не хочу, лишь бы любимый не рисковал" - солжет, в глубине души. В такой глубине - что и сама возможно этого не осознает, но солжет непременно. Ведь самой природой заложено соперничество за даму. Не только хищники, но даже кроткие и пугливые олени сражаются за обладание ланью, и леса порой звенят от стука оленьих рогов. Что же говорить о людях? И до чего они прекрасны оба, доказывающие делом что честь, храбрость и любовь - дороже жизни.
Императорский дом уже со времен Екатерины ведет борьбу с дуэлями, запрещает, некоторых даже наказывает - но безуспешно! Пока есть на свете настоящие мужчины, дуэли были, есть и будут. И каким же тоскливым и отвратительным станет мир, если однажды настанут времена, когда мужчины соперничающие за даму опустятся до площадной брани, и разных коварных уловок - вместо того, чтобы добиваться ее или защищать ее честь с оружием в руках, пусть и рискуя при этом собственной жизнью. Тогда мужчины перестанут быть мужчинами а женщины- женщинами.
Однако все это не имело значения, все это был лишь фон. Мария следила за боем с упоением, казалось он идет целую вечность - тогда как редко как прошло не больше десяти минут. Однако, а граф оказывается на самом деле хорош - и как хорош! Она поневоле залюбовалась мужем, его уверенными движениями, и какой-то скупой, лаконичной пластикой, придававшей его крепкой широкоплечей фигуре совершенное очарование. А Репнин! Боже, как хорош! Горяч, порывист, а как сложен! - теперь, когда он снял плащ, Мария с наслаждением впитывала его облик.
Ну да. Она любила мужчин. Что же в этом плохого? Восхищалась красивыми телами не хуже мужчин, млеющих от вида обнаженной женской шейки. А вот теперь... она даже не знала за кого из двоих болеет больше, и когда вслед за резкой атакой вдруг острие шпаги Соболевского отбросило за собой тонкий шлейф кровавых брызг, и над маской Мишеля показалась кровь - она ахнула, и прижала ладонь ко рту, не в состоянии даже сморгнуть, отвести глаза, отвернуться. Сердце захолодело, ноги налились льдом, она смотрела как быстро пропитывая маску, кровь стекает по щеке, и какая-то ватная тяжесть в коленях вынудила ее опереться на кресло.
А он стоял вроде ровно. Не шатался, и... О, нет, нет, куда он пошел!!! - она поневоле дернулась на месте, словно намереваясь добежать и удержать - Он же ранен! И.... и....
Михаил не прошел и нескольких шагов как его остановил наследник, и завел за какую-то ширму. На ватных, подгибающихся ногах Мария обошла кресло и практически упала в него, сжимая в побелевших руках свой искалеченный веер, не замечая как хрустят и трескаются под пальцами его тонкие планки.
Казалось прошла вечность. Она переводила взгляд с мужа на белую ширму и выдохнула - кажется впервые за все это время, долго и прерывисто - когда увидела что Репнин вышел из-за ширмы уже без маски, с багровой полосой на лбу, и...
О, а это что за девушка?
К нему кто-то подошел. Знакомая? Родственница? Она ведь ничего о нем не знала. А ведь он ей дорог - вон как оказалась около ширмы, он еще выйти не успел....
Неожиданно ее кольнуло непонятное, раздражающее чувство, которое стало лишь нарастать. А он ее под руку повел... Вон, стоят теперь между столбиков с цветами. Говорят о чем-то, а она по-прежнему держит его под руку.. а он и не возражает... Вот как. Надо же, а час назад соловьем разливался.... Сама виновата, дуреха, навоображала себе что он из-за нее сражаться отправился. Мало ли что мужчины наговорить могут. Verba Volant как любит повторять Алексей. И вот, пожалуйста.
Мария бросила на парочку досадливый взгляд, и отвернулась, глядя в центр зала, пока в общем без особого интереса. Что там спрашивается? Мужу противостоит какой-то незнакомец. Да какая разница кто. Граф и с ним расправится. А если и не расправится -не все ли равно?
Ей неожиданно стало совершенно безразлично - кто выиграет турнир и кого назовут королевой. Непонятное, сумрачное состояние, с одной лишь надеждой что финальный бой поднимет ей не только настроение, но и неожиданно уснувшее тщеславие, которое раньше не засыпало ни на секунду.

Соболевский проводил глазами Михаила, и удовлетворенно кивнул, когда тот появился из-за ширмы. Во время короткой передышки он попытался оглянуться, чтобы увидеть жену, но разноцветье нарядов сливалось в одну сплошную лепешку. Все же князь был силен, и порядком измотал его, передышка была как раз тем, что ему требовалось. Он с любопытством смотрел на своего соперника, прикидывая - каков он. Схваток его предыдущих он не видел, потому как заканчивал незнакомец в черном все три - намного раньше него. Что это означало? Что он хороший фехтовальщик? Или лишь то что ему везло с противниками? В любом случае - скоро он это узнает.
Вот и слова. И салют шпагой - привычный, и такой знакомый жест, заставляющий привычно холодеть кровь и подбираться всем телом, замораживающий все эмоции и оставляющий лишь одно - предельное внимание. Внимание и азарт.
Клинки со звоном коснулись друг друга. Словно рукопожатие шпагами. Незнакомец в черном не торопился нападать. Не торопился и Соболевский. Шаг вбок и медленное движение шпаги вперед, натыкающееся на такое же встречное движение. Словно медленный танец с собственной тенью. Противник повторял его движения с такой точностью, словно был его зеркальным отражением. Та же манера. Манера “прощупать” противника перед боем. А значит - хладнокровие и терпение. Занятно, занятно! Сердце привычно застучало чуть скорее, а пальцы крепче сжались на рукояти. Удар-укол, прямой, бесхитростный - в правое плечо. Отведен - едва заметным встречным движением и почти тут же - скольжение клинка вдоль клинка, целя острием в его собственное, Соболевского правое плечо. Что это? Издевательство? Или наоборот? Это становилось интересным. Лезвия скользили друг по другу, то по внешним то по внутренним сторонам, перемежаясь короткими, скорее на удачу и “прощупывание” выпадами - нежели в реальном расчете задеть. А противник, так же как и он - предпочитал не блокировать а отводить шпагу. Похоже. Черт возьми, очень похоже!  А если так?
Соболевский нанес первый серьезный удар - просто хлестнул наотмашь, диагонально сверху вниз и справа налево. Не таясь, без финтов - но с такой силой что одного отвода было бы мало. Противник моментально отскочил влево, отвел уже опускавшееся в конце траектории лезвие, крутанулся вокруг себя и рубанул горизонтально, да так быстро что не отскочи Соболевский назад - острие прочертило бы второй пояс ему на животе, параллельно первому.
Отскок. Снова, словно два кота заходили они по кругу, медленно ощупывая остриями шпаг направленное в них лезвие.
Пауза. Как затишье перед бурей.
На этот раз первым в атаку пошел противник в черном - резким, прямым выпадом с движением, которое должно было послать острие шпаги прямиком ему в грудь. Соболевский отпарировал но, уже на середине движения увидел, что перед его клинком ничего нет, и скорее каким-то чутьем ушел влево, тогда как сместившаяся под  обманным движением шпага противника вспорола воздух там, где только что находилось его правое колено.
Ого!
Да ты не прост, парень. Совсем непрост!
Соболевский попытался применить свою излюбленную такику - уйти в глухую оборону и контратаковать, но стоило ему закрыться - как и противник отскочил назад, и насмешливо финтнув шпагой по воздуху ухмыльнулся так, что Алексей едва не расхохотался в ответ. Приглашает атаковать. Разгадал намерение - и что теперь спрашивается с таким догадливым делать. Ну, ладно, раз сам просишь.
Удар. Горизонтально, поперек груди - звон отведенного лезвия, шаг вперед и тут же, без перехода -укол слева под ребра. Звон. Звон-звон-звон. Теперь уже и противник атаковал, каждый раз отводя удар - он не оставался в долгу и возвращал его, каждый раз атакуя с разных сторон.
Звон
Звон, звон, звон.. Ритм схватки как-то незаметно из медленного хождения по кругу нараставший все больше - превратился в какую-то круговерть, в которой шпаги мелькали так быстро, что Соболевский не столько видел - сколько предугадывал откуда сейчас появится острие, следил уже не за рукой а за глазами, нападал, отводил, уворачивался, и снова шел в атаку.
Однако! Что за рука! Он все больше восхищался не столько своим противником, сколько самим боем. Впервые - за долгое время он встретил равного! Вот такой должна быть схватка! На максимальном напряжении всех сил, на интуиции а не на расчете, когда нервы звенят не хуже стали а взгляды перекрещиваются звонче клинков. Терц… отбит… Финт… пойман на противодействии и за глубокий “перенос” лезвия едва не поплатился, едва успев отскочить.
Быстрее. Еще быстрее… в удары вкладывалась уже не изящество а вся сила рук, словно не шпага была в руках, не полный гостей зал вокруг, а боевая сабля, и дикий простор обдуваемых всеми ветрами гор.
Как давно это было.
Так невероятно давно. И вместе с тем - как будто вчера.
[i]- Почему?
- Что именно, господин майор?
Трое юношей, едва едва перешагнувших за двадцать лет. Может это только казалось в темноте? Но нет, он потом узнал что так и было. Все трое не провели на Кавказе еще и полугода. Но как весело и азартно бились они тогда на темном пустыре позади офицерского клуба в Воздвиженской. Двое на одного. Если бы не веселый смех и подзуживающие вскрики - он бы решил что происходит дуэль.
И замерли все трое, увидев подходящего старшего офицера.
- Почему вы сейчас ударили слева а не справа? - спросил он тогда у высокого парня, чьи темные волосы растрепались от схватки а глаза агатово поблескивали в темноте. - Ведь у него - кивок на второго молодого человека, того же роста, но с угольно -черной шевелюрой и тонкими, словно выточенными резцом чертами лица. Красивый парень, девушки из-за такого наверное ночами не спят - мелькнуло у него тогда в голове. - У него слишком высоко перенесен клинок, весь правый бок открыт - почему вы ударили слева?
Молодой корнет казалось был удивлен вопросом, и только пожал плечами
- Не знаю, господин майор.
- Как это “не знаю”.
Он замялся, сгибая в руках гибкое лезвие
- Ну… шпага сама туда захотела.
Ишь ты. Сама. В другое время Соболевский бы рассмеялся - а ведь теперь он видел, что прием-то оказался действенным. Что же это получается? Перед ним был самый настоящий интуитивный фехтовальщик? Слишком молодой, слишком горячий, однако же….
- Попытайтесь все же объяснить.
Темноволосый задумался, явно ощущая себя неловко. Так всегда бывает, когда пытаешься объяснить интуицию чем-то вразумительным, облечь непонятное внутреннее ощущение, уверенность - в обыкновенные слова. Наконец он заявил
- Чтобы ударить справа я должен был приблизиться вплотную. И открыть в выпаде свой собственный правый бок. А если бы у него в левой руке оказался бы нож? Откуда мне знать что его там нет?
Ответ заставил тогда Соболевского расхохотался.
- Кто такие?
- Подпоручик Корф. Подпоручик Аминов. Корнет Воронов - друг за другом как по команде отрекомендовались молодые офицеры, и Соболевский скинул мундир
- Ну-ка дайте шпагу. Корнет извольте поплясать тем же манером и со мной, окажите мне честь.
Темные глаза агатово блеснули в темноте и улыбка осветила лицо - слишком худощавое и жесткое чтобы считаться привлекательным по стандартным дамским канонам. Что они, женщины понимают-то.
Острие уперлось ему в грудь, и тут же отдернулось.
- Простите, господин майор.
- Еще! - только и сказал он тогда, переводя дух от восторга. Это был не просто поединок, а действительно танец. И этот юноша действительно оказался талантом. Еще сырым, необработанным, как алмаз извлеченный из недр земли. И во что превратится он, если проживет достаточно долго, чтобы к врожденному таланту, артистизму и пластике - прибавит еще и решимость, жесткость и хладнокровие, которые вколачивает война?
Тогда он мог только это предполагать. Но с тех пор - не упускал ни единой возможности пофехтовать со всеми троими - едва только обе роты оказывались на пересечении - в любой из крепостей. За этими поединками, вместе со свободой, которая на Кавказе слегка стирает ту жесткую иерархию между офицерами и солдатами, которая присуща армии в любом другом месте - пришло и приятельствование. Почти дружба. Встреча за встречей он отмечал как мужали эти трое юношей, превращаясь в мужчин и таких офицеров, за которых даже самому взыскательному генералу было бы не стыдно. Отмечал как к энтузиазму прибавлялось хладнокровие, к интуиции - мастерство, к ловкости - физическая сила, как шлифуясь грань за гранью в жестокой школе войны алмаз превращается в бриллиант - и оба других не слишком отставали. К их кружку прибавилось еще несколько офицеров. Таких же поэтов клинка, какими оказались эти трое. Да и он сам - тоже. Которым песня стали была слаще любой музыки.
Встреча за встречей, набивая руку и себе и им - мало-помалу замечая как растет мастерство всех участников этого импровизированного кружка, в постоянных схватках друг с другом - в которых только и можно отточить мастерство, ибо слабый противник может лишь испортить умение. Членов кружка становилось все меньше год от года. Через два года убили Аминова. Еще через год перевели Корфа. Неверов попал в плен и сгинул без вести. Были и перерывы, когда Соболевский женился а двое его молодых друзей попали в одну за другой в две страшные переделки, и он не видел их почти десять месяцев. И хотя был много старше любого из них - не мог не замечать - что по мере того как росло мастерство каждого из них - тот юноша которого он заприметил на темном пустыре - превращался в настоящего мастера клинка, равного которому он еще не встречал. Корнет. А потом - подпоручик, поручик, штаб-ротмистр, ротмистр... И как-то выходило, что именно он задавал тон и уровень, словно бы “шлифовал” руку им всем…. Хоть и остались к исходу пятого года лишь они вдвоем, и виделись так редко, что это было скорее исключение чем правило...
Вот сейчас перед ним - впервые за несколько лет был противник, ожививший в памяти те бешеные поединки. С той же уверенной, коварной манерой, с той же ловкостью и подвижностью, с тем же безоглядным азартом пополам с редким хладнокровием - тогда как чаще всего в человеке преобладает либо то либо другое.
Кто бы ни был этот в черном - надо поблагодарить его. За то что он так явно оживил те воспоминания. И за этот бой, который казалось они вдвоем могли вести вечно - абсолютно на равных, словно два зеркальных отражения друг друга.
Однако! До полуночи оставалось совсем мало и надо было заканчивать, как бы не хотелось растянуть будоражащий кровь танец!
Соболевский снова перешел в наступление, чередуя удар за ударом, слева и справа, то в корпус, то по ногам, то стараясь зацепить плечо, рваными движениями то вправо то влево сбивая с толку, уходя и нападая, но звон не умолкал, острие повсюду натыкалось на сталь, клинки пели, и полковнику хотелось смеяться с ними в лад, чтобы выбросить хоть часть кипевшего в крови веселого азарта.
А вот так?!
Он выбросил вперед руку в неожиданном, коварном, ввинчивающемся в шпагу противника движении…. на его памяти от этой ловушки еще никто не уходил… за исключением того, кто его этой ловушке и обучил...

Отредактировано Алексей Соболевский (18-11-2015 14:40:47)

Это было что-то невероятное, волшебное, восхитительное, опьяняющее своей красотой и опасностью, щекочущее нервы и захватывающее дух. Зрелище, которое невозможно было бы охарактеризовать никакими словами, и ни одна кисть самого талантливого живописца никогда не сумеет передать то, что происходило в центре зала. Этот танец, поражающей грацией, уверенностью фехтовальщиков и опасностью, незримо исходящей от каждого и словно ощущающейся в воздухе. Смолкли шепотки дам, довольные возгласы и ухмылки мужчин, настала такая напряженная тишина, что казалось слышно было дыхание каждого из собравшихся. Каждый, кто внимательно следил за ходом турнира, понимал что эта схватка будет сильнейшей за сегодняшний вечер, если не более, и теперь напряжение в ожидании развязки сковало каждого смотревшего.
  Сковало напряжение и троицу,наблюдавшую за боем. Точнее девушек, рыцарь в темно-зеленом был не возмутим, посматривал с интересом, но наблюдал и за собеседницей, опасаясь, как перенапряжение не привело к обмороку, не мало их сегодня было в этом зале. Даже юный Персик прекратил стрекотать о вкусности мороженого и опасности поединков, а уставилась на мужчин в центре зала с таким очаровательным любопытством, волнением и страхом, словно ожидая, что один из них вот-вот убьет другого.
Даша не ощущала ничего кроме сковавшего все тело напряжения. Не двигаясь и едва дыша, сжимая до побеления в пальцах веер, она не моргая следила за каждым движением мужчин под тяжелые удары собственного сердца. Первый серьезный удар соперника, прочертивший воздух по диагонали, заставил ее ахнуть, глаза распахнулись, но он увернулся и тут же нанес удар, рассекая воздух горизонтально, но и противник отскочил от острия шпаги. Снова пауза, щекочущая нервы. Атака, и снова пауза. А далее началась какая-то дикая схватка. Если до этого мгновения сердце билось тяжело и размеренно, то теперь понеслось вперед, словно желало поспеть за все нарастающим звоном, оглашающим зал. Удар,удар,удар....Казалось еще немного и шпаги просто не будет видно, с такой скоростью наносились удары, что предугадать кто из соперников что сделает в следующую секунду было просто не возможно. Ей хотелось закрыть глаза, что бы не видеть происходящего и в то же время смотреть, смотреть и смотреть, что бы не пропустить и секунды этого невероятного, красивейшего боя. Как они умудрялись уходить от острия, ей было неведомо, казалось еще немного и шпага пронзит или рассечет, уколет, поранит и окрасит одежды и паркет кровавыми брызгами, но этого не происходило. В какие-то доли секунд они уходили, уворачивались, отводили шпаги и снова бросались в бой. Время, пространство, люди все исчезло и не существовало. Только двое мужчин в центре зала и звон шпаг, осыпающих дождем искр пол. Что произошло в следующую секунду она не разобрала, увидеть, что именно сделал черно-белый с ее места было нельзя. Но Владимир выбросил руку вперед, и она едва не вскрикнула, даже не столько увидев, сколько ощутив скольжение шпаги врага по его руке. А дальше было и вовсе что-то невероятное! Противник перехватил шпагу, нанес удар, но уже по воздуху, ведь неизвестно как предвидевший это Владимир уже исчез с этого места, перекатившись по полу и, поднявшись на колено, вскинул руку со шпагой вверх, упирая острие в грудь противника. Зал замер, секунда казалось растянулась на вечность. Вот рука черно-белого взметнулась вверх, на груди показалось кровавое пятно, а Владимир отдернул руку со шпагой. На лице черно-белого казалось читалось удивление, кто-то из дам вскрикнул, кто-то упал в обморок.
-убил!ой, убил!-тоненько пискнула Персик и закрылась пухлыми ладошками.
Но черно-белый протянул сопернику руку, и зал взорвался ликованием. Грохот аплодисментов, гвалт голосов, свист, смех, одобрительные и восхищенные крики, разорвали тишину, которая накрыла зал в последнею секунду поединка.
-живой, не бойся,гляди,-послышался голос темно-зеленого, он тут же засвистел и присоединился к грому аплодисментов, которые казалось не стихнут.
Для нее все это оставалось за какой-то гранью, и шум, и голоса и свист. Она стояла, пронзенная этой секундой,словно шпагой, и не могла даже рук разжать, что бы присоединиться к овациям. Напряжение нехотя отступало, сердце колотилось словно сумасшедшее, в серо-голубых глазах заблестели слезы восхищения, гордости и волнения, в котором она толком не отдавала себе отчета.  Только-только начали утихать овации, как раздался первый гулкий удар часов, и зал снова взорвался аплодисментами. Второй удар гулкой волной прошелся по залу, а ее затопил наконец такой триумф, что она рассмеялась, хотя из под бордовой маски заструились слезы, оставляя влажные дорожки на щеках. Он победил! Он одолел четверых соперников и стал победителем турнира! Он выиграл! И хотя она еще до начала турнира считала, что ему здесь соревноваться просто не с кем, сейчас была готова взлететь от переполнившего ее необъяснимого триумфа, восторга и гордости. Он победил!

Вернувшись в зал, Алексей нашел Вронского и присоединился к нему в то время, когда звон сабель оставшихся мужчин оглашал зал. Ему бой был совершенно не интересен. Потягивая шампанское, он обводил взглядом толпу, наблюдающую за боем, рассматривал дам, которые с таким восторгом следили за схваткой. Ммм да, у этого турнира были свои плюсы. Например, большинство дам предпочитали глубокое декольте или открытые плечи.  И сейчас, когда они намеренно учащенно дышали, обмахивались веерами и старательно изображали переживание, он мог не скрываясь посматривать на подрагивающие плечи, волнующиеся бюсты и оголенные шейки.
  Он нашел взглядом Катиш, на лице которой было привычное жеманное выражение, не скрываемое маской. Чуть вправо от нее княгиня Шереметьева, очаровательно обмахивающаяся веером из каких-то синих перьев, а еще чуть правее и его незнакомка в бордовом. Однако, она либо хорошо играет, либо действительно переживает за этого черного. Неужели, не ошибся и между ней и ним что-то есть? Не просто муж-любовник, а что-то серьезнее? Не хотелось бы конечно, но кто знает. Рядом с ней эта девица в персиковом и лягушатник. Валевскому хотелось поменяться с ним местами. Ведь казалось еще немного и она попросту потеряет сознание. О, он многое бы дал, что бы подхватить ее на руки, а потом...помочь прийти в себя.
-вот это схватка! Хороши! Браво!-проревел Вронский одновременно с взорвавшейся толпой.
Алексей лениво и раздраженно перевел взгляд в центр зала- схватка закончилась. Жаль, что не поубивали друг-друга, было бы интересней, да и ему на руку. Ну и кто победил? Вот как, значит черный таки одержал победу. Валевский ощутил злость от этого,но с другой стороны и удовлетворение- он проиграл не просто участнику,а победителю, а это несколько сглаживало в его глазах проигрыш. Часы пробили полночь, разнося удары, и Алексей требовательно посмотрел на незнакомку, затем на черного и снова на незнакомку. Ну же! Сними маску! Кто же ты?!
-Василий Вронский!-проорал ему прямо в ухо друг и покатился со смеху, увидев ошеломленное лицо Алексея. Валевский и правда опешил от этого оглушающего ора и даже растерялся, когда наконец сообразил,что происходит. Сорвав свою маску молча, он пихнула друга в плечо и вновь посмотрел на незнакомку, которая так и не снимала маски,словно забыв о ней.

Отредактировано Алексей Валевский (18-11-2015 18:55:07)

Когда он начал снимать маску, мир перестал существовать для Надежды, ушел на второй план рыцарь в черным, кто он было абсолютно не важно. Гораздо важнее было, кто все это время скрывался за маской. Маска осталась в руках, а на лице княжны заиграла дурацкая глупая улыбка. Так и хотелось сказать "это ты", но так было нельзя. Девушка в отместку тоже сняла маску. Надежда Орлова. громко сказала она. По моему слишком громко. Девушку переполнял радость  восторг Я знала что это вы уже гораздо тихо сказала девушка.

Никто не остановил этого безумства. Разве мало им было Мишиной крови? Оказалось, мало. Толпа хотела еще, толпа была каким-то многоголовым чудовищем, жаждущим своей жертвы. И вот это чудовище с удовольствием замерло, предвкушая интереснейшее зрелище. Анна содрогнулась.
Господи, только бы с ним ничего...
Началось...
Зловещий блеск стали... звон клинков... как жуткая музыка... не убежать от этого зрелища, даже не закрыть уши... Двое играют со смертью. Двое незнакомых друг другу людей... Играют не ради чего-то важного - а ради глупого венка... который один из них сможет возложить на голову своей даме. А если они оба покалечат друг друга? Почему никто не задумывается над этим?
Цесаревич все-таки еще дитя... Играет в своих подданных, как в живые игрушки. Жестокое, думающее только о себе дитя.
Владимир... как же страшно...
Танец со смертью продолжался. Анна с трудом уже различала фигуру Владимира, перед ее глазами замелькали темные пятна, а в ушах нарастал тонкий звон. Если так будет продолжаться, она, чего доброго, упадет прямо здесь в обморок и привлечет к себе ненужное внимание. И в этот самый момент рука Миши так сильно сжала ее руку, что девушка охнула.
Князь, извинившись, продолжал следить за схваткой и отпустил ее руку. Анна потерла запястье - хватка у Миши оказалась железной.
Тем временем Владимир и его соперник продолжали свою игру, которая уже была не игрой. Анна завороженно следила за мелькающими клинками, дрожа при мысли, что вот-вот, в любую секунду может случиться непоправимое.
Но все закончилось хорошо.
Владимир победил, и все вокруг так приветствовали его победу, как будто она была их собственной.
Пользуясь поднявшейся суматохой, Анна отошла от Михаила и скрылась в толпе. Она хотела подобраться поближе к барону Корфу, чтобы в момент, когда он снимет маску, оказаться неподалеку.
Наступал кульминационный момент бала - и самым интересным было то, что присутствующие - за редкими исключениями - об этом даже не подозревали.
Когда все вокруг начали снимать маски, Анна попросту откинула с лица вуаль, предварительно оглядевшись, чтобы убедиться, что поблизости нет Виктора. А затем уставилась во все глаза на знакомую фигуру в черном. Почему же Владимир до сих пор в маске?

Мария смотрела на поединок почти не дыша. Веер в ее руках окончательно разломился, тонкие реечки разломанные в нескольких местах повисли изуродованной тряпкой, удерживаемые лишь полукругом зеленого шелка с ало-золотой вышивкой. Ей казалось что мир обложило ватой, звон клинков оглушал, а упоительный, азартный танец мужчин со сталью захолонул сердце самым настоящим ужасом, таким - от которого трудно дышать.
Господи.. значит вот так.... вот так и сражался Алексей на дуэлях... и так вот - убивал?
Пистолетный выстрел представлялся ей куда более милосердным чем вот такое... блеск и свист стали леденили ей кровь, ее словно приморозило к креслу, сковало дыхание, затянуло сердце как кольцом. Рука потянулась к груди, словно пытаясь расцарапать корсет, вдохнуть... но корсета на ней не было, рука упала на подлокотник и вцепилась в него, ломая ногти и не ощущая этого.
Это был красивый танец, бесподобный поединок, и все вокруг знали - что опытные фехтовальщики не допустят по-настоящему опасных несчастных случаев. Но ей, знавшей сколько таких вот было по-настоящему, казалось что сейчас она смотрит на настоящую дуэль, а вовсе не на турнирный поединок. Она попыталась помолиться - но не могла вспомнить слова, из головы вылетело все напрочь - она наблюдала за мужем - не будучи в силах оценить ни мастерство ни грацию ни ловкость - а ощущая лишь ледяной страх. Там, в этих клинках танцевала смерть и ей, никогда не видевшей дуэлей, и лишь умозрительно, отстраненно знавшей - что они - происходили, смотреть на подобное было невыносимо и.... невероятно, постыдно притягательно! И вместе со страхом - внутри, глубоко внутри влажнело теплом, а мягкий бархат на груди того и гляди мог проявить ее непонятно откуда взявшееся возбуждение самым постыдным образом.
Она прижала к груди свой искалеченный веер, наблюдая за поединком широко раскрытыми глазами. Она не заметила момента когда этот в черном нанес какой-то удар - но увидела как шпага выпадает из руки Алексея, как он подхватывает ее левой рукой, как из правой кисти брызгает алая струйка. Алая. Кровь. Выходит.... это по-настоящему. Так оно и бывало? Сколько же было этой крови?
- О, Боже... - она напряженно подалась вперед, но в следующий же момент обманное движение графа пришлось по воздуху, противник в черном ушел от удара ,вскинулся, чуть ли не с пола, и....
Она замерла, с широко раскрытыми глазами, и замершим сердцем, глядя на то, как муж схватился за грудь и по белой ткани расплывается кровавое пятно
Нет....
Боже мой.... нет!...
У нее потемнело в глазах. Это сколько раз она желала его смерти, сколько раз намеренно подсылала к нему врагов, сколько раз представляла себя вдовой и  -свободной. относясь к его возможной гибели -как к очередной вехе в собственной биографии. А теперь...
Но это же было давно! До того как она научилась ценить и понимать его. Теперь-то она вовсе не хотела его смерти! Даже совсем не хотела! Ведь не может же быть, чтобы сейчас - чтобы наказать ее - небеса исполнили бы то -ныне совершенно не нужное ей желание которое она раньше так лелеяла. Это же слишком жестокое наказание, нет, нет, НЕТ!
У нее потемнело в глазах. Она не увидела как граф подал сопернику руку, как оглядывается. Услышала лишь гул аплодисментов, свист и крики "Браво". Чему они так радуются? Его смерти? Нет... раз радуются... то все прошло хорошо? Это же все-таки бал, не может же быть...
медленно плыло в сознании, словно бы голова была забита ватой, а мысли - были чужими, случайно попавшими не по адресу.
Первый - казалось за целый час удар сердца - тяжело ударил в грудь изнутри, причинив почти физическую боль, когда она увидела его рядом. Встревоженные глаза, горячая ладонь, сжимающая ее руки. Рука, приподнимающая ее за плечи. Что же с ней. Она ведь не любит его. Никогда особо не любила. Изменяла - и с удовольствием. Отчего же ужасная мысль о том, что он мертв, убит на ее глазах - так ее подкосила?
Она не знала.
А он что-то спрашивал, говорил, его голос плохо доходил до сознания. Онемевшие губы не слушались. Она едва заставила себя заговорить и выдохнула едва слышно
- Слава Богу.... Вы живы.....