Какой идиот воспевает осень, как чудесное время года? Мишель ехал под проливным дождем, укутавшись в плащ до самого носа, мрачный, как те тучи, что хороводом кружили над землей и выливали на озябшего князя свое содержимое. Единственное, что хоть немного его согревало - мысль о том, что вскоре он увидит Анну.
Правда, предлог для визита был невеселым. Но Корф просто обязан поправиться, в этом Мишель был уверен. Вот выздоровеет - и князь задаст ему кучу вопросов. Но все вопросы - потом, сейчас главное - узнать, как он себя чувствует, и увидеться, наконец, с Анной.
А в Петербурге, в одной известной ювелирной мастерской, уже, наверное, вовсю кипит работа над его заказом...
Несмотря на сумрачное настроение, князь просиял такой довольной улыбкой, что тучи, разозлившись на него за это неуместное веселье, злобно брызнули особенно противными каплями дождя. И пусть!
Он заказал кольцо с голубым сапфиром. Почти таким же голубым, как ее глаза...
- Развели грязь, гостю ногу поставить некуда, - незлобно разворчался он, соскакивая с лошади и передавая поводья какому-то мальчишке, - Оботри ее хорошенько, мы вымокли, как утопленники!
До чего же было приятно после утомительной сырости попасть, наконец, в уютное домашнее тепло... Наследив своими сапогами, князь прошелся по передней, сбросил плащ на руки какой-то миловидной крепостной и тряхнул головой, разбрасывая вокруг себя капли дождя.
Крепостная хихикнула и кокетливо прикрылась рукавом.
- Брызгаетесь, барин!
- Подойди поближе - высушу, - игриво подмигнул ей Мишель. Настроение у него самым непостижимым образом становилось все лучше. Где-то тут, в этом доме, его ждет Анна...
- Как барин? Что, легче ему?
- Полегче, полегче, сейчас вот спит... - заторопилась уверить молодого барина служанка, многообещающе постреливая глазами.
- В таком случае, я не стану его беспокоить, а ты поднимись к барышне... к Анне Ивановне. И скажи, что в библиотеке ее князь Репнин ожидает, - Мишель сделал строгие глаза. Уж и пошутить нельзя, сразу масляный взгляд в ответ. Ох уж эти крепостные...

Серый пейзаж за окном в мгновение ока преобразился. Осень? Вы что, какая осень?! Дождь? Кто это выдумал? Вот еще вздор - дождь! За окном цвел май. Качались пышные сиреневые ветки, одуряюще пахло жасмином и черемухой, повсюду цвели цветы и жужжали коричневые пчелы. И соловьи распевали свои арии, раскачиваясь на ветках сирени, как на качелях. Синее-синее небо слегка подкрасил фиолетовым приближающийся вечер.
А вы говорите - осень...
Все это превращение случилось всего лишь от одного звука ее голоса.
Ах, чертовы приличия, послать бы их подальше, обнять бы как следует и расцеловать это чудо! Нет, стой, как дурак, довольствуйся скромным поцелуем руки и пошлым:
- Вы так мило выглядите, Анна, что мою усталость как рукой сняло, едва я вас увидел!
Но что это с ней такое? Не так уж мило она выглядит - напряженная, сосредоточенная какая-то, вся в своих мыслях... А. это из-за Корфа! Вот болван, не сообразил. Ничего, все скоро уладится.
- Не переживайте, Анна, Владимир обязательно поправится...
А теперь можно и вторую руку поцеловать - на правах утешителя.

- Мне больше нравится, когда вы называете меня "Миша", - Репнин подался вперед и добавил доверительно:
- Я тогда готов горы свернуть и повернуть реки вспять. Или даже достать звезду с неба. Хотите, Анна? Достану - и будет у вас маленькая личная звездочка...
Все, едва он попал под влияние ее взгляда - его язык понес что-то такое, о чем Мишель уже не задумывался. Мысли князя приняли довольно вольное направление, и только воспитание и выдержка помогли ему держать себя в руках. Черт, ему нужно срочно прийти в себя, иначе он сотворит что-нибудь, за что легко сможет получить пощечину. Впрочем... даже пощечина, но от ее руки, будет ему очень даже приятна...
Остановись же ты, идиот! Неужели нельзя наедине с хорошенькой девушкой мирно поболтать о... о чем? Да хоть бы о чем. О, спросила о сестре... Спасибо, моя радость, вот и тема для разговора...
- Благодарю вас, душа моя, я в порядке, разве что вымок до нитки, пока доехал... И с Натали тоже все прекрасно, - настолько, насколько может быть все прекрасно в такой ситуации.

За ее хлопотами было чрезвычайно приятно наблюдать. Князь готов был бы проехать еще столько же верст под дождем, и еще два раза по столько же, лишь бы в итоге увидеть вот такую восхитительную картину. Если немного пофантазировать, то можно представить, что они уже женаты, и вот сейчас допьют чай, а потом вместе поднимутся в свою комнату, а потом...
Князю стало не то что тепло - горячо от собственных мыслей. Он схватил чашку с чаем и торопливо отпил - при этом предсказуемо обжег себе язык. Но виду не подал, прикусил нижнюю губу и мысленно перебрал все известные ему ругательства. Ишь, фантазер. Если бы Анна умела читать мысли, он бы сидел один в пустой библиотеке и любовался на остывающий самовар.
Дрова в камине весело трещали, в комнате постепенно становилось душно.
- Я приоткрою окно, с вашего позволения? - Михаилу необходим был предлог, чтобы перестать глазеть на Анну и отвлечься от своих мыслей, которые уже неуправляемо ринулись в опасном направлении. Отойти, увеличить между ними расстояние, глотнуть сырого воздуха, успокоиться и настроиться на невинную беседу... он верил, что сможет.

При первых же ее словах Мишель обернулся, удивленный. Признание? Но ведь между ними было уже что-то похожее, ей незачем так волноваться и говорить очевидные вещи. Он ласково улыбнулся и послушно приготовился слушать, решив, что в конце ее милой речи непременно сорвет запретный поцелуй. Право, такое признание заслуживает не одного поцелуя, но ювелир свое дело знает, и в следующий приезд...
От услышанного далее Мишеля тряхнуло так, будто земля под ним качнулась. Это... это сон, дурной сон, или не менее дурная шутка. Крепостная?! Анна?! Что может быть в Анне от крепостной? Разве похожа она на этих девок? Барышня, утонченная, так любит свой рояль и театр... уму непостижимо... Нет, нет, этого просто не может быть, ей зачем-то захотелось подразнить его. А выдумка-то какая глупая... крепостная... крестьянка... Да ни у одной крестьянки не может быть такого нежного лица, таких тонких пальцев... Ложь!
- Господи, Анна, чтобы пошутить, вы могли бы выдумать что-нибудь более правдоподобное, - начал было Мишель, но увидел ее взгляд и осекся.
- Что... это - правда?! Анна!
Ему казалось, он сейчас сойдет с ума...
Владимир, почему же ты мне ничего не говорил? Почему позволил случиться непоправимому? Ведь я же ее почти любил...
Репнин схватился за голову - в ней внезапно стало слишком много мыслей. Первая, безумная, была - стреляться, немедленно! Но с кем, за что? Вторая, не менее бредовая - застрелиться ко всем чертям и покончить с этим ужасным состоянием. А третья - прочь. Вон отсюда, подальше, домой, в лес, к черту на куличики - но подальше от нее... Крепостная... Боже, каким же он, должно быть, казался им всем дураком...